В сумерках близкой весны - Ирина Берсенёва

огляделся, пытаясь разглядеть что-то в снежном тумане. Попробовал вспомнить, куда хотел ехать. Не вспомнил, но продолжал сидеть за рулём, отмахиваясь от мрачных видений прошлого. Звякнул телефон. Негнущимися пальцами Евгений достал его из кармана куртки.

– Привет, – тихий ласковый голос, от которого похолодело внутри. – Ты где?

– А что?

– Просто интересно. Мама переживает.

– Ясно.

– Заедешь?

– Нет.

– Почему?

– Некогда.

– Давай поговорим, Жень.

– Я не один. Давай, Зин, пока!

Он выключил телефон, не дожидаясь ответа. Давно не звонила. Шестнадцать лет. Её голос не изменился. И его отношение к ней не изменилось.

Он никогда никому не рассказывал подробности своей жизни. Только жене. Она знала, что его отец сильно пил и совершенно терял при этом человеческий облик, избивая мать и издеваясь над детьми. Евгений стыдился откровений, потому что в той ужасной физиологии не было ничего хорошего для него. Он помнил, что делал с ним пьяный отец, и как он сопротивлялся, не смея ударить в ответ. Помнил, как сидел около подъезда, курил и ждал, когда скандал родителей перейдёт в драку, и надо будет бежать спасать маму. Помнил ночной бесстыжий секс родителей, который тоже переходил в скандал и драку, и надо было снова бежать, стараясь не смотреть на полуголую плачущую мать.

Евгений не понимал, что её держит? Отчего нельзя подать на развод и навсегда освободиться? Что общего у матери с этим безумным монстром? А ведь были моменты, когда она потихоньку собирала вещи и перевозила их к своей матери. Для Евгения это были мгновения несказанного счастья. Он преображался, начинал улыбаться, вспоминал, что у него есть друзья, и ходил гулять. И мама тоже преображалась, становилась ласковой, красивой, от неё не пахло алкоголем, и глаза светлели. Он всегда надеялся, что теперь они заживут по-другому, страх опускался в глубину его тела, но не исчезал совсем. Гнёт отцовского тиранства был тяжёл. Нервы не знали расслабления, потому что счастье заканчивалось, и мама возвращалась к отцу.

Евгений не рассказывал жене об этих моментах, потому что они были унизительными и сдерживали откровенность. Примирения родителей были тихими. Отец перевозил обратно в квартиру вещи, мама стирала бельё, готовила обед. На какое-то время воцарялись мир и спокойствие. Но неизбежно появлялся алкоголь, и всё начиналось сначала. Евгений ненавидел и эти примирения, и стирку белья, и обеды. Его душили слёзы, он будто терялся и выпадал из красоты окружающего мира, переставая замечать друзей и подруг. Мечтал переехать к бабушке насовсем, но не мог оставить маму, боялся, что отец когда-нибудь зайдёт слишком далеко и убьёт её.

Он не раз думал о смерти отца. Желал её, просил Бога, чтоб забрал его к себе. Евгений не видел иного разрешения, кроме смерти. У него тряслись руки после очередной бессонной ночи и схватки с отцом, который пытался зарезать его или задушить.

Сейчас, будучи взрослым, Евгений, понимал, что отец пытался запугать его, а не убить. И ему это хорошо удавалось, поэтому до сих пор было отвратительно и мерзко на душе. Опустошение от понимания, что отцу нравилось издеваться, наслаждаться своей силой перед слабым, запуганным подростком. Евгений никогда так не обращался со своим сыном. Ему не хотелось омрачить детское доверчивое личико ужасом. И за шестнадцать лет совместной жизни с Ундюгерь он никогда не употреблял алкоголь.

С прошлого лета на него навалился тесный круг родных, которые пытались поддержать и помочь. Этот круг не успокаивал, поэтому Евгений стал понемногу прикладываться к бутылке. Его не осуждали за это, но он постоянно чувствовал давление, оговорки, что эти перемены происходят именно из-за жены. Никто больше не виноват. Мама даже поддерживала, говорила, что немного выпить не повредит, а успокоит. В душе он не соглашался, потому что ненавидел алкоголь всем сердцем. Но тем не менее продолжал пить. Сначала надеялся, что она узнает, придёт в ужас и позовёт его обратно, но с течением времени убедился, что не позовёт. И желчь копилась, подпитываясь разговорами родных. Невыносимые, почти ненавистные родственники заменили Евгению жену и сына. И он пылал гневом, желал отомстить. Только точно не понимал, кому именно.

Из раннего детства остались рваные воспоминания осторожного счастья. Отец брал их с братом на рыбалку. Тогда он был весёлый, с громким голосом и заразительным хохотом. Готовый помочь, уберечь от невзгод. Сестра не знала отца таким. Евгений ей не рассказывал, что когда-то было по-другому. А она не спрашивала. До двенадцати лет хорошо училась, занималась плаванием, а потом пошли изменения, на которые никто из родителей не обращал внимания. Им было не до этого.

На протяжении своей жизни Евгений терзался домыслами, отчего произошло так, а не по-другому. Каждый самый незначительный поступок вёл по определённому пути. История с сестрой обычна для семьи алкоголика. Только Евгений не помнил, когда именно она сломалась. Возможно, в тот период, когда закончились тренировки по плаванию, а в дневнике появились двойки. Он помнил тот случай в школьном туалете. Тогда об этом много говорили. Не верил. Не мог поверить, что сестра занималась сексом. Но она потом всё ему рассказала и гордилась, что смелая и взрослая. А у него появилось желание послать её к чёрту.

Почему Евгений не испытал жалости, сострадания? Ведь поступки сестры указывали на многое. Ян жалел её, но он был далеко. А Евгений, барахтаясь в собственном болоте жизненного зловония, пытался выжить и не обращал внимания на сестру. Он и потом совершенно о ней не думал, когда она забеременела и мечтала о том, что станет теперь получать много денег на ребёнка. Не удивился, когда родившийся ребёнок так и не появился в их квартире, а сестра стала тихой, как мышка. Но потом всё вернулось, мужчины и алкоголь, она повеселела, стала выходить на прогулку. Видел её отёкшее, сильно накрашенное лицо, пустые глаза, лживую улыбку и морщился от презрения. Он и Яна начинал презирать за то, что тот чуть не рыдал от неимоверной жалости. Сестра умела говорить и убеждать. Её голос становился слабым, из глаз струились слёзы. Она постоянно лгала и изворачивалась, чтобы повернуть грязную ситуацию в свою пользу. Евгений не переносил это, поэтому старался оградить себя от общества сестры.

Сколько было Анне, когда умер отец? Кажется, лет тринадцать. Получается, что он не знал дочь распутницей. Она стала такой после его смерти. Кажется, и плавание бросила в том возрасте. Значит, смерть отца сильно повлияла на неё. На Евгения она тоже повлияла, он был растерян. Ожидал, что станет радоваться, устроит праздник. Но радости не было. Опустошение. Скорбь. Отвращение.