Влюблённые - Лина Вальх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну как тебе?
Алан говорил возбуждённо. Его взгляд горел, а лицо едва не прилипло к лицу Уильяма — пришлось отклониться, чтобы расстояние между ними увеличилось хотя бы на пару сантиметров. Алан заглядывал Уиллу в глаза, как щенок в ожидании похвалы, что было неожиданным. Уильям нахмурился: вблизи лицо друга показалось ему более молодым, чем он запомнил на похоронах. Морщинки разгладились, взгляд потеплел, а покрывшаяся сорокалетними порами кожа затянулась. Теперь Алану можно было дать от силы лет тридцать пять. Маленький ехидный голосок в голове напомнил о чудесах пластической хирургии, но Уильям прекрасно знал ответ.
Алан Маккензи ненавидел быть старым.
Все то время, что они были знакомы, Алан не выглядел старше двадцати пяти, а последние десять лет, что ему приходилось стариться вместе с Эйлин, наводили на него тоску. И он не упускал случая похныкать Уильяму о том, как ужасно, когда у тебя в уголках глаз морщины, кожа начинает отвисать, а живот сам собой выкатывается из-за любви к алкоголю. Баллов к внешнему виду не добавляли и увлечения Алана собственными сигаретами — покрасневшие глаза на сорокалетнем лице выделялись сильнее, крича о своём происхождении.
Сейчас же Уильям в прямом эфире наблюдал «Загадочную историю Алана Маккензи».
— Весьма… — Уилл медленно вздохнул, подбирая самое корректное слово, на которое был способен, — монументально. Но я не уверен, что это именно то, что нужно детям в их возрасте.
— Да брось. — Алан отмахнулся и, отпрянув от Уилла, откинулся на спинку кресла. — Кому не нравятся греческие мифы?
— Мне. Предпочитаю Египет. Тема жизни после смерти всегда казалась мне весьма занятной. Жаль, что вместо Анубиса, я встретил тебя. — Он с удовольствием отметил, каким кислым стало выражение лица Алана за секунду до того, как он снова зашёлся болезненным кашлем. — Хотя суд пером я вряд ли смог бы пройти.
— Как ты плохо о себе думаешь, Уилл, — Алан хрипло, но мягко рассмеялся, прикрывая кулаком рот.
— Я слишком хорошо себя знаю.
Взгляд снова скользнул по залу и остановился на собирающем реквизит Эйдане. Он шуршал картоном кустов и подметал пол концами своего длинного серого шарфа. Школьники уже скрылись за кулисами, и лишь несколько голов попеременно выглядывали из-за плотного занавеса, чтобы узнать, ушёл их надзиратель или нет. Алан смотрел в потолок, запрокинув голову, и только перебирал сцепленными в замок пальцами по костяшкам.
— Что это за парень, который тебе помогает? — Уилл вытащил из кармана помятую пачку и вытащил из неё одну сигарету. — Эйдан, кажется.
— Ревнуешь? — светлая бровь Алана надломленно выгнулась, а губы растянулись в ехидном оскале.
Уилл закатил глаза, зажал в зубах кончик сигареты и уже было поднёс зажигалку, но остановился, поймав на себе испытывающий взгляд Алана.
— Вот еще. — Уилл приглушённо хмыкнул. — Чтобы ревновать, нужно любить. Не припомню, чтобы любовь к тебе, Алан, входила в мои обязанности.
— Осторожней, я могу и обидеться.
— Как хочешь.
Уилл передёрнул плечами и все же щёлкнул колёсиком. Кончик тут же слабо задымился, а на языке осел знакомый терпкий привкус. Кажется, и в этом теле он пожалеет о своём пристрастии к никотину, но это был единственный доступный для него сейчас способ успокоить нервы. Избивание людей карается законом, найти партнёра в карты уже не так легко, как прежде, а Алан… просто игнорировал все намёки Уильяма.
— Это парень Эйлин, — неожиданно, после нескольких минут молчаливого курения Уилла, протянул Алан. — Последний. Очень милый молодой человек, хотя и кажется мне для неё староватым. К тому же он учился у меня, ему нужна была работа, а родители участников уговорили руководство не закрывать студию — школьникам она безумно нравится. Я даже начинаю гордиться Эйлин — она смогла привить им любовь к сцене. Впрочем, любовь к нормальным парням она себе привить не смогла.
— Конечно, ведь она должна была тебя спросить.
— Да. Уж я-то разбираюсь в парнях. Тебе ли не знать.
Алан резко развернулся посмотрев на Уилла, и он подавился втянутым сигаретным дымом. Ударив несколько раз себя кулаком в грудь и прокашлявшись на весь зал, Уильям смог выдохнуть. Глаза слезились, и он поспешил стереть проступившие на ресницах капельки, пока Алан мерзко хихикал под боком.
— Что случилось, Уилл? Не в то горло попало? — Счастье Алана, что под рукой Уилла не было ничего тяжёлого, кроме огнетушителя. Но и его он не был сейчас в силах поднять. — И не кури. Здесь есть датчики. В отличие от дома Куэрво.
— Прекрасно. Могу наконец выйти из этого склепа.
Не глядя на Алана, Уилл подскочил с нагретого и продавившегося под его весом места. Пепел с кончика сигареты тут же опал на спинку впередистоящего кресла серой пылью. Алан сказал что-то еще, но Уилл уже не слышал: он развернулся и широкими шагами, на смотря вперёд, направился к выходу. Чья-то тень мелькнула в свете коридорной лампы, и Уилл едва не столкнулся с кем-то в дверном проёме. Когда же он поднял голову, оторвавшись от созерцания своей обуви, натянутые струны нерв оборвались.
— Прошу прощения, мистер Белл.
Золотистые глаза Ланы Блейк пробирались своим взглядом в каждую мысль, скручивали ее и смаковали, как трдельник6 на городской площади. Они замерли в дверном проёме, разделяемые только сигаретой Уилла и давящим чувством в груди. Он дышал медленно, ощущая, как новый приступ головокружения подбирается все ближе. Он пытался отвести взгляд, но вместо этого лишь больше тонул в усыпанных маленькими звёздами-веснушками радужках глаз Ланы. Они плыли, плясали в своём водовороте и утягивали за собой Уилла. Она смотрела на него, кажется, слишком долго, хотя секундная стрелка на часах показала всего лишь пятнадцать секунд, а мир уже начал скручиваться в спираль. Пока Уильяма из этого водоворота не вырвал знакомый голос:
— О, Лана, не знал, что вы придёте!
Он обернулся: Алан приветливо улыбался, и девушка, еще раз извинившись, проскользнула мимо Уилла. Липкое чувство дежавю с новой силой нахлынуло на него. Алан никогда не был столь же мил с ним. Все, что получал Уилл — приказы. Иногда за ними следовала похвала, как собаке, а иной раз лишь молчаливый укор за несделанную работу. Алан никогда не был с ним добр. Разве что исчезал иногда на двадцать лет, давая Уильяму вдохнуть полной грудью. И то, в такие моменты, Уилл начинал тосковать по своему несносному другу. И считал дни до его возвращения.
Алан раскланивался Лане, хотя на этот раз
