Шут. 3 книга - Е. Кочешкова

Шут медленно поднялся, тяжело уперевшись одной рукой в пол, а другой пытаясь дотянуться до табакерки. Но деревянная коробка, отполированная мастером, ускользнула из пальцев, и Шут лишь в отчаянии стукнул кулаком по ворсистому ковру.

Он не имел права проиграть. Не в этой битве. Не самому себе…

'Все равно дозовусь, — сказал себе Шут. — Чего бы мне это ни стоило. В конце концов, есть же еще матушка Ваэлья. Она не Кайза, так прятаться не будет! Я дозовусь… я смогу'

В дверь постучали.

Постучали так громко, что Шут сразу вспомнил, как за ним приходили, чтобы отвести на допрос после поддельной гибели Тодрика.

Он даже поморщился, настолько ярко вспыхнуло это воспоминание.

А потом поспешил подняться и спрятать табакерку с непонятной, неразгаданной ловушкой для короля. Только не в тайник, а за пазуху, словно бы и в самом деле готовился снова попасть в непредсказуемые неприятности.

На пороге, однако, стоял всего лишь слуга. Обычный слуга в темно-синей ливрее. Он коротко, но учтиво поклонился, явив седеющую макушку, и доложил:

— Ваша милость, король желает видеть вас.

Шут опять незаметно сглотнул. Сердце все еще стучало где-то в районе горла.

— Срочно?

— Не имею чести знать. Мне не доложили, — слуга убрал руки за спину, выпрямленную, как на параде, и смотрел вопросительно.

— Скажите, буду вскоре, — Шут едва заметно улыбнулся и кивнул в сторону уборной: — Вот только нанесу сперва еще один важный визит, — на самом деле он просто не хотел идти к королю со злополучной иглой в кармане.

Лакей понимающе улыбнулся и не удержался спросить:

— Так и передавать Его Величеству?

— Ну что вы, друг мой! — ухмыльнулся Шут, — Ведь рядом могут быть и дамы.

Закрыв дверь за слугой, он снова вытащил табакерку и посмотрел на нее сердито.

'Таскаюсь с тобой, как баба с люлькой!.. — больше всего в этот момент ему хотелось навсегда избавиться от опасного предмета.

В кабинете у Руальда пахло табаком и жареной курицей. С того дня, как потолок его опочивальни едва не превратился в надгробный камень, король в эту комнату больше не заходил. Подобно Давиану, он предпочел спать там же, где работал. А потом решил, что и обедать можно, не выходя из кабинета.

И ужинать.

Курица стояла на столике возле камина. Она была зажарена целиком и украшена овощами. Шут не заставил просить себя дважды — на приглашение короля присоединяться к трапезе охотно кивнул и, не чинясь, отломил сочный кусок вместе с крылом.

— Есть новости? — спросил он, когда первый голод был утолен.

— Да как сказать… — Руальд глотнул вина и задумчиво покрутил кубок за ножку. — Пока все по плану. Население реагирует достойно — добровольная армия растет с каждым часом. Обязательное рекрутирование начнется с завтрашнего дня. А те, кто записался сегодня, будут на особом счету у командиров. Гильдии кузнецов и оружейников уже получили все указания. Посол Ферестре отбыл восвояси с подарочком для своего короля. А завтра с утра мы с Гиро начнем обсуждать стратегию обороны, — король шумно зевнул и брякнул кубок обратно на стол. — Надо бы сегодня, но голова у меня… как тот колокол. Гудит… — он утер глаза и внимательно посмотрел на Шута: — А ты? Нашел, что искал?

Шут кивнул. Не вдаваясь в подробности, он рассказал и о находке, и о попытках разобраться с ней. Руальд слушал внимательно, но бессонная ночь уже давала о себе знать — Шут видел, что король не воспринимает его рассказ с нужной долей серьезности.

'Ничего… — подумал он, — так даже лучше. Не будет паниковать и пугаться. Нам это лишнее сейчас', - самого Шута беспокойство держало цепко, тревога билась в висках не переставая. Но он был достаточно хорошим артистом, чтобы не показывать этого.

— Кстати, Пат, — усмехнулся вдруг Руальд, — это не твоих ли рук дело? — и вытащил откуда-то из под груды бумаг длинный свиток нежно-розового цвета. Бумага была сплошь исписана и благоухала, как цветочная клумба.

Шут приподнял бровь и взял свиток.

Ах, да… конечно. Он уже и забыл. Милостивое прошение о сохранении фрейлин в их нынешнем статусе.

— Ну я так и знал, что твоих, — Руальд неодобрительно покачал головой, но в глазах его прыгали смешинки. — Что ты наговорил дамам?

— Да так… — ответил Шут, тоже улыбаясь. — Пошутил немного.

Весь оставшийся вечер он тоже шутил и балагурил, не давая Руальду отвлекаться на мысли о войне.

Война начнется для него завтра, вместе с долгими расчетами стратегий, спорами командующих, первыми отчетами кузнецов и оружейников… А в последний день пусть Его Величество смеется и обзывает своего нового графа выдумщиком.

Пусть.

10

Ночью неожиданно пошел снег. Шут проснулся от того, что ветер зло швырял белые хлопья о витую решетку окна. Вернее, разбудил его холод, который пришел с этим ветром и снегом.

Вот вам и весна…

Шут плотнее завернулся в теплое меховое одеяло. У него было очень твердое намерение спать дальше. Но мысли уже закрутились, запрыгали в голове, разгоняя остатки дремы. Он лежал, глядя в темный балдахин, и думал о маленьком корабле в океане. О том, что Элея там совсем одна, некому согреть ее холодной ночью. О живом комочке, который растет у нее под сердцем. И о другом мальчике, чьи покои бессменно охраняли гвардейцы Дени. Он думал о Руальде, о грядущей войне, о черной игле в коробке из-под табака. О том, что обязан сломать чужое колдовство…

'А почему нет? — толкнулась в голове внезапная мысль. — Почему не сейчас? Ведь Ваэлья не раз говорила, будто ночью все мысли четче, желания ясней и магия доступней…

Боясь провалиться в сон, Шут выбрался из постели вместе с одеялом и сел на ковер, скрестив ноги.

'Матушка Ваэлья, помоги!

В самом деле, ведь сколько раз она говорила: будет худо — зови.

'Помоги, пожалуйста!

Сначала ему показалось, что в комнате стало теплей, а потом просто пришло удивительное, давно забытое чувство защищенности. Шут словно плыл в нежном сиянии, уютном, как материнские объятия. Парил в этой радости, пока не осознал, что темная комната исчезла — вместо нее была уже другая, озаренная множеством свечей, блики которых отражались в цветных витражах.

'Мальчик мой! — наставница шагнула ему навстречу, и Шут удивился тому, как мало общего имело это видение с теми, что случались прежде. Он словно наяву почувствовал объятия ведуньи, он слышал тиканье часов, видел каждую деталь знакомого интерьера — от серебряного кубка на столе до завитков каминной решетки. — Я так тебя ждала… так ждала! Ну отчего же ты не приходил?