Шут. 3 книга - Е. Кочешкова

Когда Шут завернул за угол, то нос к носу столкнулся с Торьей.

Министр удивленно приподнял бровь — он тоже не предполагал увидеть Шута на 'своей' территории. Несколько мгновений взгляды их высекали искры, подобно двум отточенным клинкам, а потом Торья произнес почти весело:

— Ба, какая встреча! — и, не скрывая радости, сплел свои длинные белые пальцы, как обычно хрустнув ими. Шута аж передернуло от отвращения. Он попытался молча обогнуть министра, но тот уже почуял запах жертвы и не в силах был упустить неожиданную добычу из загребущих когтистых лап. — Нет-нет! Не спеши так, мой мальчик! Ты ведь знаешь, я так давно хотел поговорить с тобой наедине…

Шут скривился от омерзения и попытался оттолкнуть руку, что ухватила его за отворот дублета. Но эти пальцы держали крепко. Очень крепко. Шут понял, дрыгаться дальше — значит совсем потерять лицо. Он вдохнул поглубже и произнес тихо, но со сталью в голосе:

— Вам лучше бы убрать руки, господин министр. А то как бы не оказалось, что вы хватили кусок не по зубам… — и посмотрел на Торью так, словно на месте этого человека и в самом деле был какой-нибудь грязный шакал.

— Вот как ты заговорил, дружочек… — внезапно министр отпустил Шутову куртку и вместо того схватил его за подбородок. Костлявые пальцы больно сдавили кожу. Торья приблизил свою крючконосую физиономию вплотную к лицу Шута. От министра пахло настойкой кру и анисом. — А теперь послушай меня, любимчик! Послушай, да не вороти свою красивую мордашку… Ты, наверное, все еще думаешь, что бояться нужно только острого железа да злых колдунов… Напрасно, напрасно, — он хищно оскалил редкие кривоватые зубы. — Мне уже известен твой маленький секрет. Твоя тайна, которую ты так старательно прячешь от короля. Запомни, любимчик, один твой неверный шаг, одно лишнее слово — и Руальд очень быстро все узнает…

Шут замер. Он перестал чувствовать. Даже лицо его, стиснутое рукой министра, онемело. Дыхание пресеклось на полувдохе.

'Нет!

— Да, ваше сиятельство, — охотно кивнул Торья. — Да, узнать об этом было не так уж трудно. Хотя, кроме меня это пока еще не удалось никому… Наш двор — сборище глупцов.

'Нет… — мысли с трудом ожили в разом опустевшей от страха голове. — Откуда?.. Как?.. Или… он сам колдун? Старый коршун наделен Силой?! — думать об этом было невыносимо.

Торья, между тем, отпустил наконец Шута. По лицу его все еще гуляла кривая ухмылка. Господин министр откровенно праздновал свою победу и не скрывал этого.

— А теперь иди, дружочек, иди. Только не испачкай штанов, да лицо сделай чуть проще, а то распугаешь всех. Иди!

И Шут пошел. На деревянных ногах, не чуя под собой пола. Если бы он снова запнулся, то даже не ощутил бы боли.

В своей комнате он ничком упал на кровать и долго лежал, не поднимая головы. Смотрел на меховые ворсинки своего белого одеяла так внимательно, словно от их пересчета зависела вся жизнь.

Страха не было.

Только глухое отчаяние и предчувствие неотвратимой беды. Перед этой бедой меркла даже угроза военного вторжения ферестрийцев. Перед глазами снова одна за другой проносились картины прошлого — тех дней, когда он волен был решать и выбирать. И как же сильно хотелось Шуту вернуться назад и изменить содеянное… Как невыносимо разрывала душу необратимость…

А ведь тогда все казалось таким простым и правильным.

Даже прекрасным…

Шут водил пальцем по шерстяным складка одеяла, вспоминая безумную магию той ночи. Былого не изменишь, как ни крути. И он понимал — это конец. Пусть с небольшой отсрочкой, но именно конец всему хорошему — дружбе, доверию короля… не говоря уже о добром имени. Хотя об имени Шут не жалел — было бы о чем…

Конечно, Торья едва ли собирался идти к Руальду в ближайшие дни — не для того он стращал Шута.

Власть… Этот человек так хотел власти! Пусть даже над теми, кто беззащитен и зачастую уже обречен на смерть. Всякий во дворце знал, как министр безопасности уважает пыточные орудия… Узники Чертога наверняка молились о том, чтобы Торья никогда не обратил на них внимания. Да и люди свободные, даже родовитые старались обходить его по широкой дуге.

А Шут попался.

И какая теперь разница, откуда у Торьи эта информация. Она есть. И осведомленность Руальда — лишь дело времени.

Остаток дня незаметно перешел в долгий вечер. Шут поднялся с кровати только когда почувствовал непреодолимое желание посетить уборную. За окном давно стемнело…

Уже открыв дверь в ярко освещенный факелами коридор, он мельком бросил взгляд на зеркало и удивился бледности своего лица.

'Я похож на мертвеца…

В какой-то мере Шут действительно ощущал себя почти неживым.

В уборной он столкнулся со скрипачом. Тот был хмур и неопрятен. Длинные русые волосы музыканта свисали грязными сосульками, а от камзола так смердело, что сомневаться не приходилось — всю прошлую ночь до самого утра скрипач кутил напропалую, а потом долго отсыпался. Вероятней всего в канаве.

— Что, Пат, все так ужасно? — спросил он, завидев сочувствие на лице Шута. Даже попытался улыбнуться, хотя получилась у него лишь кривая усмешка.

Шут вздохнул. Ему бы эти проблемы. Скрипачу он посоветовал сходить к прачкам, а сам возвратился в свою комнату, где опять долго сидел в темноте на полу, на сей раз даже не разглядывая ничего. Он закрыл глаза, обхватил колени руками и просто слушал свое дыхание, пока не убедился, что сердце бьется почти ровно, а мысли уже не мечутся, как дикие куры по амбару.

13

— Руальд… скажи, что бы ты сделал с тем, кто сказал бы тебе, будто Фарр не твой сын?.. — Шут задал этот вопрос не сразу, а когда король уже выпил полный кубок вина и закусил его печеной куропаткой. Ужин в кабинете подходил к концу и Руальд очень удивлялся непривычной молчаливости своего друга.

Но таких слов не ждал вовсе.

Прозвучали они, видать, совсем тихо и отчаянно — король мгновенно закаменел лицом и двинул желваками так, что у Шута сразу же земля из-под ног ушла. Но брякнуться на пол он не успел бы при всем желании — здоровенные ручищи схватили его за отвороты куртки и в мгновение ока Шут оказался аж на целый локоть выше своего обычного роста… Руальд уставился ему прямо в глаза:

— Скажи мне, что я ослышался! — король стиснул ворот так, что Шут не мог дышать. Впрочем… он все равно не мог. — Скажи! — Руальд тряхнул его, и Шут не сдержал еле слышного вскрика. — Скажи! — и внезапно все понял по выражению лица своего нового графа… скривился в презрительном отвращении: — Ты… Неужели это ты… Боги! — увидев, что Шут обреченно опустил ресницы, он окончательно уверился в правильности догадки… — Как ты мог, Пат?! — и вдруг швырнул его об стену, так что с крючка над камином сорвалось старинное блюдо и, дребезжа, укатилось куда-то в угол. Сам Шут, ослепший и оглохший от этого удара, со стоном свалился рядом. — Как ты мог?! Ты! Безродный щенок… — звериная сила вновь подхватила его и снова швырнула — на сей раз об стол. Будь Шут чуть послабже телом, точно хребет бы переломил. А так лишь отделался еще одним снопом искр перед глазами. Но последовавшая за этим оплеуха показалась ему куда ощутимей. Потому что после нее он уже не чувствовал ничего…