Ожерелье - Мэтт Уиттен

Из-за стойки ее поприветствовал кассир, человек лет шестидесяти, с густыми седыми усами, как у моржа, которые были красиво причесаны и ухожены.

— Добрый день, юная леди. Чем я могу вам помочь?

Сьюзен подошла к окну:

— Привет. Мне нужен билет до Ходж-Хилс, Северная Дакота.

Кассир приподнял брови, такие же густые, как и его усы.

— Ходж-Хилс, Северная Дакота, да? — произнес он с сомнением. — Ну, давай посмотрим, что у нас есть.

Он печатал на своем компьютере, напевая старую поп-песню, которая была знакома Сьюзен, но она так и не смогла вспомнить ее название. В углу бородатый молодой человек качал головой в такт какой-то песне, звучавшей в его телефоне.

— Что ж, — сказал кассир, посматривая на экран своего компьютера, — вы можете сесть на автобус «Адирондак Трейлуэйс» до Буффало, затем пересадка на «Грейхаунд» до Толедо, затем пересадка на «Мидуэст Трейлуэйс» до Чикаго, потом еще одна пересадка на «Грейхаунд» до Миннеаполиса, «Виндстар» до Фарго и оттуда уже до Ходж-Хилс на «Дакота Нортерн».

Он посмотрел на нее снизу вверх:

— Вы уверены, что не хотите взять билет на самолет?

— Сколько времени это займет?

— У вас будет несколько пересадок, если вы успели заметить. Так что дня три будете в дороге.

— В среду доберусь?

— Так точно.

Если бы она села на прямой автобус до Северной Дакоты, она бы добралась на три дня раньше.

— Среда, нормально. Сколько стоят билеты?

Кассир посмотрел на нее с сомнением и произнес:

— Триста девятнадцать долларов и сорок шесть центов.

— Хорошо, — ответила Сьюзен.

Если бы она действительно разумно распоряжалась своими деньгами, то ей бы, возможно, хватило и на обратную дорогу. Или она могла бы позвонить Терри или кому-нибудь еще и попросить прислать ей пару сотен. Что-нибудь бы придумали.

Но сейчас она не могла думать об этом. Она полезла в карман пальто и достала пачки с однодолларовыми купюрами. Они были самыми объемными, перевязанные резинками, которые ей пришлось снять. Сьюзен начала выкладывать перед кассиром банкноты одну за другой, считая вслух:

— Один, два, три, четыре, пять…

Кассир и бородатый молодой человек уставились на нее, явно задаваясь вопросом, действительно ли она собирается отсчитать триста девятнадцать долларов по одному.

— Шесть, семь, восемь…

Через пять минут она закончила, и ее пальто стало намного легче.

— Впечатляет, — сказал кассир. — Могу я спросить, где вы взяли эти деньги?

Сьюзен не хотела снова выкладывать перед посторонним человеком свою историю про изнасилование и убийство дочери, про казнь и так далее.

— Выиграла в баре в лотерею.

Кассир улыбнулся:

— Повезло вам!

— Ага. Когда отправляется автобус?

— В половине седьмого. Через четыре часа. Хотите, я могу порекомендовать вам некоторые местные достопримечательности?

Сьюзен посмотрела на старую деревянную скамейку, стоящую на другом конце зала.

— На самом деле, не могли бы вы просто разбудить меня, когда придет время садиться в автобус? Я дико устала.

— Вот они, плоды активной ночной жизни! Конечно, я разбужу вас.

* * *

Сьюзен легла на скамейку и закрыла глаза. Не успела она опомниться, как кто-то легонько потряс ее за плечо.

— Юная леди, — тихо сказал кассир.

Она открыла глаза и села. Небо на улице уже темнело, и через окно виднелся припаркованный автобус «Адирондак Трейлуэйс».

— Вас ожидает колесница, — произнес кассир.

— Спасибо!

Сьюзен потянулась за чемоданом, но он опередил ее:

— Я донесу.

Он выкатил чемодан наружу и положил его в багажное отделение в нижней части автобуса, в то время как Сьюзен поплотнее натянула на себя пальто и шарф, защищаясь от ветра. Она показала свой билет водителю автобуса, пухлому мужчине лет сорока.

— Прощайте, миледи, — сказал кассир, и, несмотря на его резкие черты лица, Сьюзен подумала, каково это — целоваться с мужчиной с такими густыми усами. Затем она удивленно улыбнулась. Давненько не было у нее таких мыслей. Вероятно, на такое настроение повлияло то, что она наконец вырвалась из своего городка и направилась навстречу приключениям. И даже не была уверена в том, каким образом собирается возвращаться назад.

Она села в автобус, в котором уже находилось девять или десять пассажиров. Большинство из них путешествовали в одиночку и, рассредоточившись по салону, занимали сразу по два места. Сьюзен села на свободное сиденье в середине автобуса и тоже устроилась поудобнее. Места для рук и ног было предостаточно. Все не так уж плохо, подумала она, три дня вполне можно выдержать.

Автобус выехал в позднюю ноябрьскую ночь и направился на запад по извилистому двухполосному окружному шоссе. Она посмотрела на холмы, внутри нее начали блуждать разные мысли.

Ей стало интересно, как сейчас выглядит Чудовище. Неужели его волосы поседели, как у нее? Возможно. Ей было интересно, какова была его тюремная жизнь.

Она вспомнила, когда видела его в самый последний раз, двадцать лет назад, после вынесения приговора. В тот момент, когда суд закончился, ему уже не надо было проявлять к ней никакого сочувствия. На его насмешливом лице открыто читался гнев.

Чудовище сидит за столом защиты со своим адвокатом. Его глаза полны чистой, черной ненависти.

— Миссис Лентиго? — зовет ее судья.

Пришло время для дачи заявления о воздействии на жертву [5] . Дэнни сжимает ее руку. Она идет к центру зала суда с дрожащими коленями, каждый шаг кажется вечностью. На ней розово-фиолетовый шерстяной свитер, потому что это были любимые цвета Эми.

Она опускает взгляд на лист бумаги в своей руке, вся ее речь напечатана на машинке. Но потом ее глаза затуманиваются, и она не может прочесть ни слова.

Она смотрит наверх и видит враждебный взгляд Чудовища. Внезапно ее взгляд проясняется. Она успокаивается, гнев побеждает нервное состояние. Ей не нужна эта бумажка. Она репетировала эту речь в уме с того самого момента, как поймали Чудовище. Она начинает говорить. Ее голос звучит сильно и твердо.

— Ты даже не человек, — произносит она. — Ты изнасиловал мою семилетнюю