Ожерелье - Мэтт Уиттен

— У меня только восемьсот, — ответила Сьюзен.

Тина сочувственно кивнула ей:

— Я тебя услышала. — Она положила руку на перекрашенную, но ржавую крышу машины. — Ну, по крайней мере, на этой малышке ты проехала двести пятьдесят тысяч миль. Не на что жаловаться.

— Я вроде как в затруднительном положении, — сказала Сьюзен.

Тина сложила свои толстые руки на груди, явно готовясь услышать еще одну слезливую историю.

Сьюзен бесстрашно продолжила:

— Мне нужно успеть в Северную Дакоту к субботе. Вы можете мне как-нибудь помочь?

— Но не двумя штуками баксов.

— А вы можете поставить подержанную коробку передач?

Тина покачала головой:

— Эти автомобили не выпускаются уже лет двадцать — двадцать пять. Поэтому такие дорогие запчасти.

Сьюзен прикусила ноготь большого пальца:

— А можно как-нибудь все починить на время скрепками, клейкой лентой?

— Боюсь, что нет.

Сьюзен знала, что Тина говорит правду. Она слышала тот визг. Ее старый «Додж-Дарт» был окончательно мертв.

Но что же ей делать? Ей нужно было добраться до Северной Дакоты. Она не могла просто вернуться домой.

— Сколько вы можете заплатить мне за машину? — спросила она.

— Честно говоря, мэм, это мне еще придется платить за то, чтобы эвакуировать вашу машину на свалку. В ней нет ни одной детали, которая могла бы кому-нибудь пригодиться.

— Сегодня я поставила новые шины.

Тина посмотрела вниз:

— Хорошо, я дам за них сто долларов.

Сьюзен кивнула. Она посмотрела на поврежденный бампер, затем положила руку на темно-зеленый капот машины и осторожно потерла его. Он был ледяной на ощупь.

— Бедная Джульетта, — произнесла она.

Тина вопросительно посмотрела на Сьюзен.

— Так моя дочь назвала эту машину. Я отвезла ее в школу на этой машине в тот день, когда она умерла.

Тина подыскивала слова, потом наконец сказала:

— Мне очень жаль. Может быть, это и хорошо, что ты избавишься от этого автомобиля. Плохие воспоминания.

— Нет, это лучшие воспоминания в моей жизни.

Сьюзен полезла в карман за ключом от машины, потом вспомнила, что отдала его Тине. Она чувствовала себя рассеянной и никак не могла привести себя в порядок.

— Ключи у вас?

Тина протянула ей ключи, и она открыла багажник. Достала свой старый чемодан.

Она не могла позволить себе заплатить восемьсот сорок долларов за самолет даже после того, как получила сотню за шины. У нее не осталось бы денег ни на еду, ни на что другое. И как она вообще доберется отсюда до аэропорта Олбани?

— Где ближайшая автобусная станция? — спросила Сьюзен.

Тина колебалась, раздумывая:

— Наверное, в Гловерсвилле.

Сьюзен вспомнила, как проезжала мимо знака, на котором было написано, что Гловерсвилл находится в сорока километрах отсюда. «Ну а какой у меня есть выбор?» — подумала она, поднимая чемодан.

Тина посмотрела на нее и сказала:

— Я бы попросила одного из моих парней подвезти тебя, но у нас действительно все забито и свободных людей сейчас нет.

— Не беспокойтесь. Я доеду автостопом.

Тина полезла в карман за пачкой купюр и вытащила пять двадцаток:

— Вот, держи.

— Спасибо, я очень благодарна.

Затем Сьюзен протянула руку и любовно постучала по капоту своей машины:

— Пока, Джульетта.

Она кивнула на прощание Тине и покатила чемодан к выходу из мастерской.

Теперь ветер дул с севера, и небесная синева снова превратилась в серую хмарь. Сьюзен плотнее обернула вокруг шеи шарф цвета морской волны, который связала для нее мама. До 29-го шоссе было примерно полкилометра. Она встала на перекрестке и подняла большой палец.

Ладно, может быть, она не сможет посмотреть на Ниагарский водопад. Но, черт возьми, она обязана добраться до Северной Дакоты.

Позади себя Сьюзен услышала, как Тина пробормотала: «Твою же мать». Вероятно, что-то случилось. Затем она услышала, как та кричит ей:

— Да подожди ты!

Сьюзен обернулась и увидела, что к ней направляется хозяйка мастерской. Уже через три минуты она забиралась на переднее сиденье пикапа «Форд», принадлежащего Тине. И они двинулись в сторону автобусной станции Гловерсвилла.

Когда они выехали на шоссе, Сьюзен сказала:

— Я действительно благодарна вам за помощь.

— Так почему же ты так загорелась желанием попасть в Северную Дакоту? — спросила Тина.

Сьюзен рассказала ей. Тина была так потрясена, что отвела взгляд от дороги и чуть не врезалась в лесовоз.

После того как Тина вернулась в свою колею, она сказала:

— С таких парней, которые связываются с маленькими девочками, мы должны живьем сдирать кожу и оставлять их в пустыне на съедение койотам.

Сьюзен кивнула. Она посмотрела в окно на одинокую рощицу рогоза, окаймляющую небольшой пруд справа от них, и подумала о Чудовище.

Иногда по ночам она лежала в постели, и ей казалось, что Чудовище находится прямо там, в комнате, рядом с ней. Его лицо было таким, каким оно было в день открытия процесса, когда он впервые вошел в зал суда и пристально посмотрел на нее. Их глаза встретились, и его взгляд был таким чертовски озадаченным. Его глаза казались грустными, даже сочувствующими, а не злыми или насмешливыми, как она ожидала.

— Я хочу спросить его, почему он это сделал, — произнесла Сьюзен.

— Потому что он гребаный псих, вот почему.

— Но почему он выбрал мою дочь? Почему она?

Тина нахмурилась, сбитая с толку:

— Я думала, ты сказала, что он признался в том, что сделал.

— Да, признался. Я имею в виду, потом он попытался взять свои слова обратно и заявил, что он этого не делал, но в итоге, да, он признался.

— Так разве он не сказал в своем признании, почему выбрал именно ее?

Сьюзен подергала себя за ухо.

— Он сказал, что это потому, что ему понравилось ожерелье Эми. Но на самом деле это какая-то бессмыслица. Как он вообще мог увидеть ожерелье с другой стороны улицы?

Странно, но во время суда ей не пришло это в голову. Адвокат Чудовища никогда не поднимал эту тему.

Но затем, через два года после убийства, одним апрельским утром в понедельник, Сьюзен проезжала мимо начальной школы. Она делала это почти каждый день, потому что, если бы она попыталась объехать этот участок 9N, она потратила бы на пятнадцать минут больше, чтобы добраться до работы, и еще два доллара на бензин сверху. Она была в квартале от школы, когда ее внезапно осенило.

В своей признательной речи Чудовище сказал, что припарковался напротив школы, когда увидел Эми и ее ожерелье. Он сказал кучу слов об ожерелье и о том, как в тот день впервые заметил его.

Но мог ли он на самом деле увидеть ожерелье с такого расстояния? Сьюзен развернулась и остановилась на том месте,