Роуэн и Хранитель Кристалла - Эмили Родда

— Да, это так, — со вздохом признал Роуэн.

Он опять повернулся и посмотрел на чудовище, на этот раз избегая его взгляда. Он сделал шаг вперед. Еще один. Змей не пошевелился, но открыл гигантскую пасть, в которой трепетал темный раздвоенный язык. Послышалось шипение. Глотка у Змея была желтая и гладкая, а клыки белые, с темными остриями. Из них сочился и стекал на землю яд, походивший на капли расплавленного золота.

Роуэн начал подниматься на скалу. Он чувствовал, что ступает по гладкому камню, слышал собственное прерывистое дыхание. В руках он крепко сжимал кувшинчик.

Что-то хрустнуло у него под ногой — это был высохший лунный цветок. Он уже почернел, его лепестки скрутились, будто маленькие чашечки. Роуэн наклонился и оторвал один из них.

Тем временем Великий Змей продолжал откладывать яйца и одно за другим топил их в воде. Прямо над ним в небе застыла огромная белая луна.

Змей не отрываясь смотрел на Роуэна.

«Прав Угрюм, — подумал Роуэн, — Змей не понимает, кто я такой. Он хочет сперва отложить яйца. Он обеспокоен, но не тронется с места, если я не буду делать резких движений. Нельзя упустить такую возможность».

Роуэн подкрадывался к роднику. Все ближе и ближе… и наконец он увидел цветок, сиявший, словно отражение луны. Роуэн принялся обходить огромные кольца, опоясывавшие родник, двигаясь к голове чудовища.

Глаза Великого Змея загорелись. Он изогнул шею и издал оглушительный крик. Звук был таким сильным, что у Роуэна из глаз потекли слезы. Ему захотелось заткнуть уши, но в одной руке он сжимал лепесток лунного цветка, а в другой — драгоценный кувшинчик.

Змей снова зашипел. Он широко распахнул свои мощные челюсти, которым ничего не стоило разнести в щепы большую лодку. Язык трепетал. Зубы блестели в лунном свете, источая золотистую смертоносную жидкость.

Роуэн метнулся вперед. Он вытянул в руке лепесток лунного цветка и подхватил им большой сгусток яда. С яростным воплем Змей бросился на Роуэна. Тот отпрянул назад и упал, оглушенный душераздирающим звуком. Боль пронзила забинтованные руки. Яд шипел и дымился в лепестке. Кувшинчик опасно накренился.

Чудовище из страшных сновДобавит в зелье каплю яда…

Роуэн испуганно посмотрел на кувшинчик. Он все еще был полон зеленой жидкости, но тут Роуэн с ужасом заметил, что яд уже прожег лепесток лунного цветка и бесценное зелье впустую льется на камень. Яд вытекал тонкой дымящейся струйкой, и лепестковая чашечка почти опустела.

— Нет! — сам того не замечая, закричал Роуэн.

— Роуэн, отойди! Беги отсюда! Ради Орина! Скорее! Он шевелится! Сейчас он…

Роуэн едва слышал крики своих спутников. Он и сам видел, что чудовище уже нависает над ним, заслоняя луну. Огромные скользкие кольца разматывались, а сочащиеся ядом челюсти открывались для нападения.

«…Каплю яда…»

Дрожащими пальцами Роуэн перевернул над кувшинчиком лепесток, и последняя золотистая капля с шипением упала в зеленую жидкость. И эликсир стал прозрачным. Прозрачным, словно вода в роднике, словно хрусталь кувшинчика. Прозрачным, как истина.

— Роуэн!

Он поспешно закрыл кувшинчик и вскочил на ноги. Спасая свою жизнь, ни на что не глядя, Роуэн отпрянул назад и съехал вниз по гладкой поверхности скалы, сжимая в дрожащих руках бесценный трофей.

Но чудовище с неистовым воем преследовало его. Роуэн чувствовал, что с каждым мгновением оно приближается и вот-вот… Ничего не осознавая, он ринулся вперед. «Но куда теперь? В какую сторону?»

— Сюда! — послышались три голоса.

Будто сквозь пелену, Роуэн увидел, как его спутники с искаженными лицами несутся ему навстречу. Он протянул руки. Ясинка и Морелюб подхватили его и потащили прочь от скалы.

Лес был очень густым. Заросли на каждом шагу преграждали им путь. Ползучие растения хватали за руки и за ноги, цеплялись за одежду. Плотный лиственный шатер не пропускал лунного света. Ясинка и Морелюб в кромешной тьме тащили Роуэна. За ними спешил Угрюм.

Великий Змей бушевал. С шипением и воем он двигался следом, сметая все на своем пути. Свет ему был не нужен. Змей слышал шум, чуял запах и неуклонно приближался к беглецам. А они, задыхаясь и всхлипывая, на ощупь пробивались сквозь заросли, и жуткий рев Змея надрывал их слух. Так, должно быть, некогда бежал и сам Орин, спасая свою жизнь.

— Куда теперь? — прорыдала Ясинка. — Ничего не вижу!

И тут позади раздался громкий хрип.

Роуэн напряг зрение, но сперва ничего не смог разобрать в темноте, а затем увидел, что случилось. Угрюм запутался во вьющемся растении. Его шея попала в петлю. Он задыхался и дергался, и от каждого его движения петля затягивалась все туже.

Великий Змей почти что настиг беглецов. Громкий треск возвещал о его приближении. А Угрюм беспомощно повис, только-только касаясь ногами земли.

— Оставь его! — завизжала Ясинка.

Но Роуэн не мог. Он вырвался из ее хватких рук и помчался к Угрюму. Позабыв о своих ранах, он попытался разорвать упругую плеть и тут же почувствовал дикую боль в руках.

Угрюм верещал от ужаса. И тут неизвестно откуда появившееся лезвие одним махом перерубило петлю, и Угрюм рухнул на землю. Он был не в силах пошевелиться и едва не терял сознание.

— Поднимайся! — рявкнула Ясинка.

Кинжал тускло блестел в ее руке.

Морелюб нагнулся и взвалил Угрюма на плечи.

— Скорее! — Пошатываясь под своей ношей, он побежал прочь, а Ясинка и Роуэн — следом за ним.

Они бежали в кромешной тьме.

— Оставьте меня, — надтреснутым голосом взмолился Угрюм. — Бросьте здесь. Надо спасти Оракула… и Кристалл…

— Тихо! Оракул тебя не оставит, — с трудом выговорил Морелюб.

— Сюда! Сюда! — пронзительно закричала Ясинка.

Она указала на мерцающий свет. Слабый, едва заметный, он проглядывал сквозь деревья.

— Это город! — воскликнул Морелюб.

Они бросились в ту сторону. Свет усиливался. Послышался грохот прибоя. При свете дня они ни за что бы так быстро не выбрались из леса. Но ночью огни Водяного города сияли через пролив, указывая им путь.

Змей с шипением, не отставая, полз следом. Он не привык передвигаться по суше, но теперь был разъярен и намеревался продолжить охоту.

Задыхаясь и вопя от страха, беглецы вырвались из леса и оказались на берегу. Огромные валы разбивались о скалы. Соленые брызги больно жалили в лицо. А за проливом в каждом доме сияли огни.

— Они зажгли для нас все светильники, — невнятно проговорил Морелюб, опуская Угрюма на землю. — Они… все… ждут…

— Быстрее!

Волоча за собой Угрюма, они бросились к железным воротам, распахнули их и по ступенькам скатились в темноту. И в тот самый миг, когда Великий Змей выбрался из леса, ворота с лязгом захлопнулись сами собой.

Змей яростно бил хвостом по земле. Сквозь решетку можно было разглядеть, как его драконья голова судорожно поворачивается из стороны в сторону, пытаясь напасть на след.

Дрожащие и истерзанные, беглецы прижались друг к другу. Они знали, что чудовище не сумеет пролезть в туннель. Они спасли свои жизни, как в далекие времена это удалось Орину.

Роуэн нащупал в кармане кувшинчик.

«И как Орин, — подумал он, — мы принесли с собой величайшую ценность. Если время еще не ушло…»

— Пойдем! — Эхо отразило его дрожащий голос. — Надо спешить.

20. Предательство

Из последних сил они ковыляли по туннелю, и казалось, ему нет конца. Впереди была тьма без единого проблеска.

— Где же Кристалл? — задыхаясь, проговорила Ясинка. — Почему он не светится? Мы наверняка уже подходим к пещере. Что, если…

— Хранитель жив, — твердо сказал Морелюб, — иначе люди в домах не зажигали бы для нас огней.

— Вот он! — воскликнул Роуэн и указал на слабое свечение.

Они поспешили вперед. У Роуэна тяжело стучало в висках, и он просто умирал от жажды.

Пещера была совсем рядом, но Роуэн ничего не почувствовал. На сей раз невидимая сила Кристалла не влекла его к себе и голос Хранительницы не раздавался в ушах, заглушая все мысли.

Наконец они достигли входа. Из пещеры не доносилось ни звука, лишь монотонно журчала вода. Морелюб, Угрюм и Ясинка замерли в нерешительности, а Роуэн перевел дыхание и, опасаясь самого худшего, на цыпочках вошел внутрь.

Хранительница сгорбилась в своем кресле. Кристалл едва блестел под ее руками, бросая слабый отсвет на ближайшее пространство. Остальная часть пещеры была в полумраке.

Джон с опущенной головой стоял на коленях перед ложем Джиллер. У Роуэна упало сердце.

— Итак, ты вернулся, Оракул из Рина.

Хранительница не сделала ни единого движения и даже не подняла глаз, но ее низкий голос заполнил всю пещеру.

Джон вздрогнул и вскочил на ноги. На его лице отразились недоверие и радость, и Роуэн понял, что он успел!