Роуэн и Хранитель Кристалла - Эмили Родда

16. Драчливая птица

«Новое перо» — все дело было в этих двух словах.

— Перо кое-что может добавить в эликсир, — сказал Роуэн Ясинке. — На нем сохраняется жир, из-за которого птица не мокнет в воде. Но он есть только на пере, которое недавно выпало из крыла. Видимо, на воздухе жир быстро высыхает.

Все четверо как один посмотрели наверх — а там, над утесом, в тускнеющем небе, пронзительно вскрикивая, птица сражалась с соперником. Из ее крыла выскользнуло перо и, кружась, стало медленно опускаться вниз — прямо в Море.

— Перья летят, только когда птицы дерутся, — заметил Угрюм.

— Мы не сможем вскарабкаться на утес, Угрюм из рода панделлисов, — раздраженно сказала Ясинка. — Руки водяных людей не приспособлены для лазанья по скалам. А Оракул не справится в одиночку.

— Я был бы не в своем уме, если бы отважился на такое, — нехотя согласился Роуэн. — Мне не хватит сил, чтобы туда залезть. Да и руки у меня болят. К тому же я боюсь высоты, так что неминуемо разобьюсь.

Кандидатов это признание нисколько не удивило.

«Ну еще бы!» — сообразил Роуэн. Это Жемчужник был поражен, до чего Роуэн отличается от остальных жителей Рина. Но кандидаты знают о нем все. Наставники предупредили их, что Роуэн не похож на своих сильных и смелых соплеменников.

Роуэн покраснел. Он так до конца и не свыкся с тем, что он не такой, как другие. В который раз за этот день он пожалел, что рядом нет Силача Джона. Он не стал бы тратить время на пустые разговоры: он был бы уже на полпути к вершине утеса.

— Птицы дерутся над Морем, и перья падают в Море, — сказал Угрюм. — Даже если бы мы взобрались на утес, то вряд ли сумели бы поймать перо.

— Ну и что ты предлагаешь? — нетерпеливо спросил Морелюб.

— Надо дождаться, пока птица сама к нам прилетит, — спокойно ответил Угрюм. — Это скоро произойдет, ведь ей нужна рыба.

— Вот тут-то мы ее поймаем, — решительно кивнула Ясинка. — И вырвем у нее перо.

— Да чем же мы ее поймаем? — с трудом сдержал улыбку Роуэн.

— Сетью, ясное дело, — ответила Ясинка. — Чем же еще… Ой! — осеклась она.

— Благодаря твоему эксперименту, Ясинка, сетей у нас, увы, больше не осталось, — усмехнулся Морелюб.

Раздосадованная Ясинка отвернулась.

— Все очень просто, — объяснил Роуэну Морелюб. — Когда птица приблизится к нам, мы не убежим от нее, а, наоборот, вступим с ней в бой.

Роуэн с благодарностью посмотрел на него. Пусть рядом нет Силача Джона — Морелюб хоть в чем-то может его заменить.

— Ты что, спятил, Морелюб из рода фисков? — резко обернулась к нему Ясинка. — Или ты настолько вжился в роль, которой тебя научили наставники? Уж не возомнил ли ты себя тем бесстрашным героем, которых так ценят в Рине?

Еще одно разочарование!

«Морелюб — не Джон, — напомнил сам себе Роуэн. — Он же водяной человек! У них в чести хитрость, а не сила. Правду говорит Ясинка, Морелюб — искусный притворщик!»

Но Морелюб с презрением посмотрел на Ясинку.

— Ты сама спятила, Ясинка из рода умбров, — холодно проговорил он. — Я такой, какой есть. И если нам нужно перо, которое только что выпало из крыла птицы, я готов сражаться, чтобы его добыть.

— У тебя осталась одна здоровая рука, — не унималась Ясинка.

— Значит, ею я и обойдусь, — сказал Морелюб и вытащил нож.

— Птица приближается, — предупредил Угрюм.

Стараясь не обращать внимания на боль в руках, Роуэн схватил палку и помчался к роднику. Угрюм чуть помешкал, затем обнажил кинжал и бросился следом. Ясинка закуталась в свой серебристый плащ и отвернулась.

Роуэн, Морелюб и Угрюм плечом к плечу застыли в ожидании птицы. Она неслась прямо на них, с шумом рассекая воздух.

«Она просто гигантская, — поежился Роуэн, — и когти у нее острые как ножи».

— Отойди, Роуэн! — громко сказал Морелюб. — Мы сами сразимся с ней, а ты попытайся вырвать перо, пока мы…

Его голос потонул в пронзительном злобном крике. Птица была уже над ними. Ее глаза мутно блестели от бешенства. Роуэн отпрянул, и огромное крыло прошумело у него над головой. И тут он внезапно понял, что птица пролетела мимо него и теперь несется на Ясинку, которая, отвернувшись, стоит неподалеку.

— Ясинка! — заорал Роуэн. Она подняла голову и, сообразив, в чем дело, мгновенно распласталась на камне. Птица, громко щелкая клювом, промчалась прямо над ней и, задев ее когтями, взмыла вверх.

Роуэн кинулся к Ясинке, которая уже поднималась на ноги, потирая ушибы и ссадины.

— Что случилось? Почему это она на меня? — дрожащим голосом выговорила Ясинка.

— На нас она вообще не обратила внимания! — выкрикнул Морелюб. — А ведь мы преграждали ей путь к луже.

— Один раз птица уже нападала на Ясинку, а остальных не тронула, — задумчиво проговорил Роуэн.

— Но почему? Почему? — Ясинка испуганно посмотрела вверх и тут же прижала палец к губам. — Она возвращается! И опять летит на меня!

Действительно, высоко в небе птица парила кругами, готовясь к следующей атаке.

— Спрячься в лесу, — велел Роуэн. — А мы попробуем ее удержать.

Ясинка, прихрамывая, заторопилась к деревьям. От быстрого движения ее серебристый плащ надулся и вспыхнул на солнце, и по блестящей поверхности побежали колеблющиеся искаженные отражения скалы, неба, крошечной птицы и огромных Роуэна, Угрюма и Морелюба.

— Ясинка! — что было сил завопил Роуэн. — Снимай плащ! Живо! — Ясинка в недоумении остановилась, но Роуэн уже мчался к ней, призывая за собой остальных. — Твой плащ — он же как зеркало, — объяснял Роуэн, поспешно распутывая завязки. — Когда ты поворачиваешься спиной, птица видит собственное отражение. Но она-то думает, что это ее соперник, и нападает на него.

Теперь Ясинка и сама торопилась избавиться от плаща. Она сбросила его на землю и отскочила в сторону.

Как раз вовремя. Птица была уже рядом.

— Нельзя упускать такой возможности! — воскликнул Угрюм и схватился за край плаща. — Отойди, Ясинка! Морелюб, берись за другой конец!

Морелюб повиновался, и они расправили плащ. Отражение птицы на ткани плаща все увеличивалось, делая серебристую поверхность зеленой. С леденящим душу криком птица обнажила когти. Она бешено махала крыльями. Еще бы! Враг посмел вторгнуться на ее территорию! Он вроде тех, кто иногда появляется в луже, только гораздо больше. Он тоже бьет крыльями и выпускает когти и не собирается отступать.

Хлопая огромными крыльями, птица с клекотом принялась рвать когтями плащ. Угрюм и Морелюб едва удерживались на ногах, стараясь не выпустить его из рук.

Птица чуть отпрянула назад и с новой силой бросилась на мнимого соперника. С замиранием сердца Роуэн заметил, как на землю медленно упало зеленое перо.

— Оставьте плащ! — скомандовал он. — Бросьте его на землю!

Угрюм и Морелюб отшвырнули плащ в сторону. Птица подлетела к нему и торжествующе стала раздирать его на клочки.

Роуэн подполз к перу. Забинтованной рукой он задел за камень, и слезы покатились у него из глаз. Он вытащил из кармана кувшинчик и дрожащими пальцами отвинтил крышку.

И новым драчуна перомТы все перемешай. ПритомТри раза. Медленно к тому же…

Перо было еще теплым. На его гладком острие блестела капля жира. Роуэн окунул перо в голубую жидкость. Затаив дыхание, он принялся медленно ее перемешивать. Раз, другой, третий.

Он поставил кувшинчик на камень и крепко зажмурился, не осмеливаясь посмотреть, получилось ли что-нибудь на этот раз. Но тут же раздались три радостных возгласа, и глаза Роуэна распахнулись сами собой.

Стеклянный кувшинчик сиял изумрудным светом. Зеленым, словно листья на деревьях. Зеленым, словно перья драчливой птицы. Зеленым, как трава, что растет на лужайках Рина.

17. Чудовище из страшных снов

Теперь настало время лечить Ясинку. Она ободрала о камень руки, и птица расцарапала ей плечи и спину.

Ясинка не позволила никому, кроме Роуэна, дотронуться до себя и сидела очень прямо, пока он сквозь разрывы в одежде смазывал ее раны. Должно быть, мазь жгла, но Ясинка ничем не выдавала своей боли.

Угрюм и Морелюб стояли поодаль. Морелюб все поглядывал на небо и наконец сказал:

— Надо как можно быстрее отыскать последний элемент эликсира. Скоро ночь. Уже темнеет.

Роуэн понимал, что все мысли Морелюба устремлены к уходящей из жизни Хранительнице, но сам он мог думать только о маме. Сколько времени прошло с тех пор, как он ее покинул?

— К этому времени избрание должно было завершиться, — проговорила Ясинка. — Оракул должен был огласить имя нового Хранителя.

— Откуда Хранительница знает, что умрет на рассвете? — спросил Роуэн.

— Так было всегда, — ответила Ясинка. — Такова тайная сила Кристалла. Избрание всегда происходит в одну-единственную ночь в году — в полнолуние этого месяца. Ведь именно в этот день Орин обрел Кристалл. Но прежде пламя над пещерой Хранителя всегда вспыхивало еще до заката.