Вот в чем фокус - Герман Дробиз

—   «Было это в давних годах...» — настороженно на­чинает Володя и смотрит на Нину.

Нина молчит, гоняет утюг.

—   «...И был, сказывают, в башкирах охотник один. Айлыпом прозывался...»

Нина молчит.

—   «Глядит, а за кустом на белом камешке девица сидит красоты невиданной... А коса-то у ней золотая и длиной десять сажен...»

Нина молчит.

—   «...С этими словами подхватил девицу на руки да и пошел...»

—   Были ведь мужики! На руках носили.

—   ОПЯТЬ?

—   А бескорыстие! У нее коса из чистого золота, а он об этом даже не думает.

—   Я тебя тоже бескорыстно полюбил. С твоими-то пегими кудрями.

—   Потому тебе и досталась,— отрезает Нина.— Были бы золотые, знаешь, сколько вашего брата набе­жало бы?! Только выбирай!

В Володе просыпается технически грамотный чело­век:

—   Слушай, это ведь одна видимость, что золотые. Ведь волосы. Ничего не весят. Хочешь, посчитаю?

—   Ты лучше посчитай, сколько до получки осталось. Нет, были ведь мужики! Данила этот. Сказал, сделает каменный цветок,— и сделал. А ты? Полку на кухне прошу прибить — где полка?

Горькой обидой закипает Владимир.

—   Да ведь сказки это,— кричит он,— сказочки! Вы­думка!

—   Пап, ты не нервничай. Ты читай дальше...

—   Спи!— рявкает он на дочь.

Сам Володя этой ночью спит плохо. Ему вдруг при­ходит в голову прикинуть, сколько все же весит коса Айлыповой невесты. Так, толщина волоса, кажется, два­дцать микрон. Это, стало быть, диаметр. Тогда пло­щадь сечения... Так. Длина — десять сажен, двадцать метров округленно. Удельный вес... Так. А сколько все­го волос? Тысяч двести вроде. Итого... Не может быть! Ну-ка, еще раз... Вот тебе и «ничего не весит». Два­дцать четыре кило! Чистого золота!

Миллионы сверкают во тьме перед Володей. Выка­тывают новенькие «Жигули». Нет, «Волга». Нет, длин­нющий иностранный лимузин. Дача трехэтажная, да не в уральском лесу, а на морском берегу, среди кипа­рисов... Роскошный теплоход, а на палубе — он, Нина, Леночка, в коже, в замше, в мехах, а на горизонте Везувий дымится, рядом Эйфелева башня торчит...

Большим усилием воли стряхивает Володя наважде­ние. Смотрит на спящую жену. Пегая. Родная... .Пле­вали мы на ваше золото!

А когда под утро наконец засыпает, снится ему, что в ясный солнечный день идет он по городу и несет на руках Нину. И много раз вокруг него оплетена ее коса чистого золота. И несет он ее в скупку.

ПОЧЕМУ ОНИ ПОМОГАЮТ

—   Чем объяснить, что раньше было принято, чтобы дети помогали своим престарелым родителям, а теперь, наоборот, родители помогают своим довольно взрослым детям?— такой вопрос я задал некоторым из своих сверстников.

Вот ответы, которые я получил:

—   Да, родители помогают мне. И это тем более уди­вительно, что сам я не помогаю своим детям. Кто им в таком случае помогает? Мои родители.

—   Мои родители виноваты в этом сами. Когда я был маленьким, они обеспечивали мне такой уровень жизни, который я не могу теперь поддерживать соб­ственным заработком. Таким образом, они расплачи­ваются за свои промахи в воспитательной работе.

—   Кто вам сказал, что раньше дети помогали ро­дителям? Это сказки наших родителей о тех временах, когда они были детьми. Я, например, уже сейчас уве­ряю своих детей, что помогаю их дедушке и бабушке, Правда, они мне уже сейчас не верят.

—   Вопрос должен стоять так: вправе ли мы отвер­гать эту помощь? Если откажемся мы, наши родите­ли начнут помогать родственникам, а то и вовсе чу­жим людям.

—   Сорок рублей в месяц — и это вы называете по­мощью?

ПОСИДИМ У ОКОШКА

Недавно меня пригласили в гости мои новые зна­комые, муж и жена. Меня просили прийти ровно в шесть вечера. Я появился почти вовремя, опоздав на две-три минуты. На мой звонок к двери никто не подошел. Тро­нул дверь — она оказалась незапертой. Я вошел. В квар­тире было темно. На фоне освещенного телевизионного экрана четко читались два силуэта, мужской и женский.

—   Извините,— сказал я.— Немного опоздал.

Не оборачиваясь, хозяин сделал легкий пасс рукой, скорее всего означающий: «Садитесь рядом».

Я взял стул и сел рядом.

—   Здравствуйте, как поживаете?— спросил я. Те­перь их было видно в профиль.

Жена приложила пальчик к губам, что, видимо, оз­начало: «После поболтаем».

Все мои последующие попытки заговорить не наш­ли взаимопонимания.

В половине двенадцатого на экране появилась надпись «Передачи окончены».

Муж нехотя выключил телевизор.

—   Здравствуйте, здравствуйте,— сказал он, рас­сеянно разглядывая меня.— А вы как поживаете?— Он широко зевнул и потянулся до хруста в костях.

—   Здравствуйте,— сказала жена.— Что же вы так поздно? — Она тоже зевнула, но деликатно, в ладош­ку; извинилась, вышла и через минуту вернулась в до­машнем халатике.

—   Гм-гм...— сказал муж и поглядел на часы.

—   Вы только что пришли, а мы вас уже гоним,— засмеялась жена.

—   Жаль, что такой славный вечер вы провели не у нашего телевизора, а у своего,— сказал муж.— Мы недавно поменяли кинескоп, у нас изумительная чет­кость. А цвет! Сами видели!

—    Разрешите узнать на прощание,— попросил я,— а как вы проводили вечера, когда у вас не было те­левизора?

—   Странный вопрос,— удивилась жена.— У нас всегда был телевизор.

—   Не совсем так,— поправил ее муж.— Но это было очень давно...

—   Подожди, подожди...— задумалась жена.— При­поминаю одно забавное занятие. У нас были такие... листочки.

—   Что еще за листочки?—с подозрением спросил муж.

—   Да вспомни! Такие листочки, испечатанные с обеих сторон буковками. Они еще были сложены в та­кие плотные пачечки.

—   Наверное, это были книги?— предположил я.

—   Как вы сказали?— переспросила жена.

—   Кни-ги.

—   Возможно.

—   А!— промычал муж.— Теперь и я вспомнил эти листочки. Но что мы с ними делали?

—   У меня такое ощущение,— неуверенно произнес­ла жена,— что мы их перелистывали.

—   Да, перелистывали,— подтвердил муж.— Но за­чем?

—   Кажется, я догадалась,— сказала жена.— Там попадались картинки. Наверное, мы смотрели картинки.

—   А может быть, вы их читали, эти книги?

—   Вот!— обрадовался муж.— Конечно! Когда не было телевизора, мы читали книги. Спасибо, что на­помнили.

—   Я еще вспомнила,— сказала жена.— Иногда мы одевались и уходили из дому,

—   Куда это мы уходили?— с подозрением спросил муж.

—   Мы бродили по улицам, заходили в парки, си­дели на скамейках. Но какую мы при этом преследо­вали цель — трудно сказать.

—   Вы гуляли,— подсказал я.

—   Пожалуй, что и так,— согласился муж.— Гуляли.

—   Если я только не путаю,— сказала жена,— у нас было еще одно занятие. Мы встречались.

—   С кем?— недоверчиво спросил муж.

—   С очень милыми людьми. Вроде вас,— она обра­тилась ко мне.

—   Видимо, речь идет о друзьях,— сказал я.— О друзьях и знакомых.

—   Хорошо их помню,— подтвердил муж.— Мы с ними, знаете, все время ругались. Но уе с целью ос­корбить, а с какой-то вполне благородной целью.

—   Вы спорили,— подсказал я.

—   Еще как спорили!— сказала жена.— Об этом, его еще часто показывают по телевизору.

—   Об искусстве?— наугад спросил я.

—   О нем,— кивнул муж.— И еще' об этой. Которая в последних известиях.

—   О политике?

—   Это все больше мужчины,— уточнила жена.— А мы все об этих. Они еще все время меняются.

—   О модах,— безошибочно определил я.— А что, эти друзья теперь к вам приходят?

Супруги переглянулись.

—   Мне кажется, приходят,— сказал жена.— Иног­да возникает ощущение, что кто-то вошел в квартиру и подсел третьим к телевизору.

—   Да, такое ощущение бывает,— согласился муж.— Например, сегодня. Впрочем, может, и померещилось.

—   Ваши ощущения вас не обманывают,— успокоил я хозяина.— Сегодня третьим был я.

—   Ах вот как?— воскликнула жена.— Ради бога, извините, один нескромный вопрос: вы нам — кто? Друг, товарищ? Может быть, брат? Сережа, присмотрись к товарищу внимательнее. Помнишь своего брата, ко­торый живет на Пушкинской? Там еще рядом обмен кинескопов.

—   Боря?— неуверенно произнес муж, распахивая руки.

—   Нет, нет,— я торопливо уклонился от объятий.— Не Боря.

—   Имя брата ты мог бы и не путать,— укоризненно заметила жена.

—   Дорогая, а что ты скажешь относительно твоего двоюродного дяди из Челябинска?

—   Здравствуйте, дядя,— приветливо сказала жена.— Если вы дядя.

—   Не мучайтесь понапрасну, товарищи,— сказал я.— Мы не родственники.

—   Может, вы тут по службе?— спросил муж.— Только не обижайтесь. А то, помню, как-то раз было ощущение, что третьим сидит друг детства. А оказа­лось, это агент Госстраха приходил. А вы откуда?