Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Юмор » Юмористическая проза » Вот в чем фокус - Герман Дробиз

Вот в чем фокус - Герман Дробиз

Читать онлайн Вот в чем фокус - Герман Дробиз

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 73
Перейти на страницу:

На своей свадьбе он, помнится, был приятно удив­лен наличием деликатесов, как-то: балык, копченая колбаса. И даже каждому гостю предназначалось по бутерброду с черной и красной икрой. Что-то древнее на тему «Знай наших!» шевельнулось в Володе, и он, захмелев с непривычки, говорил гостям, подражая ка- кому-то киноартисту: «А вот икорочки, икорочки не за­будьте... Рекомендую!» Но вскоре после свадьбы поин­тересовался, откуда все это взялось. Оказалось, тесть сходил к другу детства, Павлику некоему, директору про­довольственного магазина. Так и сказал: «Сходил уж по такому случаю. Уломал гордость. Павлик, конечно, дал».

Вот такого рода испарения текущей земной жизни и сгустили облачко в синем майском небе Володиного счастья, и до поры до времени плывет оно, не то что­бы незамечаемое, но, если так можно выразиться, на периферии поля зрения, не столько омрачая общую кар­тину, сколько придавая ей необходимую реальность.

Но наступает день, когда облачко разрастается до размеров тяжелой, грозовой тучи, и она, подобно кро­кодилу Чуковского, норовит проглотить солнце...

Выясняется, что ребенок, родившийся на месяц рань­ше срока, хиловат, и его непременно следует на все лето поместить в живительный воздух сельской мест­ности. Как ни странно, ни у родителей Володи, ни у тестя с тещей нет деревенских корней в виде каких- нибудь бабок или теток: те и те — потомственные ра­бочие и городские жители в нескольких поколениях. Потому снимается комната в деревне, у чужих людей, и встает вопрос о питании. С малышом все ясно —- его пока кормит мама. Но надо будет кормить маму И приезжающего молодого отца. В деревне есть моло­ко, есть яйца. Нужны мясные продукты. Лучше всего — тушенка.

Тестю до смерти не хочется идти к Павлику. Не­сколько дней он себя настраивает: «Эх, как бабка моя говорила: раз оскоромишься, а второй уж проще!» Володя поначалу заявляет, что вообще не надо ходить, что обойдутся они без тушенки и прочих позорных по­дачек, лично он купленное по знакомству принципиаль­но не будет есть. Но теща внятно объясняет, что речь и не о нем. Речь идет о здоровье молодой матери, твоей жены, матери твоего ребенка, питаться ей надо усиленно, калорийно, и пора бы тебе, Володя, это понимать, и так далее и тому подобное. Володя со своими протестами вынужден, что называется, заткнуться. Что ж, он, ко­нечно, не станет посягать на здоровье и благополучие собственной семьи. Но и не одобряет. Его дело — сто­рона.

Но не получается — сторона! В канун, как идти, тестя прихватывает радикулит. Это в майскую-то теплынь!

Очень подозрительно. Но факт, что нести тяжелое ему нельзя.

В результате прекрасным солнечным утром Володя плетется вслед за тестем, держа поместительную хозяй­ственную сумку, удивляясь и горюя по поводу того, куда он так покорно идет. Нет у него никакого ради­кулита, думает он, глядя в широкую спину тестя. На­рочно придумал. Ему надо, чтобы и я «оскоромился», замарался чтобы, потерял право говорить... И я его те­ряю, это право, уже потерял, раз иду. Или нет? В кон­це концов, я же ничего просить не собираюсь. Просто согласился помочь. Не ворованное же помогу вынести. А вот и ворованное, именно ворованное — в образном, конечно, смысле, но образный иной раз буквального точнее... Он идет и думает, что преступает в эти ми­нуты свои принципы. Они — принципы — начинают представляться ему в облике высоких, выше человече­ского роста, барьеров, стоящих вдали, в перспективе тротуара, поперек него, и становящихся по мере при­ближения к ним все ниже и ниже. И вот он уже сво­бодно перешагивает через них — преступает.Как называется тот, кто преступает? Он называется: пре­ступник...

Володе никогда еще не доводилось заходить в ма­газины со служебного входа, и он не знает, как выгля­дит потаенная сторона торговых заведений. Не встре­чался он до сих пор и с их директорами.

Они подымаются на бетонное облупившееся крыль­цо, отворяют обитую листовым железом дверь. Про­ходят узеньким коридорчиком. Жмутся к стене, про­пуская тележку с ящиками, которую сердито толкает паренек в замызганном зеленом халате. Входят в ка­бинет. Володя смотрит, как тесть и директор здоровают­ся. Если не знать, кто из них кто,— не догадаешься. Тесть в костюме и при галстуке, и он полный, даже пухловат, ни дать ни взять — начальник. Директор су­хощав, жилист. Сцутанные волосы с невзрачной седи­ной. Он в чистой перестиранной курточке того же зе­леного цвета, что и халат встреченного в коридоре грузчика. Под курткой расстегнутая на горле ковбой­ка. Обыкновенный работяга, да и только. Если бы не голос, не повадки.

—   Стесняешься!— выговаривает он тестю.— Раз в год заходишь к другу — и стесняешься. Ай-яй-яй! Тут каждый день ходят да не просят — требуют. А по­пробуй не дай. Одному не дашь — машины не будет, другому не дашь — товара не будет, а третьему не дашь — вообще прикроет лавочку и печать на дверь.

Его прерывает телефонный звонок.

—   Да... Да... Ладно, оставлю. А у тебя что? Ты там для меня, что будет из фруктов... абрикосы там, че­решня... Говорю тебе — для меня лично. Я тебе когда отказывал? А ты... Тебе, наверное, Селиверстов сове­тует меня разлюбить?.. Ну, шучу, шучу, это я так шучу. Все!

Володя не знает, как себя вести: презирать ли, или держать себя корректно, но независимо, или, в поддержку тестю, подчеркнуто уважать Павлика, друга его детства, а ныне всемогущего распределителя продовольствия. Но Павлику, видимо, все равно, как ведет себя незна­комый парень. Разговаривает он только с тестем. Так, чего тебе? Тушенки? Хорошо. Так. Пятнадцать банок — больше, честно, не могу. Так. Что еще? Не знаешь? Хорошо, что-нибудь еще посмотрим.

Вслед за директором они проходят коридорчиком и спускаются в подвал. Обдает холодом, сыростью. Внизу тоже коридорчик. По' обеим сторонам двери. Свисает на шнуре голая лампочка, бьет по глазам.

Они входят в одну комнатку, в другую. В одной от­крывается упаковка с тушенкой, и означенные пятна­дцать банок укладываются в сумку. В другой Павлик дает им рыбные консервы. Затем они оказываются в хо­лодильной камере. Стены густо заросли инеем. Здесь сумка получает две палки копченой колбасы. Возвра­щаются в коридорчик. Павлик вдруг, ухмыльнувшись, подымает палец: сейчас, мол, что-то покажу. Он откры­вает еще одну холодильную камеру. В ней на бетонном полу лежит огромный заиндевелый осетр. Больше ничего нет.

—   Царь здешних мест! Я над ним не властен. Ле­жит до особого распоряжения.— Он подымает глаза к потолку, показывая, с какой высоты может последо­вать это распоряжение.

Возвращаются в кабинет расплачиваться. И тут дверь без стука открывается. Входит, опираясь на пал­ку, крепкий смуглый старик в темном, не по сезону, плаще. С ним мальчик.

—   Садись,— говорит Павлик.

Старик садится.

—- Пришел ты сегодня зря. Ничего нет.

Старик не уточняет, чего именно нет. Молчит.

—   Ничего нет,— повторяет Павлик.

—   Может, рыба есть?— спрашивает старик. У него акцент.

—   Рыба есть, ледяная. Вон, в зале ее продают. Хо­чешь, я тебе завешу? Хорошая рыбка. Сколько тебе?

—   Два кило.

—   Галина!

Появляется Галина.

—   Завесь ему рыбки два кило.

Галина уходит.

—   А больше ничего нет. Рад бы, но ничего.

Старик сидит, уперев подбородок в набалдашник

палки. Кажется, взгляд его устремлен на сумку у ног Володи. На ее раздутые бока. Это случайно, но это правильно, думает Володя. Правильно, что именно сей­час пришел несчастный старик, наверное ветеран. Это нужно, чтобы мне все-таки стало стыдно. Какая же я все-таки дрянь...

Галина приносит рыбу. Старик укладывает сверток в кошелку, идет к дверям, мальчик за ним.

—   Будь здоров,— говорит он на прощание Павлику. Угрюмо говорит.

—   В прошлый раз я тебе хорошо дал,— мягко за­мечает Павлик.— Зайди во вторник.... Азизов,— говорит он тестю, дождавшись, когда старик с мальчиком выш­ли.— Был здесь директором. Давно, за двоих до меня. Шалил не в меру. Сидел.— Ясно, что сам Павлик хо­рошо знает меру «шалостей» и сидеть не намерен.

Тесть расплачивается. Благодарит. Прощается.

—   До свиданья,— говорит и Володя.

Павлик вскидывает на него глаза словно впервые увидел.

—   Я тебя не познакомил,— спохватывается тесть.— Это зять мой, хороший парень.

—   Плохо кормишь,— шутит Павлик, окидывая быст­рым взглядом фигуру Володи.— А чем занимается мо­лодой человек?

—   На журналиста учится!— В голосе тестя — не­скрываемая гордость.— Уже в газетах печатают. Фелье­тоны пишет!

—   Сатирик,— констатирует Павлик.

В Володе вскипает сильнейшее раздражение. Ему хочется сказать тестю, что если он ничего не понимает в жанрах, так помалкивал бы, что все, что напечатал Володя,—две информации и заметка. Сатирическая, да. Но заметка, а не фельетон. Да не в жанрах, черт по­бери, дело. Ведь тесть как бы говорит приятелю: вот тебе сегодняшний фельетонист — сейчас пришел к тебе со служебного входа полакомиться дефицитом, а завтра как ни в чем не бывало тебя же в газетке разрисует. То, в чем он, Володя, упрекал оппонента в группе... А сам, выходит, такой же. И не предположительно — фактически, да... Но пусть этот Павлик только позво­лит себе хоть слово насмешки! Хоть слово! Пусть толь­ко посмеет. Ноги моей не будет ни здесь, ни у тестя!.. А жена? Сын?

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 73
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Вот в чем фокус - Герман Дробиз торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит