Из истории группы 'Облачный край' - Сергей Богаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я продрался к нему сквозь горы пустых бутылок и топором висящий в воздухе перегар, стал трясти его за плечо, неистово крича ему прямо в ухо. Сон моего товарища был не просто крепкий, а очень крепкий! Я применил к нему все свои знания из области гражданской обороны – разве что искусственное дыхание ему не делал и он, наконец, зашевелился, что-то забормотал, уставился на меня, не узнавая. Наконец, богатырский сон начал понемногу отступать:
– “Что? Ты? Ты что? Ты-ж вроде уехал в Ленинград, какого хрена…”
– “Да, я приехал, говорю, и приехал я за тобой, Вова”
– “А чо такое?” – не понимающе пялился на меня, – «куда это за мной?”
– “А туда – помнишь, ты обещал мне, что если мне когда нибудь потребуется помощь вокалиста, то ты мне поможешь?”
– “А, да, помню, конечно, в натуре, а чо надо делать-то?”
– “А ничего особенного, надо просто щас вот взять и сесть на самолет и Ленинград, в студию”
– “А, хорошо, я понял, когда нужно выезжать?”
– “Не когда, а вот прямо сейчас, еще есть сегодня самолет, вот на него и сядем и полетим в студию, в Ленинград”
Будник славился своей лёгкостью на подъём, безропотно отдал мне свой паспорт, чтобы я купил билеты, только попросил купить ему “маленькую”, чтобы подлечить немного здоровье. Предупредил, что денег у него нет вообще, и я успокоил его, дескать, раз я тебя приглашаю, то и материальный вопрос лежит на мне. Я сбегал в кассы аэрофлота, купил билет и “маленькую” для Будника. Вова тут же её одним глотком опрокинул, занюхал рукавом видавшего виды свитера. Буквально на глазах в течение полутора минут человек преобразился, глазищи его бесноватые заблестели.
Мы вышли, сели в автобус, и поехали в аэропорт. Едва не опоздав на регистрацию, успешно сели в самолет и – в путь! Всю дорогу Вова проспал и по прибытию, мне удалось его практически на плече доволочь до стоянки и погрузить в таксомотор. По пути нам пришлось сделать остановку – Вова попросил купить ему бутылочку пива… приехали. По предварительному договору с Тропилло, сначала в студию зашел я один, Будник ждал за углом. Никто из работников не должен был его видеть.
– “Привез?”- спросил Андрей.
– “Привез!” – отвечаю.
– “Ну, веди, показывай” – мы вышли с Тропилло на улицу. За углом с ноги на ногу переминался Вова Будник. Андрей внимательно его осмотрел, закрыл капюшоном патлы, сказал, что за пионера сойдет. Так мы, за разговорами, прошли мимо вахтёрши, поздоровались, она очень пристально на нас посмотрела. Вова был очень маленького роста, и только опухшее лицо выдавало в нем человека, давно уже вышедшего из пионерского возраста.
В целях сокращения времени сессии, чтобы не мелькать лишний раз перед глазами начальства, Тропилло отодвинул во времени все записи, которые велись параллельно на студии, и решил работать, что называется, до упора, только изредка выходя из студии немного продышаться и совершить моцион. Поставили Будника к микрофону, включили ему болванки для разогрева голосовых связок, и я отправился в гастроном за колбасой насущной, за “плотью и кровью”, не менее насущными для нас. Без этого, ни о какой плодотворной работе разговора и быть не могло.
Так как мои шастанья мимо вахтерши тоже было необходимо уменьшить до минимума – я и взял в магазине ровно столько, сколько смог унести. К записи все было готово, и Володя, уже спустя час-полтора объявил о полной своей готовности. Тексты учить было ни к чему, чай не концерт, я написал ему большими печатными буквами первую песню “Союз Композиторов” – так мы и решили записывать номера в том порядке, в котором они будут стоять в альбоме. Тропилло был приятно удивлен, что, несмотря на свой субтильный вид, Будник распевался всё сильней и сильней – и, наконец, из него стала выходить такая моща, какой Питер досель, и не слыхивал.
Обложка альбома. Из архива А.Вишни.
Для большего разнообразия и просто ради расширения звуковой палитры мы решили, что некоторые песни исполним вдвоем – несколько фраз споет Вовка, несколько я, а припевные части мы положим вместе, хотя раньше мы никогда не пробовали делать так – всегда пел либо я, либо Рауткин. Наши с Вовой тембра очень хорошо дополняли друг друга – у него такой высокий, а у меня наоборот – низкий и рычащий – вместе это звучало здорово!
В общем, по прошествии нескольких часов работы всякие сомнения в целесообразности утреннего марш-броска оставили меня, хотя еще в самолете, пока Вован крепко спал у меня на плече, я еще не четко оценивал степень правильности принятого решения. Однако сейчас было видно, насколько самому Вове в-кайф поработать в нормальной студии – записывать вокал на отдельный канал и при этом четко слышать свой голос. К тому же, Буднику досель никогда еще не приходилось накладывать вокал на музыку подобного качества.
В целом, атмосфера, царившая в студии, располагала к скрупулёзной работе, даже не смотря на стрём, черным вороном круживший над нашими головами, в облике случайно зашедшего в студию стукача… стрем усугублялся еще и тем, что в “предбаннике” студии располагалась оружейная комната под круглосуточной вневедомственной охраной. Там стояла такая чувствительная сигнализация, что малейшее нашего облокочение или подпирание собой той двери было чревато немедленным приездом группы захвата, и им было бы очень интересно, чем обусловлено присутствие в образовательном учреждении пахнущих перегаром небритых людей. Нам-то, конечно, такое событие ничем не грозило, а Тропилло бы вылетел с работы однозначно, и наша запись, а также как и все остальные записи других групп были бы похерены, либо отодвинуты на неопределённый срок.
Так мы не заметили, как наступил вечер. Изрядно подустав от напряжения, мы хорошенько пригубили, и наше передвижение в пространстве стало затруднительно. Тропилло достал какие-то свернутые в рулоны тряпки, чехлы от инструментов – решили устроиться до утра прямо здесь. Проснулись рано утром, посмотрели на себя и решили сходить в баньку, что на Среднехтинском. Старинная петербургская баня из тёмного кирпича.
Вообще, на Охте много раритетных объектов: баня, пожарная каланча, пеньковый завод, Полюстровский ключ… Мы шли, небритые, вонючие по
