Небесный корабль - Софус Михаэлис

Нас со всех сторон окружает небесный океан. Это скорее можно сравнить с морскими водорослями, опутавшими наш корабль.

— Водоросли! — подхватил его сравнение американец. — Представьте, что мы угодили в Саргассово море! Тогда нам никогда не выбраться отсюда. Я-то знаю.

— Ничто не может преградить нам путь. Мы все равно пробьемся вперед. Вспомните, какая сила влечет нас. Сам Марс притягивает нас к себе. Мы следуем по своему неизменному пути. И остановимся, где следует. А теперь каждый должен вернуться к своим обязанностям. Все за работу!

Длительный гул опять сменился глухими, перемежающимися залпами. Аванти двинулся вперед, а за ним зашевелились и некоторые другие.

— А как же солнечные машины? — спросил Крафт. — Как долго можем мы обойтись без солнца?

— Сколько придется, Александр. Мы не можем открыть ставни, пока не выйдем из вихря метеоритов. Надо как можно бережливее расходовать накопленную нами силу! Экономить свет! — предупредил Аванти.

Крафт остановился возле втянутой внутрь зрительной трубы.

— Пойдем, — сказал Аванти. — Ее нельзя пускать в дело. Нельзя рисковать, чтобы наше щупальце сломалось.

XIII

В заколоченном гробу

Эрколэ Сабенэ беспомощно бродил по лабиринту «Космополиса», не зная, за что взяться. Освещение приняло какой-то мрачный, таинственный оттенок. Зажжено было столь небольшое число лампочек, что все помещения тонули в полумраке. Он даже запыхался от своего безостановочного блуждания вверх и вниз. Другие, впрочем, тоже жаловались на недостаток воздуха, но измерители давали нормальные показания.

Тепло также приходилось экономить, и термометры показывали на несколько градусов ниже обыкновенного, тем не менее у большинства выступал пот на лбу, и руки были влажны.

Эрколэ Сабенэ нигде не находил себе места. Укладывался в свой гамак, затыкал себе уши пальцами, но не мог забыться. Напрягая зрение, штудировал Скиапареллиевы карты Марса, но в голове у него быстро образовывался настоящий сумбур от этого лабиринта ландшафтов с названиями, почерпнутыми из греческой мифологии и земной географии. Все эти точки и линии — предполагаемые моря и материки, горы и долины, — хоть и являлись лишь плодом земной фантазии, были наделены именами в роде: Утопии и Тавматии, предгорья Озириса, озера Солнца, бухты Атланта, залива Титанов. Люди, даже пускаясь в научную экспедицию по межзвездному океану, не могли отрешиться от своих земных представлений и тащили их за собой на небо.

Как безразлична была вся эта паутина греческих имен ему, заключенному судьбою во чреве непроглядного мрака! «Небесный корабль» стал ведь «подземным», чтобы не сказать «подводным» судном. Эрколэ Сабенэ и остальные двенадцать человек команды были просто-напросто личинками в навозном шарике, скатанном невидимым жуком и брошенном в вечную тьму.

Эрколэ не ощущал больше ни движения, ни падения. Он слышал только стук и трескотню, словно целый рой демонов беспрерывно щелкал костлявыми пальцами по их шарику, стараясь продырявить его скорлупку. Скоро ли они справятся с ней и повытаскают всех личинок?

Он не разговаривал со своими товарищами по несчастью. Они слонялись вокруг, как тени, и производили на него впечатление выходцев из сумасшедшего дома. Один напоминал камбалу, другой угря, вставшего на хвост. Солнечные кочегары по прежнему щеголяли в красных сетках, не замечая, что у них зуб на зуб не попадает от холода. И почти все ходили с закрытыми глазами, покачиваясь, словно их мучила зубная боль.

Эрколэ Сабенэ, шатаясь, добрел до подвальной обсерватории и здесь во весь свой рост растянулся на полу над полосой спектра. Здесь треск и грохот раздавались с особенною силою и словцо подхватывали его, отчего у него создавалось смутное предчувствие, что, в случае несчастья, эта раскаленная световая сила под ним не даст ему упасть, удержит его в воздухе.

Но даже и здесь надежда скоро покидала его, и он казался себе самому трупом на дне заколоченного гроба. Он упирался глазами в надвинутую крышку. И все глубже и глубже опускался в бездонную могилу вечного мрака, наполненного космическим щебнем, который с шумом и треском ударялся о стенки гроба.

Скоро весь воздух в этой герметически закупоренной гробнице будет израсходован. Уже становилось душно. Эрколэ Сабенэ знаком был с морской болезнью. Но эта «небесная» болезнь была куда мучительнее. Здесь не было уходящей из-под ног палубы, не было беспрерывного качания всех вертикальных предметов, ни внутренней дрожи корпуса судна, ни чувства тошноты; зато здесь все нервы натягивались, дрожали и ныли в этом стремительном падении, все существо до самого мозга костей пронизывалось мучительным током, тянущим в бездну. И Эрколэ Сабенэ старался очнуться, ему казалось, что он сейчас задохнется, но, когда он оторвал голову от пола и широко разинул рот, то заметил, что дыхание в порядке. Только в горле пересохло; его томила невыносимая жажда. И вдруг он вспомнил про кают-компанию, увидел перед собой узкий, стол с бутылками кианти.

Шатаясь, поплелся он туда. Но по пути услыхал голоса:

— Мы не кроты, капитан!

— Подайте нам солнце!

— Мы не в силах дольше терпеть!

Голоса звучали необычайно слабо и прерывисто. Кроты! Он бы сказал: жуки-древоточцы, тикающие, как часы, в деревянном шарике.

И даже голос Аванти звучал утомлением:

— Нам не остается ничего другого, как терпеть.

— Откройте ставни! Дайте нам солнце, капитан!

— Невозможно! Наши стекла разобьются!

— Да лучше умереть! Только бы не быть заживо погребенными! Солнца! Дайте нам солнце!

— Если оно еще существует!

— Впустите к нам солнце, или мы погибнем!

— Кто лег, тот уже не встанет.

— Что это значит? Кто там лег? Пойди узнай, Александр.

— Они мертвецки пьяны! — послышался густой бас.

Аванти вскрикнул и громко скомандовал:

— Все в Солнечную камеру!.

Солнечная камера напоминала мертвецкую. Единственная лампочка бросала зеленоватый фосфорический отблеск на отполированные поверхности конденсаторов солнечной энергии, привыкших купаться в золоте солнечных лучей. Не блестели и градусники и вентиляторы. Воздух казался спертым, насыщенным раздражающим запахом гнили. Трескотня ударов доносилась и сюда.

Аванти и Крафт увидели лишь несколько понурых фигур, тихо пробравшихся наверх.

— Этого быть не может, — шепнул Аванти своему другу великану, державшему его за руку.

— К сожалению, это так. Уильяме и Планетарос напились до того, что свалились с ног. Вот, что я поймал; она ходила по рукам.