Дневник Алисы - Аноним

Джоэл проводил меня до папы. Это было почти как свидание! Мы болтали обо всем на свете и одновременно смеялись, то и дело перебивая друг друга. (Все получилось довольно сумбурно и мило.) Джоэл сказал, что у него никогда не было времени на девушек и что он не понимает, откуда я столько о нем знаю. Я ответила, что женщины очень проницательны, вот и все. И хитрые!

Сегодня вечером Джоэл опять проводил меня до папиного офиса, и – это была не моя идея, – папа пригласил его завтра к нам на ужин. Мама сказала, что она не против, но, я знала, она волнуется по поводу встречи с ним, потому что папа меня уже дразнил из-за него.

Я прилетела домой из школы и помогла маме убраться в доме, будто к нам собирался пожаловать Король Мира, а еще я проверила, всё ли есть для приготовления апельсиновых рулетов, это теперь моя специальность. Не могу дождаться! Не могу!

Джоэл только что ушел, это был фантастический вечер, хотя не знаю, почему я так говорю, большую часть вечера Джоэл с папой просидели вместе. Наверное, это оттого, что его отец умер, когда ему было семь, но у них были хорошие отношения. Даже Тим слушал как зачарованный, когда они говорили, особенно когда говорили об образовательных перспективах Джозла. (Кажется, Тим начинает подумывать о колледже, уже!) Мои рулеты получились само совершенство, даже бабушка сказала, что у нее не вышло бы лучше, и Джоэл съел семь штук! Семь! А еще он сказал, что взял бы с собой на завтрак, если там что-нибудь осталось. Конечно, если бы что-то осталось, он об этом не стал бы говорить. Он очень сдержанный. Спрошу маму, можно ли мне испечь рулеты специально для него, чтобы он забрал их у папы в офисе.

Ох, Дневник, знаешь что? Папа за ужином сообщил нам потрясающие новости! (И так небрежно.) Он собирается попытаться выбить для Джоэла стипендию. Он сказал, что почти уверен, что ему это удастся, но на это понадобится время, и чтобы я не проговорилась, пока все не решится. Надеюсь, мне удастся удержать свой большой рот на замке. В таких делах на меня нельзя особо полагаться.

P. S. В школе вроде все в порядке. Со мной никто не разговаривает, но никто и не пристает. Похоже, нельзя иметь все сразу.

Сегодня продали бабушкин дом, решили, что покупатели просто упакуют ее вещи и сдадут их на склад на хранение. Когда бабушка узнала новости, то расплакалась. Первый раз видела, чтобы она по-настоящему плакала. Сначала дедушкина смерть, теперь продажа дома, в котором она прожила почти всю жизнь; наверное, ей кажется, что жизнь кончилась.

Интересно, я нравлюсь Джоэлу? Считает ли он меня милой, или симпатичной, или привлекательной? Интересно, видит ли он во мне девушку, которая может испытывать к нему серьезные чувства? Надеюсь, я ему нравлюсь, потому что мне он нравится очень. Вообще-то я думаю, что люблю его…

Миссис Джоэл Римз.

МИССИС ДЖОЭЛ РИМЗ.

Мистер и миссис Джоэл Римз.

Доктор и миссис Джоэл Римз.

Звучит неплохо, не правда ли?!

Только что звонила миссис Ларсен, сказала, что Яна обещала ей посидеть с ребенком, но позвонила в последнюю минуту и сказала, что не может, очень похоже на Яну. Что ж, думаю, у нее тоже можно заниматься. Надо собраться. Пока.

Я так устала, так измоталась, все достало, и мне так грустно.

Яна пришла примерно через полчаса после ухода миссис Ларсен и сказала, что хочет посидеть с ребенком, потому что ей необходимо отдохнуть. Но я не могла ей этого позволить, потому что она была под кайфом, а ребенку миссис Ларсен всего четыре месяца. Она не уходила, и мне пришлось позвонить ее родителям и попросить их приехать и забрать Яну. Я сказала им, что ей нехорошо, но к тому времени, когда они туда добрались, ее вставило по полной программе. Она включила магнитофон на такую громкость, что могла разбудить ребенка, хотя он все равно плакал, потому что был мокрый, но я не могла позволить ей даже поменять пеленки. Яна была в таком состоянии, что ее родителям пришлось ее практически нести к машине, они оба плакали и просили меня не говорить ничего ее инспектору по досрочному освобождению. Надеюсь, я все сделала правильно. Может, мне не стоило звонить ее родителям, но я никак не могла ее оттуда выставить и уж точно не могла оставить ее с ребенком. Не представляю, что завтра будет в школе, когда все станет известно. Ба! Никто даже слушать меня не станет. К тому же наркоманы не понимают, что такое причинить вред ребенку. Они вообще ничего не понимают.

Мама и папа сказали, что я вчера вечером сделала именно то, что и следовало сделать, и им жаль, что они не смогли помочь мне. Но что они могли бы сделать, кроме как позвонить Яниным родителям? Вообще-то, если б они туда приехали, было бы только хуже. Хотя – кто знает? Должна бежать.

Сегодня Яна толкнула меня в коридоре, такой злобы и горечи я никогда не видела на ее лице. Она сказала: «Я с тобой еще разберусь, гребаная мисс Пречистая Полли», почти выкрикнула на глазах у всех. Я попыталась ей все объяснить, но она развернулась и ушла, будто меня и не существовало.

Потом я пошла в библиотеку. Джоэл видел, что что-то не так, пришлось сказать, что я заболеваю и чувствую себя несчастной. (Про то, что чувствую себя несчастной, это была правда.) Он сказал, что мне нужно выпить аспирину и отдохнуть. У нормальных людей все так просто в жизни.

Не знаю, что Яна рассказала остальным ребятам, но она явно стала распускать какие-то мерзкие слухи, потому что надо мной стали смеяться и издеваться, а это хуже, чем быть одной. Мне хотелось бы поговорить с Джоэлом, но в библиотеку не пойду, я слишком расстроена, чтобы заниматься. Возьму пару книг домой, почитаю в своей комнате. (Моя комната будет всей моей вселенной.)

Шла к завтраку из своей комнаты. Я принесла ей поднос, но она едва прикоснулась к еде. Вечером, вместо того чтобы идти в библиотеку, посижу с ней. Джоэл поймет. Пока, пока.

Только что звонил Джоэл из библиотеки, он обо мне волнуется. Он поговорил с папиной секретаршей, но она ничего не знает. Я так рада, что он позвонил, но я сказала, что мне плохо и что на этой неделе не буду ходить в библиотеку. (Мне плохо, плохо из-за всех этих наркоманов, которые меня достают.) В общем, Джоэл спросил: ничего, если он будет звонить мне каждый вечер? Я не сказала, что буду сидеть у телефона в ожидании его звонка, но ведь буду! Но ты ведь и так это знаешь, правда?

Ночью бабушке стало плохо. Думаю, ей просто не для кого жить без дедушки. Она не выЯ как в тумане, не знаю, что делать. Ко мне на улице незаметно подошла Яна и прошептала: «Скажи своей маленькой сестренке, чтобы она не брала конфетки у незнакомцев, да и у друзей тоже, особенно у твоих друзей». Она не сделает этого! Она не сможет! Неважно, что она думает обо мне, не станет же она отыгрываться на Александре? Или станет? Станет? Хотела бы я заставить ее понять, что так нельзя, но не знаю как.

Я так хотела бы поговорить об этом с мамой, или папой, или с Джоэлом, или с Тимом, но, похоже, я все время делаю только хуже. Просто упомяну за ужином, о том, что некоторые мстительные ребята добавляют кислоту в конфеты и жвачку и т. д. и раздают другим. Может, если я расскажу им, что один учитель рассказывал нам о таком случае в Детройте, когда умер ребенок, они будут осторожнее. Им нужно быть осторожнее!

Я шла домой и ко мне прицепилась толпа ребят, они шли сзади и кричали мне вслед что-то вроде:

«Разве это не наша Дева Мария?»

«Нет, это мисс Большой Рот».

«Мисс Супер Большой Рот. Мисс Супер-пупер Большой Рот».

«А что, если подбросить немного дури в машину ее старику?»

«Будет прикольно, если заметут ее папашу-профессора».

Потом они обзывали меня последними словами, истерически хохоча, и наконец оставили меня, эмоционально подавленную, униженную и разбитую. Думаю, они просто запугивают, хотят свести меня с ума. Но кто знает? Прошлым летом я читала о ребятах, которые, будучи под кайфом, засунули кота в стиральную машину и включили, просто чтобы посмотреть, что будет. Может, им просто захочется посмотреть на реакцию папы. Кучка тупых сумасшедших ублюдков, я этого так не оставлю, если они что-нибудь сделают. Но не думаю, что они решатся зайти так далеко. Может, если я не буду обращать на них внимания, они в конце концов отстанут.

Впервые я абсолютно уверена, что, если меня запереть в комнате, набитой кислотой, «спидом» и прочими бодрящими препаратами, это не вызовет у меня ничего, кроме отвращения, потому что я вижу, что происходит с ребятами, которые раньше были моими друзьями. Уверена, что они не стали бы надо мной так безжалостно издеваться, если бы я не сидела на наркотиках. Или стали бы?

Сегодня кто-то запустил в мой шкафчик горящего таракана, и даже директор, вызывая меня из класса, знал, что я не опустилась бы до такой глупой выходки. В моем новом пиджаке дыра, а несколько сгоревших листков бумаги задымили все вокруг. Директор спросил меня, кто мог это сделать, но хоть я и подозревала Яну, не посмела ее назвать, и, уж конечно, я не собираюсь называть всех, кто употребляет наркотики в нашей школе. Чтобы иметь право показывать пальцем, нужно самой быть чистой. К тому же они могут меня просто убить. Я очень боюсь.