Репортаж не для печати - Дмитрий Харитонов

Самым труднопереносимым в общении с такими торговцами, является восхитительная настойчивость, с которой они предлагают свои товары. Атакуя несчастных чужеземцев на всех самых оживленных туристических маршрутах, поджидая их у выходов из музеев, на пристанях и причалах, возле гостиниц и храмов, они предлагают купить папирус или статуэтку «на добрую память о вечном Египте», начиная торг с совершенно немыслимых цен.

Стоит путешественнику на секунду расслабиться, хотя бы малейшим образом проявить свою заинтересованность в приобретении сувениров, не подозревая о том, что на его пути в Египте встретятся еще сотни подобных продавцов-попрошаек, как он пропал.

Египтянин не отвяжется от него как минимум в течение получаса, даже если иностранец сто раз передумал.

Предлагая, упрашивая, умоляя купить хоть что-нибудь из предлагаемых товаров, местный житель предпочтет гордой, но голодной смерти позорное унижение. И скорее всего, во много раз спустит объявленную ранее цену до вполне разумной.

Будьте готовы к тому, что «настоящие камни из гробницы Тутанхамона» окажутся заурядными булыжниками, рассыпающийся от ветхости «древний папирус» – искусной имитацией из банановых шкурок, а фрагменты рельефа, «украшавшего стену храма в Луксоре» – всего лишь мастерски сделанной три дня назад ремесленником копией.

Как только я сошел с трапа «Рамсеса» по прибытии в Асуан, за мной увязался молодой парнишка лет двадцати на вид, со смешно оттопыренными ушами и жесткой шапкой коротких вьющихся черных волос.

– Господин, купите талисман. Скарабей принесет вам

удачу. Абу вас не обманывает.

Мне симпатичны были и юный вид продавца, лицо которого светилось чистотой и свежестью, и жуки скарабеи, считавшиеся воплощением бога утреннего Солнца Хепри. Скарабеи, действительно, служили в качестве амулетов. После того, как Абу согласился продать скарабея не за сто двадцать фунтов, как он вначале потребовал а всего лишь за семь, я опустил превосходно еде данную из дерева, размером с ладонь вещицу, в карман своего летнего пиджака. (Потом скарабей долго выполнял роль тяжелого пресса для бумаг, гордо растопырившись на моем письменном столе).

Когда я отправился на остров Элефантин, то даже не обратил внимания на то, что Абу последовал за мной на собственной моторной лодке с натянутым тентом. Терпеливо выждав, пока я закончу разговоры и исследования, он тотчас же начал на меня новую атаку, настойчиво предлагая товары из лодки.

– Господин, купите кальян.

– Спасибо Абу, – невозмутимо ответил я. – Терпеть не могу курить.

– Палку, купите трость… Замечательная трость в виде приподнятой кобры с раздутым капюшоном.

– Вот если бы я курия, мой дорогой, тогда точно я нуждался бы в палке при ходьбе

– У меня есть Нефертити, – умоляюще лепетал парень – Самая красивая женщина во всем мире. Купите в подарок своей жене

– Я не женат, Абу. В данный момент мне решительно некому дарить Нефертити.

– Тогда духи. Чудесные фаюмские духи. Точнее масла для них. На один грамм масел вы добавляете девять граммов чистого спирта. В результате господин получит духи, которыми будет пользоваться весь год. Пять граммов масел – пять египетских фунтов, – не отступал Абу

– Мне достаточно скарабея, – мирно отвечал я. Отчаявшись воздействовать на подкорку головного мозга приезжего американца, не имеющего кому подарить аромат Нефертити, Абу уныло наблюдал за мной издали, очевидно, тщательно просчитывая мои слабые места в надежде разжиться еще парой фунтов.

Впрочем, подумал я, если отправляться на остров Филе, лежавший, лишь в нескольких сотнях метров от Эяефантина, то векторы наших устремлений вполне могут совпасть. Юный сын пустыни получит несколько фунтов, а я – возможность осмотреть остатки строений на острове.

Знаком я подозвал к себе Абу. Его лицо вначале прояснилось, хмурые тучки убежали за горизонт и в конце концов он просиял, услышав о том, что мне необходимо переправиться на Филе.

– Абу сделает это за пятнадцать египетских фунтов Он перевезет господина на остров Филе.

Я расхохотался.

– За десять египетских фунтов, – сказал я, – Абуне только перевезет меня на Филе, но и подождет там, а затем доставит обратно в Асуан. Решай парень, а то я найду другую лодку

Мальчишка с радостью согласился переправить меня, попросив только, в случае если я буду доволен его работой, вознаградить еще и «бакшишем» – чаевыми.

Я уже сделал вид, что собираюсь отправиться на поиски другой лодки, как вдруг Абу схватил меня за края пиджака с проворностью, на какую только был способен. Он пообещал, что немедленно доставит господина в любую точку земного шара за десять фунтов. Без бакшиша.

Я уселся в лодку с гордым названием «Клеопатра» Абу завел моторчик и, бодро тарахтя, наша посудина медленно заскользила по воде.

2

Филе был самым большим из трех островков, плотно примыкающих друг к другу в южном направлении от Асуана. Находящийся посередине впечатляющего пейзажа, состоящего из гранитных скал, желтого раскаленного песка и кое-где зеленеющих кустарников, священный остров считался владением богини Исиды.

Храм, построенный древними египтянами в Филе, был одним из трех наиболее хорошо сохранившихся храмов Птолемеев (другие два можно лицезреть в Эдфу и Дендерах).

Когда наша «Клеопатра», весьма ловко управляемая Абу, приблизилась к Филе, я невольно залюбовался монументальными храмами, вознесшими свои колонны ввысь, в бездонную синеву неба, создавая впечатление места, где в далеком прошлом разворачивались события " арабских сказок.

Название острова объяснялось его географическим месторасположением. Из древних текстов египтологи сделали для себя вывод: слово «пилак» обозначало «конечный остров». Поскольку Филе находился возле восточного побережья Нила, в угловой части небольшого залива, то название прочно закрепилось за этим клочком суши.

Самым древним из храмов, расположенных на острове, считался павильон Нектанеба I с четырнадцатью колоннами, которые в прежние времена своей формой должны были напоминать систр – любимый инструмент богини Исиды.

Павильон датирован четвертым веком до нашей эры и считался самым старым из храмового комплекса на острове.

Центральное место на Филе занимал храм самой богини Исиды. Возле него я заметил несколько фигур в длинных голубых халатах и белых тюрбанах на головах, спасавших от солнечного удара.

Это были охранники – смотрители храма богини Исиды, в функции которых входило незаметное наблюдение за посетителями, проявлявшими повышенный интерес ко всему, что было связано с храмом и неудовлетворенными краткими пояснениями гида и общим обзором достопримечательностей.

В общем, я был, несомненно, их клиентом. Правда, в мои планы не входило сообщать об этом смотрителям храма, чьи зоркие и пытливые глаза буквально впились в лодку, причалившую к острову.

Как ни странно, туристов еще не было – быть может, свою роль сыграла жара, иссушившая полуденным зноем благородные желания гостей Египта, дерзнувших ознакомиться с архитектурными памятниками колыбели цивилизации.

Я решил, что это мне только на руку. Охранники храма должны были скоро потерять интерес к сумасшедшему бледнолицему, демонстративно долго осматривающему античные колонны, к безумному путешественнику, восхищенно разглядывающему статуи древнеегипетских богов и рельефы на стенах храма Исиды, совершенно не заботясь о палящем солнце.

Мне нужно было усыпить их бдительность и я, оставив Абу скучать в лодке, купил у местного торговца бутылку воды, которую тот вытащил из переносного холодильника. Открутив пробку, я, под неусыпным наблюдением одного из охранников – здоровенного детины, больше всего напоминавшего мне своим голубым балахоном какого-то жреца из далекого прошлого, аккуратно положил ее в карман, еще раз продемонстрировав таким образом свое искреннее уважение к древней земле, на которой находился.

Кажется, мне удалось несколько притупить интерес охранника к собственной персоне.

Прикладываясь время от времени к бутылке с живительной холодной водой, я стал прогуливаться по острову. Медленно передвигаясь от одного храма к другому.

Кресты, о которых говорил Фогель, находились повсюду! Решительно везде!

В общей сложности, я насчитал их более тридцати, большинство из них были изображены на стенах храма Исиды.

Мое внимание привлек самый внушительный по размерам крест, находившийся над огромной тяжелой дверью в одном из помещений храма. Такие двери я видел в каирском музее. Согласно надписям на сопроводительных табличках, двери скрывали за собой вход в погребальные камеры фараонов. Или в туннели, ведущие к несметным сокровищам, захороненным с фараоном Хотя

Не только к сокровищам.

Том Кротцер утверждал, что видел Ковчег Завета в секретном туннеле.