Альковные секреты шеф-поваров - Ирвин Уэлш

Людей в зале немного. Мамины расчеты по поводу виски, шерри, пирожков с мясом, чая и сандвичей с кресс-салатом оказались слишком оптимистичными. Она решила, что отошлет все лишнее в церковь и в пенсионный клуб.

Наш сосед Фил Стюарт поднимает бокал виски.

— За тех, кого с нами нет.

Мужчины из депо дружно присоединяются. Мама ставит чайную чашку и со скупой улыбкой салютует бокалом виски, к которому, конечно, не притронется. Папа не осудил бы: он и сам не любил пить.

Я поднимаю стакан апельсинового сока. В другой обстановке на меня посмотрели бы косо, а сейчас, наверное, думают: яблочко от яблони… Зато Кэролайн лихо опрокидывает бокал виски и тут же тянется за другим.

Какого черта она…

В желудке у меня и так неспокойно, а тут еще это зрелище! Я иду в туалет, запираюсь в кабинке и пыжусь, сражаясь с запором. Надо во что бы то ни стало очистить кишечник! Кен Рэдден из клуба «Заводные походники» постоянно твердит, что кишечник должен работать как часы.

Я думаю о двух цыплятах из «Харвест Мун», что вылупились вчера ночью. Люблю игры, где приходится строить, а не только взрывать да стрелять. Ребята из «Рокстар», которые пишут хиты типа «Великолепного угона», конечно, очень талантливы, но зачем столько насилия? А «Гейм информер» присудил им десять баллов. Почему люди транжирят свой дар на создание всяких мерзостей? Как они живут после этого? Будь у меня такой талант, я писал бы игры вроде «Харвест Мун». Неудивительно, что ее написали японцы. У них там все по-другому, не как у нас. Хорошо бы туда съездить! Японские девушки такие красивые… и добрые, наверное. И чистоплотные. И жены из них хорошие выходят. Считается, что они любят западных мужчин. Вот проблема так проблема: выбрать жену! Цилия уже отпала, остаются Энн, Маффи, Карен и Элли.

Маффи…

Снаружи доносятся голоса: двое мужчин подошли к писсуарам. По нержавеющей стали звенят струи.

— Западло, такой здоровый мужик.

— Да, семье сейчас нелегко.

— Блондиночка-то — его дочь?

— Угу. Получше остальных.

— Видал, как рюмки опрокидывает?

— Я бы ее саму опрокинул.

— Ну, не забывайся! Ты где находишься?

— А чё? Я просто…

— Знаю тебя, «просто»! Ромео… По диаметру себе выбирай!

От их гнусного хихиканья у меня мурашки по спине. Я корчусь на холодном унитазе в приступе бессильного гнева. Такие подонки не могут быть друзьями моего отца! Почему их так много на земле? Куда ни плюнь! Грубые животные вроде Энди Макгриллена, который мне в школе жизнь отравлял. Пошлые свиньи вроде Дэнни Скиннера… Поверить не могу, что его любит такая красавица! Да и Шеннон к нему, кажется, неравнодушна. Я даже слышал, они целовались на рождественской вечеринке, но это, конечно, враки… Почему девушки такие глупые? Если бы они знали, каков я на самом деле! В очередь бы выстроились, можно не сомневаться.

12. Таверна «Архангел»

Дэнни Скиннер с трепетом смотрел на запотевшую кружку пива. Вот что снимет боль, остановит пытку!.. Но он не выпьет, нет. Будет держаться. Это его долг перед Кей. Он докажет, что сильнее соблазна. Вот сейчас повернется и уйдет. Сила воли.

Давай, пошел!

Скиннер поднялся и решительно покинул бар. Улица Джанкшн смотрела волком: машины рычали и фыркали в лицо, детишки корчили злые рожи, ворочаясь в колясках, а отупевшие от прозака домохозяйки норовили перерезать ахилловы сухожилия своими тележками. Со всех сторон — из магазинов, автобусов и баров — стреляли трезвые жестокие взгляды, и каждая встречная старуха будто проклинала его, шевеля ввалившимися губами.

Гребаные ведьмы… На фиг мне это надо!.. Ч-черт…

Паника молнией пробила грудь. Он остановился как вкопанный. Кружка все еще на стойке!

Золотой живительный нектар. И стул еще не остыл. Еще не расправились вмятины от моих ягодиц.

Когда он вышел из бара во второй раз, улица уже не казалась зверем. Острые углы сгладились, мир больше не населяли злобные психопаты с оловянными глазами. Вместо них отовсюду приветливо смотрели жизнелюбивые сограждане, самая, что называется, соль земли.

Вот теперь я в форме, готов встретить Кей! Все ей объясню, расскажу, в чем дело; даже соблазню, если потребуется. Хорошо, что она согласилась прийти. Я искуплю свою ошибку! Надо взять красного вина, она любит красное. Да, вино — это отличная идея.

Скиннер зарулил в «Трэшерз» и, поминая Боба Фоя, купил бутылку самого дорогого «Пино Нуар».

До прихода Кей еще оставалось время. Он сидел перед телевизором и смотрел футбол, чемпионат шотландской высшей лиги. Бесконечно тупой матч: команда миллионеров, спонсируемая производителями пива «Карлинг» и использующая религиозные распри для привлечения болельщиков, против нищей команды честных тружеников мяча.

Интересная этикетка на бутылке. Ароматическое. Экстрактивное. Богатый вкус. Фруктовый букет. Похоже, неплохое вино, хотя я не любитель красного. Надо попробовать. Один глоток, просто чтобы оценить вкус… А когда она войдет, я одарю ее знаменитой дэнни-скиннеровской улыбкой и проворкую — галантно так, с бокалом на отлете: «О, прекрасная мисс Бэллэнтайн! Моя драгоценная будущая супруга! Не соблаговолите ли отведать доброго вина в компании любящего мужчины?»

И она ответит сердито-восхищенным взглядом, словно говоря: мерзавец такой, как же я могу отказаться! И даже признает потом, когда растают последние ледышки, что тоже погорячилась, перегнула палку. В конце концов, живем один раз, зачем себя ограничивать?

Но когда Кей вошла, от нее дышало таким отчуждением и решимостью, что Скиннер почувствовал в груди холодный кинжал. Не успела она открыть рот, как он уже понял: все кончено.

И Кей, словно прочитав его мысли, произнесла казенным тоном, не допускающим возражений:

— Все кончено, Дэнни.

Скиннер был раздавлен в лепешку. Он и сам не ожидал такого разрушительного эффекта. Жизненно важная часть его души умерла и рухнула, оставив уродливую зияющую дыру. Мог ли он рассчитывать, что пустота со временем заполнится? Или это означало, что отныне лейтмотивом его жизни станет медленная эрозия с периодическими обвалами? Нет, он еще слишком молод, чтобы так думать.

Звериный надорванный возглас вырвался из его груди, испугав их обоих:

— Что-о-о?!.

Кей понадобилось все новообретенное мужество, чтобы подавить естественный человеческий порыв: подбежать, обнять, утешить любимого, которому больно.

Скиннер всегда считал, что в подобной ситуации не опустится до мольбы. Но он ошибался: жизнь крошилась и покидала тело, гордость потеряла смысл, надо было спасаться от распада.

— Кей, пожалуйста… милая, подожди… Мы можем все исправить! Давай подумаем…

— О чем тут думать, Дэнни?— Кей говорила как деревянная, нервы онемели от бессчетных обид и разочарований.— Ты алкоголик. В твоем сердце лишь одна любовь, для второй места нет. Я для тебя ничего не значу. Красивая куколка, которую не стыдно показать друзьям.— Она закусила нижнюю губу.— Тебе плевать на мою карьеру, на мои желания… Я не люблю пьянства, Дэнни! Мне это не нужно. А ты… ты меня даже как женщину не хочешь! Единственное, что у тебя на уме,— это выпивка. Одно слово — алкоголик.

Скиннер слушал с тупым ужасом. Что она говорит? Алкоголик? Что это значит — алкоголик? Человек, который все время пьет? Не может отказаться от выпивки? Нажирается втихаря? Не допил одну кружку, а уже думает о другой?

— Но ты… ты нужна мне, Кей!..

Нужна? Для чего? Скиннер не знал ответа. Можно было сказать: останься и помоги победить болезнь. Но он не чувствовал себя больным. Подумаешь, молодой мужчина, который слишком много пьет! Совсем не факт, что так будет продолжаться всю жизнь. При чем здесь болезнь? Просто в сердце пустота, неудовлетворенность…

— Нет, Дэнни, я тебе не нужна. Тебе вообще никто не нужен. Кроме этого.— Она указала на пустую бутылку.

А Скиннер даже не помнил, как выхлебал вино. Он хотел только оценить качество, один бокальчик — ароматического, экстрактивного…

Ну и как, оценил? Богатый вкус, фруктовый букет…

Болезнь…

Как же я докатился?..

Кей ушла, оставила его одного. Удерживать ее просто не было сил. Он даже не слышал, как хлопнула входная дверь, словно Кей была уже призраком.

Может, передумает и вернется? Или не вернется…

Скиннер глотал горячие слезы. Жалость к себе набежала тяжелым валом. Он съежился, как маленький обиженный ребенок. Хотелось позвать маму — не Беверли, какой она стала сейчас, а некую идеальную фигуру из прошлого, добрую и молодую, способную все понять и простить… Увы, мать его тоже покинула: ее устраивал лишь покорный и прилежный сын.

Старая упрямая корова… Ни за что не уступит.

Она была ему сейчас очень нужна!

А еще — нужно было выпить… Опасная мысль. Скиннер знал, чем она чревата. Он достаточно наслушался пьяных рассказов: предательство матери, отца, любимой. Всегда одна и та же история. Трагическая сага о потерянной любви, поломанной дружбе или утраченном богатстве, переходящая в воспаленно-грандиозные надежды на светлую жизнь — завтра, разумеется. А пока — наливай…