Разбуженная страсть - Сесилия Грант

Он робко улыбнулся:

– Не знаю…

– Ну конечно же, только начало. Если бы вы считали, что все знаете, то не были бы открыты к постижению нового. Но вы всему научитесь. – Он должен был это услышать. Ему нужна была поддержка. – Я почти уверена: как только вы начнете, то добьетесь больших успехов. Через это прошли многие молодые люди. Даже представители высшего света. Сейчас ведь это считается модным занятием, да? Я имею в виду изучение сельского хозяйства.

– Надеюсь на это. – Он уже не скрывал улыбки, и теперь его лицо озарялось каким-то новым светом. – Продолжайте, миссис Расселл.

– В любом случае чувство долга – это очень похвально для начала. Даже если вы не знаете, как улучшить дела на вашей земле, долг поможет вам изменить жизнь своих работников. Просто посещая их и узнавая получше людей из более низкого сословия, вы сможете…

Он внезапно встал с кресла и опустился перед ней на колени, взяв за руки. А его лицо… Ах, она ошиблась! Вовсе не новый свет озарял его лицо.

Разочарование пронзило Марту насквозь, а с ним появилась и досада на собственную глупость.

– Продолжайте, – сказал он, хотя было ясно, что он скорее обращался к ее запястьям.

– Не думаю, что вы меня слушали. – Теплота исчезла из ее голоса.

– Не слушал слова. – Он склонил голову и коснулся губами ее изящной руки. – Но вы довольно милы, когда так говорите. Такая пылкая и пламенная…

Неужели есть женщины, которым пришлось бы по душе подобное замечание? Возможно, женщинам с чувствительными запястьями. Наверное, он привык к женщинам, которые с такой полнотой отдавались наслаждению, что с радостью слушали его бессмысленную болтовню.

Ее руки отяжелели. И она почувствовала неимоверную тяжесть во всем теле.

– Я больше не буду говорить. Если вы готовы, сэр, мы можем идти в постель.

Раздеваясь, он разглядывал комнату. Голубые парчовые шторы, узор на обоях, огромную кровать, свое отражение в нескольких зеркалах. Внимательно все изучив, он лег с ней рядом.

Все прошло быстро. Надо отдать ему должное. И он был… сравнительно аккуратен. По крайней мере не сильно потел и не метался – неприятная привычка мистера Расселла. Он выполнял свои обязанности целеустремленно и быстро, как она и хотела, и в будущем ей следовало быть ему за это благодарной и не пытаться изменить его к лучшему.

Но оказалось, что все гораздо хуже. На четвертый день он настоял, чтобы она не звала Шеридан, и сказал, что разденет ее сам.

Было бессмысленно спорить и говорить, что это неуместное проявление близости. Поэтому она вынуждена была согласиться с тем же молчаливым стоицизмом, с которым ей приходилось терпеть случайные причуды мистера Расселла.

Должно быть, он принял это за одобрение, потому что на следующий день снова пожелал сам раздеть ее. На сей раз он действовал намеренно неторопливо, словно считал, что подогревает ее нетерпение. И без умолку что-то говорил. Снова она услышала, что ее кожа напоминает шелк, а руки, ноги и другие части тела восхвалялись за их форму и пропорции. Потом – как будто она сама не могла догадаться об этом! – он счел необходимым сообщить о том, какое воздействие оказывают на него ее чары.

Ему нравилось таким образом облегчать душу. Поделившись с ней своим беспокойством и новыми идеями, будучи в состоянии получить ее постоянную дружескую поддержку, он вместо этого предпочел говорить банальности – как и любой другой мужчина. И наверное, он воспринимал их близость как награду. Но перед ним могла бы лежать любая другая женщина, и он получал бы такое же удовольствие.

«Конечно, это не имеет значения», – думала она позже, отдыхая на подушке. Если он даст ей свое семя, она сумеет вытерпеть все остальное. Какие бы еще бесстыдства он ни предложил, она вынесет их с терпением и решимостью.

Срок – месяц. Прошло уже пять дней и осталось еще двадцать пять, считая сегодняшний день.

Двадцать пять дней. Как он их выдержит?

– Обхватите меня ногами, – пробормотал Тео, и ее руки чуть сильнее сжали его плечи, прежде чем она повиновалась.

Она чуть нахмурилась, но не стала протестовать, когда он поднял ее еще в одежде и посадил на комод. Она разглядывала свои руки, пока он раздевался, и разглядывала потолок, когда он поднимал подол ее платья. И одному Богу известно, на что она смотрела теперь.

Она не получала радости от комплиментов. Ей было все равно, когда он ее раздевал. Она не хотела, чтобы он ласкал ее. Ну что можно поделать с такой женщиной?!

Он склонил голову, чтобы не видеть ее спокойного безмятежного лица, и увидел их отражения в самом большом зеркале – его, Тео, профиль и ее строгое черное платье. Наверное, нетрудно представить более экзотическую картину. Нетрудно представить бесстыдную вдову и мужчину, которого она хочет заполучить любой ценой. Представить охватившую ее безумную страсть, когда она смотрит, как он снимает свою одежду, – страсть, заставившую бы ее забыть о постели и предаться с ним любви прямо здесь, еще будучи в трауре, опорочив память своего мужа и святость вдовства.

– Долго мне еще тут сидеть? – спросила она таким тоном, словно позировала для портрета и у нее случилась судорога. Неужели она хотела, чтобы у него пропало желание?

– Сколько потребуется, – ответил Тео, стиснув зубы. – Мы перестанем, если станет больно или неудобно. – Он замедлил движения, чтобы она смогла опустить ноги, если пожелает.

– Все хорошо. Просто я хотела узнать, нужно ли вам это.

Черт бы побрал ее мужа, который позволял ей говорить подобное в спальне. Еще, чего доброго, она спросит, когда он закончит.

– Так нужно, – прошептал он ей на ухо. – Но прошу вас – сильнее… Сожмите ноги сильнее.

Ее ноги восхитительно сжались, и она приподняла колени чуть выше. Он видел в зеркале, как его, Тео, пальцы игриво коснулись полоски кожи между верхом чулка и смятым платьем.

– Неужели вы не видите, как чувственно это выглядит? – прошептал он, касаясь ее щеки и заставляя повернуться и посмотреть в зеркало. – Шелковистая белая кожа… Обнаженная на фоне черного платья. Видите?

Молчание. Очевидно, она решила, что он обращался к самому себе.

Проклятие! Зачем он старается?! Почему ему так важно доставить ей наслаждение, когда оно не имеет значения для нее?

А что, если его пальцы будут скользить все выше и выше по ее ноге, пока не наткнутся на самую прекрасную часть тела? Возможно, женщине в зеркале это понравится. Она вздохнет и приподнимет бедра, прося большего. Черт возьми! Ноги этой женщины уже обхватили его, вынуждая прижиматься к ней все сильнее.