Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I - Александр Наумов

Мало-по-малу, одолѣвъ всѣ первоначальныя техническія трудности, я потомъ сильно увлекся своимъ инструментомъ, тѣмъ болѣе, что благодаря тому же Антону Осиповичу, удалось почти за даромъ, по случаю, пріобрѣсти драгоцѣннѣйшую скрипку Антонія Гварнеріуса 2, подлинную рѣдкость съ отмѣткой внутри: „Antonius Guarnerius faciebat in Cremone an. 1726”, съ которой я никогда потомъ не разставался и которую въ ноябрѣ 1917 года уничтожила все та же большевистская бѣсовщина.

Впослѣдствіи дошелъ до насъ слухъ, что музыкальные наши инструменты въ имѣніи: рояли Блютнера и Стэнвэй, отцовская віолончель Вильома, моя скрипка, чудная фисгармонія были въ томъ же году вдребезги разбиты, какъ „господская буржуйная” затѣя...

Помимо домашнихъ выступленій соло или тріо съ братьями Ухтомскими, Антонъ Осиповичъ меня выпускалъ подъ конецъ даже на большихъ благотворительныхъ концертахъ. Помню какъ приходилось въ качествѣ солиста участвовать въ парадномъ любительскомъ концертѣ въ губернаторскомъ залѣ у Долгово-Сабуровыхъ, въ которомъ я исполнялъ трудный концертъ Мендельсона. Затѣмъ я выступалъ совмѣстно съ отцомъ (віолончель), матерью (рояль) и Николаемъ Бѣляковымъ (фисгармонія) въ квартетѣ изъ послѣдняго акта оперы „Риголетто” на благотворительномъ концертѣ, дававшемся въ огромной красивой залѣ Симбирскаго Дворянскаго Собранія.

Воскресные и праздничные дни проходили у меня обычно въ сообществѣ моихъ сверстниковъ — родныхъ и друзей. Въ числѣ первыхъ, прежде всего, были двоюродные мои братья, князья Ухтомскіе, Михаилъ и Александръ; затѣмъ троюродные: Александръ Бѣляковъ, Михаилъ Валуевъ, гр. Толстые и наконецъ, въ качествѣ ближайшихъ друзей: Германъ Молоствовъ, братья Депрейсъ, Михаилъ и Николай, и Сергѣй Быковъ. Александръ Бѣляковъ или „Капка”, какъ его всѣ звали, рано насъ покинулъ навсегда, скончавшись 14 лѣтъ отъ аппендицита. Это былъ смуглый, живой, немного озорной, но милый мальчикъ, большой любитель ловли птицъ, каковымъ спортомъ мы нерѣдко съ нимъ занимались около ихъ сада на обширномъ въ то время совершенно запущенномъ, городскомъ мѣстѣ, около знаменитаго „Вѣнца” — обычнаго мѣста гулянья Симбирской публики, съ котораго открывался изумительный по красотѣ видъ на Волгу и далекое наше Заволжье.

Ухтомскіе и Бѣляковы были наиболѣе близкими и дружными съ нами семьями. Съ Михаиломъ и Александромъ Ухтомскими я росъ, какъ-съ родными братьями; постоянно мы бывали другъ у друга, играли, веселились, совмѣстно занимались музыкой, съѣзжались по лѣтамъ, охотились и т. д.

Михаилъ былъ старше Александра на годъ и отличался съ раннихъ лѣтъ любовью къ хозяйству и ко всякой живности — лошадямъ, коровамъ, собакамъ и пр. Въ наукахъ зато онъ мало преуспѣвалъ и, въ концѣ концовъ, вынужденъ былъ выйти изъ старшихъ классовъ военной гимназіи, послѣ чего онъ весь отдался своему любимому призванію — хозяйству, тѣмъ болѣе, что къ тому времени его отецъ князь Николай Николаевичъ скончался, и Михаилъ сталъ естественнымъ помощникомъ своей матери.

Впослѣдствіи ему было выдѣлено имѣніе „Китовка” съ отличной землей и прекрасными луговыми угодьями по р. Свіягѣ, гдѣ онъ хозяйничалъ самостоятельно и вскорѣ обзавелся хозяйкой въ лицѣ миловидной свѣтлой блондинки — Клавдіи Михайловны (урожденной Есиповой), обладавшей прекраснымъ сопрано и мечтавшей одно время о сценѣ, но счастье ихъ недолго продолжалось.

Года черезъ два Клавдія покинула своего хозяйственнаго супруга и опостылѣвшую ей Китовку; вскорѣ простудилась и скончалась отъ злой чахотки, а Михаилъ мало-по малу превратился изъ сельскаго хозяина въ мелкаго торгаша и робкаго грошоваго спекулянта по разнообразнѣйшимъ отраслямъ. Все это отразилось невыгодно и на немъ самомъ, на складѣ его характера и умственномъ его кругозорѣ. На меня, по крайней мѣрѣ, въ послѣднее наше свиданіе съ нимъ (въ іюлѣ 1917 г.) онъ произвелъ впечатлѣніе человѣка замкнутаго и, я бы сказалъ, сильно опустившагося. Впослѣдствіи до меня дошли слухи, что онъ при большевикахъ скончался.

Князь Александръ рѣзко отличался отъ брата во всѣхъ отношеніяхъ. Начать съ того, что Михаилъ росъ крѣпышемъ, Александръ же съ ранняго дѣтства не могъ похвалиться своимъ здоровьемъ, былъ всегда худъ и блѣденъ.

Будучи по природѣ своей очень способнымъ, онъ не въ примѣръ брату своему, шелъ въ гимназіи однимъ изъ первыхъ учениковъ, много читалъ, любилъ музыку, игралъ хорошо на роялѣ. Перейдя въ Университетъ, сначала въ Петербургскій, а потомъ черезъ годъ — въ Московскій, Александръ поселился съ нами вмѣстѣ и съ этого времени, главнымъ образомъ, создалась и окрѣпла наша дружба.

Онъ отличался всегда широтой своихъ взглядовъ, идеаловъ и поступковъ, и эти качества и выдвинули его въ послѣдующее время его жизненной карьеры въ ряды наиболѣе вид.чыхъ мѣстныхъ общественныхъ дѣятелей. По сдачѣ государственныхъ экзаменовъ, Александръ поступилъ на должность Земскаго Начальника, женился на мѣстной состоятельной барышнѣ, Аннѣ Валерьяновнѣ Назарьевой, и вскорѣ, раздѣлившись съ братомъ Михаиломъ, получилъ въ свое полное распоряженіе при с. Репьевкѣ, въ 40 верстахъ отъ г. Симбирска, прекрасное материнское имѣніе, обширное, черноземное и благоустроенное. Спустя много лѣтъ, онъ былъ избранъ Предсѣдателемъ Уѣздной Земской Управы, и на этой должности застала его революція. Князю Александру со всей семьей (сынъ и двѣ дочери) пришлось эвакуироваться въ Сибирь, а затѣмъ, послѣ паденія Колчака, продвинуться дальше до Харбина.

Въ семьѣ Ухтомскихъ, кромѣ братьевъ, были двѣ сестры: княжна Евгенія, которая была старшая изъ дѣтей, и княжна Елизавета, самая младшая.

Княжна Елизавета вышла потомъ замужъ за кавалериста Пифіева, сына Симбирскаго полицмейстера — здоровеннаго, смуглаго, довольно красиваго молодого человѣка, оказавшагося вскорѣ грубымъ забулдыгой, безцеремонно третировавшимъ свою несчастную супругу, что не мѣшало ему одновременно весело проводить время на сторонѣ. Наплодивъ кучу дѣтей, Пифіевъ довелъ въ концѣ концовъ бѣдную Лизу до состоянія душевной болѣзни, и она покончила свою жизнь самоубійствомъ.

Княжна Евгенія осталась старой дѣвой и жила безразлучно со своей старухой матерью, сначала помогая ей по хозяйству, а подъ конецъ, ухаживая за ней во время ея старости и болѣзни. Это была прекрасная во всѣхъ отношеніяхъ дѣвушка — чистая, добрая и любящая, съ выдающимися хозяйственными способностями и отличавшаяся необыкновенной заботливостью о всѣхъ своихъ родныхъ и близкихъ. Послѣ смерти матери она унаслѣдовала городской домъ въ Симбирскѣ, на Покровской улицѣ, съ садомъ, съ аллеями изъ липъ, вязовъ и акацій, имѣвшій въ общемъ запущенный видъ