Путь слез - Дэвид Бейкер

Усталые дети остановились и тревожно уставились на него.

– Да, дети мои, – продолжал Петер, улыбаясь, но готовый к холодной встрече. – Да, некоторые говорят, что я странный, но вы вполне можете доверять мне, это точно.

Петер неспешно подходил к ним, Соломон трусил немного впереди него.

– Могу ли я оказать вам услугу?

Пыльные с дороги, дети беспокойно бросили взгляд за спины, несколько оторопев от зрелища, представшего их взору. Их было три мальчика и одна очень маленькая девочка. Она захихикала и протянула руку, чтобы потрепать пса за ухо, пока Петер продолжал:

– Мне ясно, что вы все – доброго роду, хотя и несколько поистрепались в пути… – Петер сверкнул глазами. – Но, прощенья просим, что не представились. Я Петер, некоторые зовут меня Кривым Петером. – Он грузно навалился на свой посох и отвесил глубокий поклон. – А это прекрасное животное – единственно верный друг мой, Соломон.

Он скомандовал собаке сесть и подать лапу, вызвав восхищенный визг девочки и радостную улыбку одного из мальчиков. Двое старших внимательно следили за Петером, затем светловолосый парень вышел вперед.

– Прошу извинить нас, но нам пора в путь. Мы и так потеряли почти две недели!

– О, да, – отозвался Петер, – дороги полны неожиданностей.

Парень тряхнул головой.

– Нам следует проходить четыре лиги в день, не менее того. Обозы делают по шесть, а то и более. Сначала мы не смогли найти треклятый Рейн, затем сели на переправу, дабы догнать отряд Николаса, но только отошли еще дальше на запад. Потом какой-то болван-староста продержал нас три дня в заключении будто бы за кражу! Дурак.

– Ага, значит, вы на пути к присоединению к основной колонне крестового похода. Вы малость отстали от них, знаете ли… Ну, не важно. Благородное это дело – крестовый подход, надо сказать, благой и искренний жест послушания, ничуть в этом не сомневаюсь. Однако, простите за любопытство, совершал ли кто-либо над вами молитву, либо сами вы провели в молитве достаточно времени прежде, чем выступить? Конечно же, да, иначе…

– С дороги, старик, – прорычал черноголовый юнец. – У нас есть дела поважнее, чем держать ответ пред каким-то старым дурнем с уродливым псом.

– Верно-верно, – ответил Петер, – видать перед вами лежат более значимые дела, чем болтовня со старым глупцом, замечательные дела, надо сказать и, не премину сказать, благочестивые. Я лишь счел благоразумным задать сей вопрос. Как бы ни было ежели путешествие начинается не с той ноги, оно обречено завершиться не тем концом, не так ли? – Он широко улыбнулся, заметив, что его слова наверняка достигли хоть одной цели.

Рыжеволосый мальчик нахмурился.

– Сдается мне, старый сир, что вы правы. Так и есть, никто не молился о нас, да и мы сами не помолились за себя.

– Да-да, – понимающе сказал Петер. – Такое случается. Даже часто случается. Я уже дряхлый и мало чего смыслю временами, уж мне-то поверьте. Но вот что я скажу вам: поразмыслите о том, чтобы вернуться домой и получить свое благословение.

Черноволосый парень сделал шаг вперед и злобно заглянул в помигивающие глаза Петера.

– Ты верно говорил, что мало чего смыслишь, старый попрошайка. Теперь – проваливай с дороги.

Петер положил невесомую руку на твердое плечо мальчика.

– Ну, есть кое-что, о чем я знаю очень хорошо: что знаю-то я малость, как-то.

Мальчик смутился, и Петер воспользовался молчаливым замешательством.

– Ты выглядишь так, словно я сбил тебя с толку какой-то загадкой. На деле…

Тут рыжик его перебил.

– Вы любите загадки, старый сир, э-э, простите, я хотел сказать, Гер Петер? Можно мне звать вас Гер Петер?

– О да, безусловно, но сойдет и просто Петер. – Его лицо засветилось надеждой.

– Знаете ли, я очень люблю загадки, и я знаю одну такую…

Беловолосый перебил его.

– Прикуси язык, братец. Нам пора продолжать путь. Прошу прощения, Гер Петер, но позвольте нам идти далее.

– Ja, ja, конечно же, сын мой. Эта идея сдается мне вполне благоразумной. Ты, должно быть, настоящий предводитель. Я так полагаю, что вы направитесь домой за благословением и молитвой?

Мальчик, как мог, сохранял терпение и следил за манерами. Как же иначе, ведь монахи наставили его почитать старших, но теперь старик начал раздражать его, и уже нелегко было обуздывать свой нрав.

– Ты кто, изгнанный священник иль монах? И – нет, это вовсе не то, что у меня на уме. Мы направляемся к Палестине. А теперь, Бог тебе в помощь, и всего доброго.

Петер пропустил мимо ушей раздраженный тон и внимательно изучал детей.

– Дети мои, – тихо сказал он, – могу я узнать ваши имена прежде вашего ухода? Я бы очень желал помолиться за вас, крайне хотел бы.

Светловолосый вздохнул.

– Хорошо, но потом мы уйдем. Я – Иоганн Вильгельм из Вейера. Это мой брат, Иоганн Карл, и сестра, Мария. А он – Томас Шварц, также из Вейера. А теперь мы пойдем.

Петер подморгнул Марии, когда она проходила рядом с ним. Она захихикала и неумело подморгнула ему в ответ, помахав ему пальцами здоровой руки. Глаза Петера увлажнились, и он медленно поднял руку. Но прежде, чем они выступили за пределы слышимости, он наскоро окликнул их.

– Дети, простите меня за манеры, но у меня есть еще одна маленькая просьба.

– Ну, что на этот раз? – резко ответил Вил.

Старик, прихрамывая, поспешил к ним.

– Нельзя ли мне сопроводить вас, чтобы самому узреть славу Святой Земли, прежде чем вознесусь от сей презренной земли?

– Ты, верно, спятил, старик! – выпалил Томас. – Ты всего-то жалкий старый нищий с одним зубом, скрученной спиной и скукоженными пальцами. Только взгляни на ноги-то свои! Ты нам ни к чему.

Карл трогательно заглянул в спокойные глаза Петера.

– Старик, это путь для юных воинов, вроде нас. Тебе нужно отдыхать в тени доброй липы, а не идти к Палестине.

– Что ж, это очень добрые слова, мой мальчик, но мне все равно хочется пойти вместе с вами. Мы могли бы загадывать друг другу загадки по пути.

Петер обратился к Вилу почтительным, чуть ли не заискивающим тоном.

– А ты, молодой друг, ты поистине выглядишь отважным и мудрым предводителем, кто находится под покровительством самого Господа. Как бы мне хотелось поучиться у тебя за время совместного путешествия. Я бы чувствовал себя в безопасности, как и все остальные. Сдается мне, что нигде мне не будет лучше и спокойнее, чем под защитой… Богодвижимого Вила! – Петер поднял брови и фыркнул, довольный собственными речами.

Вил помешкал некоторое время, посмотрел на пыльные кожаные оплетки на ногах и отошел на несколько шагов. Петер метнулся к Марии и упал перед ней на колени, чтобы взглянуть прямо в ее ангельское личико.

– Моё дорогое дитя, что ты за драгоценный агнец! Ты, словно нежный весенний цветок. Старику, вроде меня, надобно быть с такими, как ты.

Мария улыбнулась ему.

– Отец Петер, сколько же у тебя морщин на лице! И почему у тебя согнутая спина? Ты точь-в-точь как старики из моей деревни.

Петер рассмеялся и протянул руки, чтобы обнять девочку.

– Ну-ну, дорогая моя, не всё в мире столь прекрасно, как ты.

Розовое лицо Марии залилось краской, а красные губы задрожали. Она была готова расплакаться, когда отступала назад и вытягивала сухую руку.

– Мама говорит, что я уродливая, отец Петер, посмотри на мою руку.

Петер нежно посмотрел на ее обезображенную руку и погладил девочку по воздушным светлым волосам.

– Что ты! Нет-нет, я думаю, что ты самая хорошенькая. И мне кажется, ты могла бы поблагодарить эту, другую руку. Подумай только, ведь как ты рада хорошей руке из-за нее.

Мария просветлела, и посмотрела сначала на больную руку, а потом на здоровую. Она улыбнулась.

– И то правда, отец Петер. Я очень сильно люблю свою хорошую руку, потому что вторая – плохая.

Петер обнял своего нового друга и легонько похлопал ее по голове. Он глубоко вдохнул и подошел к Томасу.

– А ты, мой юный друг…

– Я тебе не друг, и никогда им не стану, ты, зловонный старый нищий. Не знаю, что ты замышляешь, но держись от меня подальше. У меня нет времени на священников, а ты, кажется мне, и есть какой-то священник.

– Ну да, юный Томас, – мягко ответил Петер. – Думаю, что так и есть. И я, одновременно, и жалкая тварь, как ты только что искусно сказал. Об этом я не стану с тобой спорить. Один старик однажды написал: «кто спорит с насмешником, навлекает на себя оскорбление». Но кажется мне, будь я хоть жалким нищим, хоть священником, я смог бы вам помочь. Я повидал мир, я видел великие горы, которые ожидают вас. Моя смиренная просьба – лишь идти вслед за вами.

Вил открыл рот, но остался безответным, потому что Карл с Марией взмолились к нему принять предложение.

– Пожалуйста, Вил, пусть он идет, – прошептал Карл. – Он ведь священник. Ты должен позволить ему идти.

Вил тщательно осмотрел старика с головы до пят, но, хотя и чувствуя что-то необычное, резко отказал Петеру. Негоже, подумал он, замедлить ход пути из-за седоголового старика, который только и мог предложить, что свои слова.