Ледяное сердце герцога (СИ) - Ваганова Ирина Львовна

— Вы говорили о ребенке, — девушка отстранила руку дяди от своего лица.

— Да. Спустя месяц после венчания объявишь о беременности. Ко времени предполагаемых родов герцог уже не сможет ничего опровергнуть. Ложись, я пойду к себе.

Луззи послушно улеглась в постель, как только дядя покинул номер, но уснуть не могла. Она вспоминала герцогиню, ее механичную улыбку и настороженный взгляд. Как поведет себя мать, потеряв сына? Знает ли она, что шкатулку так и не открывали, не станет ли подозревать обман? В одном дядя прав, после гибели Громма леди Эмми с дочерьми сможет пользоваться богатствами рода Эдуан, только если родится внук. Не в интересах герцогини сомневаться, вряд ли она станет так себе вредить.

Барон Данетц остался в Эду, дожидаясь помолвки и отъезда молодых в замок. Он не показывался в свете, надеясь сохранить тайну приезда сюда. Поговорив еще раз с племянницей, барон выяснил, что герцогиня не знает, кто опекун будущей невестки, значит, сын не сообщил ей об этом. Лучше будет, если Эмми останется в счастливом неведении до свадьбы.

Наступил долгожданный день. Луззи отобедала в номере дядюшки, выслушала напутствия и советы и пошла одеваться к вечеру. Вскоре за ней должен заехать жених. Далле еще накануне привела в порядок лучшее платье госпожи. Теперь помогла ей одеться и занялась прической. Луззи сидела перед зеркалом и морщилась от боли, когда служанка резко тянула пряди.

— Уж потерпите, вы должны выглядеть достойной такого красавца, — бормотала та, выдернув очередные волоски.

Закончив, Далле критически оглядела невесту:

— Как на эшафот идете! С пудрой перестарались, румян добавьте, что ли!

Луззи послушно наложила румяна, надела подаренные сегодня дядей колье и крупные серьги.

— Ну? — спросила она Далле.

— Так лучше, — кивнула та и с сожалением добавила: — Подружки и той нет.

В дверь постучали.

— Это Громм! Я поехала, жди меня здесь, — Луззи вышла из номера и, не глядя по сторонам, стала спускаться по лестнице. Кто-нибудь из дядиных людей наверняка наблюдает за ними. Она торопилась, опасаясь, что герцог заметит знакомое лицо.

До приезда гостей еще оставалось время, дом герцогини напоминал отданный на разграбление захватчикам город. Луззи не предполагала, что здесь так много слуг. Они деловито сновали туда-сюда, хотя все уже было готово. Стол сервирован в малой зале, в большой зале расставлены стулья, там сооружена сцена. Ожидали певицу, покорившую необыкновенным голосом высший свет Эду. Будущие золовки, которым мать поручила заботу о леди Стоун, показывали ей развешанные по всему дому портреты и попутно знакомили с генеалогией рода.

Когда стали съезжаться гости, юные леди представляли каждому из них невесту брата. Мужчины непременно припоминали историю гибели семейства Стоун, женщины бурно, хотя и не слишком искренне, выражали радость за прелестную девушку, которой достался красивейший жених королевства. Наконец всех пригласили в большой зал, где состоится концерт. Луззи оказалась в первом ряду между сестричками Громма. Сам жених сел с краю. На сцене разместились музыканты, нарядный мужчина поклонился в ответ на вялые аплодисменты и выкрикнул:

— Предлагаю вашему вниманию песню «Как свежа нынче ночь». Исполняет актриса нашего театра, несравненная Милтина!

Публика зааплодировала живее, послышались радостные возгласы. На авансцену вышла хрупкая девушка в синем платье и неожиданно низким, проникающим в самую душу голосом запела:

Как свежа нынче ночь,

Вам не стоит бродить по бульвару.

Примириться пора и понять, что мечта умерла.

Так спешите домой,

Обнимите подружку-гитару.

Ее струны даря?т вам минуты любви и тепла.

Как свежа нынче ночь!

Ветер гонит опавшие листья,

И на каждом из них вам мерещатся милой черты.

Сердце ваше стучит,

А удары так гулки и быстры.

Понимает оно: все надежды на счастье пусты.

Зрители сами как будто превратились в струны огромной арфы. Они отзывались единой мелодией восторга и наслаждения. Мало кто вслушивался в слова романса, но чарующий голос звал их души ввысь, к счастью и блаженству.

Милтина, начав петь, боялась поднять глаза и оглядеть зал. Громм Эдуан здесь. Она не только знала, ощущала это.

Покинув замок Эдуана, девушка надеялась со временем стереть из памяти его образ, но сердце стонало каждый раз, когда она начинала петь. Снова и снова Милтина видела, как ее слушает Громм, его полные восторга глаза и подавшиеся вперед плечи. Сил прогнать эту грезу не было.

Когда директор театра сообщил о приглашении выступить на музыкальном вечере в доме герцогини Эдуан, Милтина насторожилась:

— Не будет ли там сына герцогини?

— Думаю, будет, — ответил директор и зашептал, — мне по секрету сказали о его помолвке, может статься, вечер посвящен этому событию.

Милтина отказывалась петь, просила заменить ее, но к ней не прислушались. Герцогиня желала порадовать гостей модной в Эду певицей и предложила такую плату, что только чудак отказался бы от нее.

Смолкла мелодия, загремели аплодисменты. Певица поклонилась, посмотрела на снисходительные улыбки сидящих в первых рядах дам и восторженные лица расположившихся дальше мужчин. Следующим номером выступал скрипач-виртуоз. Милтина ушла за ширму, заменявшую кулисы, и только здесь вспомнила, что не заметила Громма. Его нет в зале? Она выглянула в щелочку, герцога не увидела. Во время следующего своего выхода девушка вглядывалась в лица, будто обращаясь к каждому слушателю. Эдуана среди хлопающих и кричащих «браво!» людей не было.

Успех превзошел ожидания. Милтину долго не отпускали. Исполнив на бис арию королевы эльфов из новой оперы, певица ушла со сцены. Далее по программе пел изображавший гнома-золотодобытчика баритон — любимец дам-аристократок. Музыкальный вечер прошел чудесно, артистов проводили аплодисментами и благодарными возгласами.

После концерта гостей пригласили в малый зал, где были накрыты столы. Представители эдунской знати чинно покидали свои места, стараясь не показывать разыгравшийся аппетит и любопытство к искусству знаменитого повара герцогини. Хозяйка настойчиво звала всех отужинать, скрывая нарастающее беспокойство. Сын ушел во время первого же номера. Эмми не понимала, что могло случиться. Вряд ли Громму не понравилось пение юной актрисы, от которой все с ума сходили. Посланный на розыски герцога слуга вернулся и сообщил, что Эдуан выбежал из дома, даже не одеваясь, лицо господина было бордовым, взгляд блуждал. Болен? Этого еще не хватало!

Превосходно организованный и безупречно проведенный музыкальный вечер оставил у гостей чувство неловкости. Зачем их собрали? Слухи о помолвке герцога не подтвердились. Показали некую леди Стоун, приехавшую из столицы королевства, но сам жених скрылся, едва начался концерт. Неужели верны слухи о болезни Громма? Быть может, он согласился на уговоры родственников венчаться с несчастной девушкой и в последний момент передумал? Такое случается с ледяными сердцами. Помолвка, устроенная герцогиней, чтобы пресечь слухи, привела к новым сплетням.

В то время как гости, провожаемые загадочной улыбкой герцогини, разъезжались, Громм бесцельно шагал по улицам Эду. Старик обманул! Его лекарство действует по-прежнему, чувства к этой простолюдинке не ушли, а даже усилились. Едва молодой человек услышал ее голос, ощутил бесконечное счастье, блаженство, восторг! Хорошо еще, сел близко к выходу. Самым разумным в тот момент было бежать. Любой из гостей, случайно взглянув на Эдуана, догадался бы, что происходит с ним. Громм не заметил, как покинул дом. Он не взял ни карету, ни лошадь. Подставив разгоряченное лицо студеному воздуху, спешил по мокрым пустынным улицам прочь от неподвластных ему чувств.

Ветер развлекался, меняя прически деревьям. Каждый порыв либо вздымал ветви к небу, либо склонял их в сторону, либо гнул к земле. Такой же причудливый вид осенний цирюльник придавал волосам одинокого прохожего. Герцог не замечал ни холода, ни бросаемой в лицо листвы, он еще слышал музыку и нежный голос: «Ветер гонит опавшие листья, и на каждом из них вам мерещатся милой черты». Милой? Эта деревенская девочка мила потомку древнего богатейшего дворянского рода?