Месть за миг до вечности - Татьяна Аксинина

– По делу зашел? Или мимо проезжал? – Перебил Валеру Генрих.

– Глядя на вас, забыл, зачем пришел. Маша, у тебя телефон выключен. Понимаю, отдыхаете. Пришлось заехать. Не могла бы ты завтра Лину подменить? Заболела она. Галя в отпуске, Петр вторую неделю без выходных работает.

– Не вопрос, выйду.

– Простите меня, что нарушил ваше уединение.

Валерка с извинениями пятился к двери.

– Иди уже, а то передумает, – Генрих закрыл дверь за другом. «Точно, разнесет сплетню. И пусть разносит».

Они позавтракали. Генрих помог Маше убрать посуду, и начал разговор, собственно, ради которого он приехал к ней.

– Маша, я хотел бы показать тебе кое-что в этом фильме. Мне кажется, что я схожу с ума, и мне пора в лечебницу. Марьяна Ледовских, исполняющая роль в этом фильме 1972 года, и моя незнакомка – это один и тот же человек. Это не мистика, моя незнакомка – женщина реальна, осязаема, но она современна.

– Возможно, они похожи.

– Нет, Маша, нет. Это одна и та же женщина. И я тебе докажу. Я режиссер, профессионал, я отмечаю мелочи, незаметные для других. У каждого человека есть присущие ему жесты, мимика, движения рук, пальцев, тела. Если они не мешают режиссеру при съемке, то он допускает их. Дай мне пульт. Смотри, как актриса в фильме касается волос. Этот жест раз пять присутствует в течение фильма. А теперь посмотри короткое видео, которое мне дали в ресторане. Незнакомка в кадре со спины несколько секунд, но этот жест попал на видео из ресторана. Есть мои личные наблюдения: непроизвольное движение пальцев, когда она волновалась, кивок головой, плечо вперед, она поворачивается – они обе делают всё одинаково.

– А не могла ваша незнакомка видеть эту картину раньше и скопировать жесты?

– Нет, моя команда искала, но не нашла ни одной копии. У Шелехова сохранился единственный экземпляр. Ты знала, что он любил твою бабушку?

– Догадывалась. Он всегда нам помогал.

– Продолжим о незнакомке. У тебя есть объяснение?

– Нет…Возможно…Нереально. – Маша долго молчала. – Генрих, прости, что спрашиваю тебя о таких интимных вещах. Скажи, вы разговаривали хоть о чем-то там, в «Звездах» или…

Маша смутилась и покраснела. Генрих продолжил:

–…одним сексом занимались? Ты это хотела спросить? Разговаривали.

– Какие-то её фразы ты помнишь?

– Я помню всё! Даже то, что она сказала мне сонному перед уходом. «Прости за то, что сделала тебе больно. Я буду любить тебя до последних минут моей жизни».

Маша вздрогнула.

– Это была она, Марьяна Ледовских. Она вернулась домой и умерла.

– Бред, моей незнакомке не больше 30-ти лет! Я видел её без одежды. Она плавала и ныряла в бассейне. Я помню каждый сантиметр её тела, запах и нежность кожи.

– Портрет! Он исполнил её последнее желание, – Маша поднялась и подошла к портрету. – Он начал темнеть! Смотри, Генрих, краски потускнели.

– При чем здесь, портрет?

– Генрих, как вы попали в «Звезды»? Поставим вопрос по-другому: кто из вас предложил пойти в этот отель?

– Она! Мне оказалось достаточным один раз посмотреть на неё, чтобы исполнить любое её желание. Она захотела «Звезды».

– В 1972 году твой дед, Генрих Гарф, увез в Сочи Марьяну Ледовских и снял на сутки номер для новобрачных в отеле «Под звездами». Так он решил отпраздновать свою новую свадьбу. И для этого он из Парижа привез своей возлюбленной роскошное платье, которое она надела один раз для него. Генрих и Марьяна полгода сопротивлялись своим чувствам. Ты знаешь, какой семье принадлежала моя бабушка. Семья с крепкими семейными традициями, без разводов. И вот, когда они выпустили свои чувства на волю и приехали провести у моря не медовый месяц, так хотя бы неделю, то даже сутки они не пробыли в отеле. Генриху принесли «телеграмму-молнию», что Наталья выбросилась из окна. Он уехал в Москву на похороны, потом пошли командировки, одна за другой. Затем, уже в декабре, по пути в Ханой, была короткая встреча на вокзале. И больше они не виделись, он погиб. Бабушка часто повторяла, что отдала бы жизнь, чтобы повернуть время вспять и пережить те мгновения, когда их прервали.

Генрих вздрогнул.

– Она говорила, а я не понял её фразу: «Мне удалось повернуть время и войти в одну и ту же воду второй раз». Я не могу больше! У меня голова раскалывается! Это невозможно!

Генрих опустил голову и закрыл лицо руками. Маша села рядом, обняла его за плечи. Он положил голову ей на колени. Она гладила его лицо, нежно перебирала волосы, утешала и что-то говорила приятное, успокаивающее.

Его мать никогда не ласкала его в детстве. Её вечно одолевали разные глобальные идеи. Она бросалась из одной крайности в другую: то спасала какую-то живность в уральских лесах, то создавала приют для бездомных художников. Все деньги, что давал ей Олег на ребёнка, уходили разным «сирым» и несчастным. В конце концов, она прочно обосновалась на Алтае в общине или секте, смотря, как называть это сообщество. Они поклонялись солнцу, выращивали экологически чистые продукты, сами потребляли, и продавали, чтобы иметь средства к существованию. Оставленный в Москве ребёнок её не интересовал.

Генрих не понял, когда он заснул. Сказалась бессонная ночь, проведенная в полете и нервное потрясение. Снилась Марьяна. Они купались с ней обнаженными в какой-то горной реке с чистейшей водой. Вода казалось теплой и мягкой, и приятное тепло окутывало тело. Она повторяла: «Генрих, я счастлива, что смогла, я снова вошла в реку. И ты войди, не бойся. Это не страшно». Марьяна улыбалась ему, а затем ушла. Но стало легко и спокойно.

Приехав вечером из ресторана домой, Марьяна рыдала по-настоящему, как не рыдала уже много лет. В 22 часа пришла СМС от Маши: «Ты дома, всё в порядке?» Пришлось подавить рыдания и ответить: «Разговор не состоялся. Но я дома и в порядке». Марьяна пошла в ванную, думая: «Ох, не в порядке я, совсем не в порядке! Но помочь мне не может ни Маша, и никто». Умылась и легла, но уснуть не удалось. Очень болели ноги, отдавленные туфлями, хотя она натерла их лечебным гелем-бальзамом. От ступней боль понялась к коленям. Из солидарности стали побаливать все прочие суставы, под конец даже зубы заныли. А уж мысли были – мрачнее некуда. Ворочалась с боку на бок часа два, ноги отдохнули, и суставы немного утихли, но сна – ни в одном глазу. Вспомнила, что не ужинала сегодня. Встала и пошла пить чай с любимым вишневым вареньем, варенье налила в