Моя Гелла - Ксюша Левина

У нас с Олей вот уже третья встреча, и она впустую каждый раз тратит тысячу рублей – уходит всегда с недовольной миной. На прошлом занятии я выяснил, что она неплохо переводит с листа простые тексты, додумывая смысл предложений, кажется, может отчеканить почти любое правило из школьной программы, но почему-то ей это совсем не помогает. А еще она любит отвлекаться и делать вид, будто мы в «одной команде», видимо, психов, друзей по несчастью. И ей совершенно неинтересны уроки.

Наверное, я выглядел так же, когда выходил из кабинета психолога и доставал фигу из кармана. Я не верю в силу психотерапии, Оля-с-сайта не верит в силу занятий английским языком. Я хотел волшебную таблетку, она хочет каждое занятие выходить с расширяющимся словарным запасом и при этом ничего не делать самостоятельно. Меня раздражает Оля так же, как, должно быть, я раздражал Эльзу. Сегодня от бестолочи особенно сильно пахнет приторной вишней, тональника вдвое больше, и глаза подведены так, что превратились в щелочки, будто тяжесть туши давит на веки. И линзы на этот раз зеленые.

– Погнали. Here we are…

– А?

– Переводи.

– А, мы уже начали?

– Да! Here we are…

– Здесь… мы?

– Tears are dripping to your lips.

– Слезы… что-то… твои губы?

– Who would ever guess.

– Кто… гесс… гесс, я не помню.

– We got here from that kiss[3].

– Мы. Поцелуй.

– Отвратительно.

– Это была какая-то песня?

– Типа того.

Оля-с-сайта беспомощно смотрит на меня, не понимая, насколько все плохо, хоть моя оценка была достаточно однозначной. От-вра-ти-тель-но.

– Ты говорил, будет несложно! – Она психует, шарит в сумке и достает крем для рук, который я тут же узнаю по запаху. Мощнейший аромат вишни и корицы бьет в нос, даже будто на языке оседает.

– Это не сложно.

– Блин, я не могу, значит, сложно!

Она говорит что-то еще, жестикулирует, мажет руки кремом и, не глядя на доску с заданиями, которую я открыл на сайте школы, утверждает, что для начала нужно давать ей такие упражнения письменно. Я же смотрю на дверь кафетерия, в которой появляется знакомая кудрявая голова.

Я, кажется, скучал…

Я, кажется, рад…

– Серьезно, никто этого не знает.

Гелла шмыгает носом, покашливает в кулак.

– Эй, ау! – Оля-с-сайта щелкает перед моим лицом пальцами и поджимает губы. – Давай что попроще, а?

– Ничего попроще нет. Это простое упражнение. Продолжаем.

Моргаю несколько раз, чтобы образ Геллы растаял, если он не настоящий, только ничего не получается. Она проходит мимо, шлейф медового запаха кружит голову, перебивая крем для рук Оли-с-сайта.

Гелла садится за соседний столик, прямо за моей спиной, я могу не только чувствовать запах, исходящий от ее волос, но и сами волосы практически щекочут мой затылок, если я отклоняюсь назад.

– Продолжаем. Now you say.

– Сейчас ты сказал.

– Everything that you would change.

– Все… меняется?

– But we pushed too far.

– Но мы толкаем… два?

– With no chance to erase.

– С… нет… изменения? А-а, шанс?

За моей спиной хихикает Гелла. И я чувствую, как руки покрываются мурашками от звука ее голоса. Она, видимо, узнает песню, текст которой я диктую Оле, и начинает напевать. Сам я не знаю, что это. Трек из плейлиста Сони, но в исполнении Геллы звучит неплохо.

– Like the butterfly effect.

– Как… о! О! Это эффект бабочки!

– It was only just a speck. – Гелла тихонько пропевает строчку, сердце в груди екает.

– Это был только… просто… хэзэ, не знаю.

– That made into a broken hearted mess, – я говорю, Гелла поет, Оля тупит.

– Делать… сломанный…

– Like the butterfly effect.

– Как эффект бабочки.

– It's so easy to regret.

– Это так… ну все, я больше не могу.

– But I would never change the way we left.

– Но я бы никогда… чендж – изменения? Путь… мы… налево? Что? Это чушь!

За моей спиной снова раздается смех, Оля злобно сводит брови и объявляет, что урок окончен. Так как платит она, кто я такой, чтобы спорить?

Одновременно с этим Гелла встает с места и уходит, чтобы ответить на звонок, но берет с собой сумку, значит, куда-то собралась. Я даже не задумываюсь, быстро собираю вещи и не успеваю попрощаться с Олей, она пропадает из фокуса. Снова за Геллой дорожка из растопленного льда.

– Эй, осторожнее. – Врезаюсь в Олега. – Ты идешь на консультацию?

– Нет… позже. – Пытаюсь не выглядеть подозрительно, но терплю фиаско.

– С тобой что?

– Потом!

– И «потом» ты все объяснишь, понял?

Гелла на секунду пропадает, но я быстро нахожу ее в коридоре, ведущем к нашему залу. Ликую, потому что мне кажется, что я что-то выиграл или доказал. Хочу видеть, как она переступит порог, станет живее, чем была прежде, даже лежа рядом со мной на полу танцевального класса, она была все-таки теплым солнечным сном.

Мне кажется, я продираюсь через толпу, как герой артхаусного кино, где каждая деталь – символ чего-то важного, который еще нужно постараться разгадать, но вкупе все это значит одно: не нужно мне никуда идти, никого искать, ни на кого нападать. Но я хочу напасть. Хочу получить объяснения.

И в то же время, кажется, уже смирился с тем, что Гелла мне их не даст. Бесполезно что-то у нее просить. И меня это даже устраивает. Важен, скорее всего, сам процесс, повод поговорить, услышать оправдания, а может, даже просто смех в ответ или то, как она поставит меня на место. Меня. Она. Поставит. На место. И мне это практически необходимо.

Это чувство я с уверенностью могу назвать ревностью, потому что даже не сомневаюсь в том, что всю последнюю неделю неуместно сильно и часто ревную абсолютно постороннюю девушку, которая мне даже не нравится.

Звенит звонок, из аудиторий вываливаются толпами студенты, кудрявая макушка Геллы неминуемо теряется, и, если сейчас я не найду ее в концертном зале, это будет самое большое разочарование дня, даже с учетом бесполезного занятия с Олей.

Толкаю двери в старую часть корпуса, тут же стихают все звуки, как будто я прошел через портал в параллельную вселенную. В коридоре слышны удаляющиеся шаги, потом хлопок двери. Гелла уже на месте. Дохожу до двери и прижимаюсь к ней лбом, прежде чем открыть. Слышу, как Гелла чихает, заходится кашлем. Потом она начинает играть – до меня доносится музыка.

– Ты пришла, – говорю, едва переступив порог, и захлебываюсь от облегчения.

С души у меня