Романтический эгоист - Фредерик Бегбедер

четверг

Вернулся в Париж. Звонит Пенелопа:

– Я по вас соскучилась…

– Ты хочешь сказать – по Людо и по мне?

– Я считала, что брак нужен для того, чтобы было кому изменять. Но Людо не хочет меня видеть, а ты гомосексуалист.

– Нет, я подавленный феминист, а это не одно и то же. Или влюбленный фаллократ, если тебе так больше нравится.

– Ты все время меняешь женщин, потому что ты нас боишься. Знаешь что, трахнул бы ты Людо, это бы вас обоих раскрепостило. А я бы все это засняла…

– Обожаю, когда ты себя ласкаешь по телефону…

– Муж до меня не дотрагивается, что ж мне остается делать! А ты дурак. Тебя окружающие не интересуют.

– Верно. Ну, раз уж я тебя слушаю, давай, заинтересуй меня.

– С тех пор как я замужем, никто меня не хочет.

– Неверно. С тех пор как ты другому отдана, ты снова меня возбуждаешь. Ты права, я, должно быть, педик.

Мы трахнулись в отеле, я – думая о Франсуазе, она – о Людо. Мы верещали как резаные, потом вернулись каждый к своим невзгодам.

пятница

Можно я расскажу вам одну глупую домашнюю историю? На днях купил джинсы от Хельмута Ланга с пятнами краски (самые дорогие, потому что выглядят как старые отвратные штаны маляра). Поносив их неделю, я дал их постирать своей домработнице, ни о чем ее не предупредив, и на следующий день она сказала мне:

– Осень трутно было, но я его отстирал!

Джинсы мои были чисты и незапятнанны! Она мужественно терла их, пока не исчезли драгоценные “дриппинги”, стилизованные стариной Хельмутом! Я был в ужасе. Но это недоразумение послужило мне уроком: если бубоны косят под бедняков, пусть стирают сами. Откуда ей знать, милой моей прислуге, что пятна краски – это верх шика у мудаков? Откуда ей знать, что наличие у меня бабок еще не свидетельствует о наличии мозгов?

суббота Не трахнешься – трёхнешься (теорема Пенелопы).

воскресенье В определенном возрасте, лет от двадцати до двадцати пяти, мы искренне считаем, что будем не как все. Именно по этой причине, скорее всего, мне нравится смотреть, как танцует молодежь. Они так уверены в своей свободе, что это даже трогательно. Обожаю, когда мальчики целуют девочек, им кажется, что это очень важно. Может, они не отдают себе отчета, что их уже заперли в клипе “Бэк-стрит бойз”. Я тоже когда-то был таким. С бьющимся сердцем жевал волосы, пахнувшие чистотой, и чувствовал себя непобедимым.

понедельник

Патрик Дюваль выпустил в “Стоке” книгу об Иссее Сагаве, японце-каннибале. Он очень хорошо анализирует его жутковатые аргументы. Томас Харрис, автор “Ганнибала”, отдыхает. Но один аспект этого дела Дюваль упустил. Мне кажется, Сагаве просто приелись избитые комплименты и ему захотелось обогатить словарный запас. Он хотел воскликнуть:

– Обожаю твой тонкий кишечник и желчный пузырь. У тебя классная поджелудочная железа. Я без ума от твоей печенки. Глаза у тебя – пальчики оближешь.

вторник

Можно долгие годы искать что-то или кого-то и в конце концов прийти к выводу, что на самом деле ты искал самого себя.

Атеист ищет то, чего не находит.

Художник находит то, чего не ищет.

среда Любопытная симметрия: Людо не хватает духу уйти от жены, а у меня не хватает духу себе жену завести. Мы две оборотные стороны одной медали по имени мужчина. Который не в состоянии сделать две вещи: уйти и остаться.

четверг Я напиваюсь от бессилия. Люди входят в мою жизнь и выходят из нее, как из вращающейся двери отеля “Плаза-Атеней”. Сегодня вечером состоится открытие “Нового кабаре” (пл. Пале-Рояль, Первый округ). Чудесное место, что-то вроде африканской хижины с футуристским дизайном. Точь-в-точь как у Кубрика в “Космической одиссее-2001”. Кубрик понял, что человечество – это стая обезьян, бродящая в пустыне из белого пластика.

пятница

Ставлю на Франсуазе новый опыт: клеюсь на трезвую голову. Мне необходимо сосредоточиться, чтобы не надоесть ей. Не покраснеть, когда мы встречаемся взглядами. Избежать долгих, неловких пауз, не отводить глаз. Я боюсь переборщить с искренностью. Ужасаюсь при мысли, что и правда влюблюсь. Мы начинаем говорить одновременно:

– Извини, я тебя перебил.

– Нет-нет, давай.

– Нет, сначала ты.

– Я уже забыла, что хотела сказать.

Детский сад. Несколько часов спустя то же самое повторяется по телефону:

– Ну все, клади трубку.

– Нет, ты первая.

– Ладно, считаем до трех.

Я делал вид, что мне есть из чего выбирать, но понимал, что выбирать не приходится. Это относится и к мужчинам, и к женщинам. Нас выбирают, и всё, надо просто дождаться своей очереди и не упустить свой шанс. В конце ужина я все-таки заказываю бутылку розового вина, содержимое которой и закладываю за отсутствующий галстук. Но так и не решаюсь ее поцеловать… Боюсь облажаться. Я смотрю ей вслед, еле сдерживаясь, чтобы не побежать сломя голову за ее машиной. В желудке порхают бабочки, цветет сирень, текут реки счастья. Подношу руку ко рту, на моих глазах выступает роса. Я воскресаю.

суббота Чудно, и без малейших вкусовых сбоев, провел вторую половину дня с девушкой, которую практически не видел с начала этого дневника (Франсуаза – это то самое платье с обнаженной спиной на Форментере). Как будто кто-то занавесил все нежной, печальной и легкой дымкой. Мне хотелось просто-напросто, чтобы у меня ныл живот, когда я думаю о ком-то. Хотелось встретить женщину, ускользающую от меня, но от которой бы я сам не захотел бежать. Франсуаза только ушла, а я уже думаю: ее красота невыносима, у нее чудовищное имя, но от нее хорошо пахнет, наверное, перед выходом помыла голову, мне ее не хватает, она сдержанна и чувственна, мне нравятся ее ногти, круглые локотки, четкий рисунок плеч, ее низкий и торопливый голос, как у Катрин Денёв, мне нравится, что она хохочет, как гиена, повторяя мне, что никогда не носит трусики, я люблю ее серые глаза, такие огромные, что она поневоле их часто щурит (как, должно быть, утомительно все время широко открывать серо-зеленые глазищи, как у рассерженной кошки), мне хотелось бы узнать, какими духами она пользуется, чтобы купить их и нюхать, думая о ней… Ну и ну! Не такой уж ты и циник, Оскар! Может, просто лето кончается? Время, когда гормоны хлещут через край, а загрязненность воздуха достигает высшей отметки.

Лето История а

Жизнь мешает выражению самой жизни.

Если бы я познал великую любовь, я бы никогда не смог ее описать.

Фернандо Пессоа

воскресенье

Я, кажется, омерзительно влюблен. Я не знал тебя, но узнал тут же.

понедельник Фаза ускоренной бубонизации: вчера обедал в отеле “Кап эден рок” с Бернаром Анри Леви и Ариэль Домбаль, которые так друг друга любят, что смотреть противно. Сидя у бассейна, мы грызли орешки кешью, оставив арахис американским миллиардерам по имени Джерри. Красавица Ариэль заявила нам, что на ближайших выборах проголосует за коммунистов, потому что Роберу Ю нравится ее голос (это понятно). Я искренне полагаю, что в “Эден роке” мы с ней были единственными коммунистами. Мы с Бернаром пили персиковый сок и говорили о забытых войнах. Нам было очень хорошо: все лучше, чем обсуждать САС 40 [187] . Удастся ли мне когда-нибудь любить женщину так же долго, как любит он?

вторник Мы созваниваемся каждый день. Я послал Франсуазе цветы, на квартиру ее матери, приложив четыре строфы Ларбо [188] :

Мою судьбу принес тебе я,

Мою никчемность – вместе с ней;

Мой пламень – нет его слабее,

Мой жребий – нет его гнусней.

Ты недостойна этой крохи,

Как я – любви твоей, мой друг;

Покуда метишь ты в пройдохи,

Я мечу в скептики… А вдруг?

Я понял силу нетерпенья,

Ты – искушенья… Но признай:

Поскольку вряд ли старый пень я,

Ты вряд ли мой веселый май.

Не одарят нас чувства драмой —

Так будем помнить в день любой,

Что на земле, на этой самой,

Мы только путники с тобой [189] .

Это было слегка too much [190] , но все-таки она позвонила. Франсуаза больше не работает и работу не ищет. Она в отчаянии, любит только кошек и книги, занимается исключительно своим телом, никого не видит и не хочет детей. Идеальная женщина? Она хотела сдохнуть, пока не познакомилась со мной. “Сдохнуть” – самый любимый ее глагол: “чуть не сдохла”, “сдохнуть можно”, “я думала, сдохну” и т. д. Но она также употребляет глагол “скончаться” и эпитет “гнусный”. Таких остроумных людей я никогда не встречал. Она трещит на дикой скорости, длинными периодами, потому что, будучи младшей дочерью в многодетной семье, вынуждена была встревать в разговор на всех парах, иначе никто за столом ее не слышал… Чем больше я говорю ей, что скучаю без нее, тем правдивее это звучит. Думаю, я готов положить свою жизнь на то, чтобы не дать ей сдохнуть.

среда Обедаю с Арно Монтебуром в столовке Национальной ассамблеи. Никто ему здесь не пожимает руку с тех пор, как он предложил подписать петицию и призвать к ответу президента Республики [191] . Не понимаю, почему депутаты не отправляются стройными рядами ставить свою подпись. Его сторонятся, словно прокаженного, только потому, что он захотел узнать правду. Не такой уж он и злодей. Он, например, даже не бойкотирует “Данон” – потому что пьет минералку “Эвиан”! Когда нам подают счет, возникает легкая заминка… Заплатит ли он наличными? Вынет ли пачку купюр? Ничего подобного, он позволяет Стефану Симону и Тьерри Ле Валлуа себя пригласить. Продался, как и все остальные!