Нулевая история - Уильям Гибсон

— Она пришла утром. Отвезла меня на Брюнсвик Стрит. Яйца с беконом в веганском

лесбийском кафе баре.

— Веганский бекон?

— Они там без предубеждений. Мы разговаривали о Хаундсах. Я уловил что она

встретила кого-то здесь в Лондоне, когда была в Кордвайнерс. И этот кто-то как раз и

основал Хаундс.

— Хаундс отсюда?

— Она этого не сказала. Но кое-кто здесь знает кое-что о том, как все начиналось.

Дно клетки теперь было абсолютно темным, а инсектоидные обои выглядели тускло

цветочными.

— Мы договорились, — напомнила она ему.

— Договорились, — согласился он, — только не жди слишком многого, у меня было

время чтобы все обдумать.

— Давая я сама буду судить об этом.

— Ладно, мы поболтали за завтраком, а потом рванули на рынок. Я думал это будет

похоже на одежный уголо Портобелло или Камден Лок. Но там было больше всяких

художественных и ремесленных поделок. Японские принты, картины, ювелирные

штучки. Вещи, которые сами же продавцы и изготовили.

— Когда это было?

— В марте. Жара еще была. Люди выстроились в очередь за Хаундсами, пока мы

перекусывали. Рынок не очень большой. Мере вклинила меня прямо в середину этой

очереди. После нас было еще человек двадцать пожалуй. Снаружи, во дворе. Я думал

что нам может не обязательно стоять в такой очереди, но она сказала что других

вариантов нет.

— Как выглядели эти люди?

— Целеустремленно, — сказал он. — Никто не разговаривал. Каждый из них похоже

был в одиночку. Пытались выглядеть обычно.

— Мужчины? Женщины?

— Мужчины в основном.

— Возраст?

— Разный.

Она представила что это могло означать для Кэмми.

— И все они ждали…?

— Под старым пляжным зонтиком стоял стол. А мы стояли и поджаривались на солнце.

Он сидел за столом под зонтиком.

— Он?

— Белый. Лет тридцати. Американец.

Она догадывалась что Клэмми вряд ли способен правильно определять возраст людей, которые старше двадцати.

— Откуда ты узнал?

— Поговорил с ним когда очередь подошла.

— О чем?

— Об усадке, — сказал Клэмми. — О размере. Размер Хаундсов в точности такой как

написано на этикетке. Только в талии они потом чуть растягиваются. Размеры честные.

— Что-то еще?

— Он продал мне только одну пару. У него было три моего размера. Я хотел купить все

три. Он сказал что не может продать. Один покупатель, одна вещь. Движение не

должно останавливаться, там еще двадцать, тридцать человек в очереди.

— Как он выглядел?

— Рыжеватые волосы, веснушки. Белую рубашку его я запомнил.

— Почему?

— Она тоже могла быть Хаундс. Простая на первый взгляд, но не совсем простая. Как

Хаундсы. В руке он держал свернуты купюры. Никаких монет. Только наличные.

— Сколько?

— Двести австралийских долларов.

— Он один был?

— Две австралийские девушки. Подруги Мере. Это на самом деле была их точка. Они

продавали ремни, которые делала Мере, собственные принты и ювелирные изделия.

— Имена?

— Не знаю. Мере знает.

— Она в Мельбурне?

— Нет. В Париже.

Тьма парящего над ней космического корабля закрыла поле зрения. — В Париже?

— Ну да.

— Ты знаешь как ее найти?

— Она на какой-то винтажной ярмарке одежды. Два дня. Начнется завтра. С ней там

Ол Джордж. Инчмэйл напился после того, как он уехал, бросив нас в студии.

— Мне надо с ней встретиться. Завтра или через день. Ты можешь организовать это?

— Ты помнишь наш договор?

— До последней буквы. Все в рамках. Перезвони мне.

— Ладн, — сказал Клэмми и отключился. Айфон мгновенно опустел.

16. Бар Славы

Она ждала Милгрима когда он вернулся в свой отель. На мягкой скамье, где стоял

пристегнутый антикражным шнурком их общий МакБук, слева от перекладины Т-

образного лобби, напротив стола.

Он ее не увидел, пока не попросил канадскую девушку дать ему ключ от номера. —

Кто-то ожидает вас мистер Милгрим.

— Мистер Милгрим?

Он повернулся. Она все еще сидела там в своем черном свитере. Только что закрыла

МакБук. Рядом с ней лежала ее большая белая сумочка, и еще больший пакет

Ватерстоунс. Она встала, перебросив сумочку через правое плечо и взяв пакет в руку.

Карточка видимо уже была у нее в руке, наготове, потому что он увидел ее в ее правой

руке сразу, как только она подошла к нему.

— Винни Вайтэкер мистер Милгрим. — Она подала ему карточку. Сделано как бэйдж, верхний левый угол в золотой фольге. ВИННИ ТАНГ ВАЙТЭКЕР. Он моргнул.

СПЕЦИАЛЬНЫЙ АГЕНТ. Он поднял голову в отчаянии пытаясь отыскать способ

сбежать и увидел что в пакете Ватерстоунс лежат по меньней мере два игрушечных

медведя Паддингтон в их желтых шляпах. Он снова посмотрел на карточку.

МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ. ОФИС ГЛАВНОГО ИНСПЕКТОРА. СЛУЖБА

УГОЛОВНЫХ РАССЛЕДОВАНИЙ. Сокращенно это произносилось как «ди сис» с

ударением на первый слог.

— Вы меня сфотографировали, — сказал грустно Милгрим.

— Да, сфотографировала. Мне надо поговорить с вами мистер Милгрим. Есть здесь

где-нибудь место, где нам не будут мешать?

— У меня очень маленький номер, — сказал он. Что в общем было абсолютной

правдой. Как только он это произнес, то понял что в его номере нет ничего такого, чего

нельзя было бы показать ей.

— Бар славы, — произнес он, — здесь же, вверх по лестнице.

— Спасибо, — сказала она, и рукой в которой была сумка Ватерстоунс предложила ему

показывать путь.

— Давно вы ждете меня? — спросил он, как только она пошла по ступенькам, и

обнаружил что голос его звучит как голос робота.

— Около часа, но я переписывалась в твиттере с моими детьми, — ответила она.

Милгрим не знал что это означает. И он никак не мог понять какого размера бар славы

и сколько комнат в действительности он занимает. Первая, в которую они сейчас вошли

была похожа на одно из помещений с обучающими экранами в главном магазине

Ральфа Лорена. Вот только казалось что обитало здесь нечто полумифическое,

коленчатое, метастатически жуткое и гиперреальное.

— Ух!, — сказала она оценивающе, в тот момент, когда он смотрел вниз на ее визитку, в надежде разглядеть еще что-нибудь. — Как Ритц-Карлтон на стероидах. В

миниатюре. — Она осторожно опустила сумку с медведями на кожаный пуф.

— Могу я предложить вам выпить? — спросил Милгрим голосом робота. Он снова

посмотрел на злополучную карточку, затем засунул ее в нагрудный карман куртки.

— Здесь есть пиво?

— Конечно есть. — Осмотревшись, он таки обнаружил холодильник, закрытый

декоративной панелью из красного дерева. — Какое вы предпочитаете?

Она заглянула в холодные матово-серебрянные внутренности. — Я не знаю ни одного

из этих.

— Может Бека, — предположил его робот. — Он конечно не такой как в Америке.

— А вы?

— Я не пью алкоголь, сказал он, передавая ей бутылку Бека и выбирая себе

безалкогольный напиток. Она открыла пиво используя что-то фундаментальное с

толстой рукояткой из оленьего рога, и сделала глоток прямо из бутылки.

— Зачем вы меня сфотографировали? — спросил Милгрим, неожиданно

переключившись с тембра робота на совершенно чужой голос человека, которого

следует арестовать автоматически и немедленно.

— Я одержима, — ответила она.

Милгрим вздрогнул и заморгал.

— Изначально, — продолжила она, — Я собираю улики. По большей части в папки с

файлами. Документы, фотографии. Иногда я развешиваю их на стене у себя в офисе. У

меня есть ваше фото с задержания за наркотики в Нью Йорке в 1997.

— Мне не предъявляли обвинения, — сказал Милгрим.

— Нет, — согласилась она, — не предъявляли. — Она сделала еще глоток Бек. — И у

меня есть значительно более свежая копия фотографии из вашего паспорта. Но сегодня

утром, когда я за вами наблюдала, я решила что в полдень мы должны поговорить. И

прежде чем сделать это я хотела сфотографировать вас. В каком-нибудь месте. К тому

же я действительно одержима насчет фото. Сейчас я не уверена, решила ли я сначала

поговорить с вами или сначала я решила сделать ваше фото, и это должно было

означать что нам следует пообщаться после обеда. — Она улыбнулась. — Вы не пьете

ваш напиток?

Милгрим посмотрел вниз на маленькую жестянку, потянул крышку и налил немного

чего-то желтоватого и газированного в стакан хайбол.

— Давайте присядем, — сказала она и устроилась в кожаном клубном кресле. Милгрим

взял другое и сел напротив ее.

— Что я сделал?

— Я не ясновидящая, — ответила она.

— Извините?

— Ну ладно, — сказала она, — вы не заполняли налоговую декларацию о доходах

почти десять лет. Хотя, может быть вы не зарабатывали ту сумму, от которой требуется

заполнять декларацию.

— Пожалуй не зарабатывал, — сказал Милгрим.