И это все, за что я борюсь (СИ) - Кейс Сия

Милит поняла, что я хотел сделать. Вскоре мои руки обхватили ее голову, пальцы касались волос, а сами ладони чувствовали гладкую теплую кожу. Я подался вперед, и наши лбы соприкоснулись.

Еще никогда я не испытывал ничего подобного. И сейчас дело было совсем не в магии, и даже не в сладостном предчувствии, от которого все мое тело сотрясала мелкая дрожь. Мы с Милит были чем-то цельным, неразъединимым. Я чувствовал ее так же ясно, как самого себя. Я не мог описать это словами. Это не нужно было видеть или слышать. Впервые за свою жизнь я понял, что есть что-то, для чего не нужны органы чувств. Есть сами чувства — голые, яркие, концентрированные, как чистая соль или как тот теплый свет, который мама называла солнечным. Наверное, душу следовало отдать именно за это, а не за что-либо другое.

— Бейв, — Заговорила Милит, — А что если… с тобой что-то случится?

— Не случится. — Заверил я, — Не сегодня.

Вряд ли она мне поверила, но я верил самому себе. Наверное, впервые за всю жизнь я понял, что не солгал, не обманул.

— Откройся мне. Я не опасен для тебя. — Попросил я.

Она была сгустком энергии, которую я чувствовал каждый день всю последнюю неделю. Сейчас же этот невнятный сгусток стал лабиринтом для меня. Я забрался в него, как воришка забирается в богатый особняк, и двинулся в путь.

Я чувствовал кожей спокойное дыхание Милит. Ее лицо все еще лежало в моих руках, ее разум все еще был заражен искрой меня, словно вирусом. Еще никогда я не встречал такого доверия к себе, что было особенно удивительно после того, как мне рисовали личность Милит Сеттери. Меня заставили думать, что эта леди грубая, замкнутая и жестокая.

А она отдала в мои неумелые руки всю себя, ни на миг ни задумавшись о том, что я — тот еще неудачник.

Эта нить — я нашел ее! Вот же она, вот все образы, что Милит видела когда-либо в своей жизни. У меня же вместо подобной нити валялись обрывки, осколки каких-то образов, навеянных моей магией. Мне не следовало предаваться зависти, но на миг я все же застыл, сравнивая все то, что было у нее, и то, что было у меня.

Если образы были богатством, то я беден, как дворняжка.

И тогда я схватился за эту нить, так крепко, что она обожгла мне мои магические пальцы. Но я держал ее, тащил за собой, как старая лошадь тащит тяжелую крестьянскую телегу. Мне нужно было это.

И если в буйном, красочном лабиринте Милит ключом била жизнь, то в моем завывал ветер. Он бился о возведенные мной стены и рассыпался тысячами звуков самых разных оттенков и интонаций. Туда-то я и волок одну-единственную красочную ниточку, которая способна превратить этот склеп во что-то живое. Сил у меня было все меньше, а нить настойчиво сопротивлялась, натягиваясь и скукоживаясь в моих слабых руках.

Когда я бросил ее конец на сухую землю своего лабиринта, то понял, что не смог бы продержаться ни секундой дольше. Секунды и не прошло — что-то неимоверно сильное ударило нас с Милит чем-то искрящимся, и мы отлетели друг от друга, ударившись о стенки кареты.

Я сполз на сиденье безвольной массой. Сознание помутилось, мне даже казалось, что это сон. Я позволил себе несколько вздохов, пытаясь понять, сколько времени я пробыл в забытьи и был ли я в нем вообще.

Милит не двигалась, похоже, ее приложило сильнее, чем меня. Первобытный страх объял меня, как пламя поедает спичку — за мгновения, и я рванулся к девушке, поднявшись с места за считанные секунды.

Голова кружилась так, что весь мир передо мной словно перевернулся с ног на голову, и я чуть было не рухнул в обморок снова, но уже по другой причине.

Я видел. Видел этот мир своими некогда бесполезными глазами. Я застыл посреди тесной кареты, где напротив меня лежала девушка без малейшего признака сознания. Мои руки, где-то отыскав какую-то бешеную силу, схватили ее тело, и, аккуратно уложив Милит на сиденье, стали придерживать ее голову. Я плохо понимал, что происходит, усевшись на колени перед ней.

Девушка дышала и подавала все остальные признаки жизни, что дало мне повод немного успокоиться и разобраться в произошедшем. Я видел, о боги, я видел!

Так ли я представлял себе этот мир? Наверное. Хотя… разве я мог представить то, о чем не имел никакого понятия?

Я поморгал, подвигал зрачками, проверяя, не сон ли это. Или вдруг я умер, а это награда за такую мучительно поганую жизнь?

— Милит. — Я легонько хлопнул девушку по щеке, — Очнись же!

Вдруг девушка потеряла зрение из-за моих экспериментов? Я не готов был к такому повороту. Нет — ведь я не вырвал ее нить, а просто протянул ее к своему разуму.

Девушка сдавленно застонала, открывая глаза. Я уставился на нее, с ужасом ожидая, что она скажет.

— Бейв? — Ее брови сошлись к переносице. Я не знал, что означает эта эмоция, но подозревал, что это недоумение.

Опираясь на руки, она села. Я все еще оставался на полу, потому что сейчас мне было плевать, где я и что вообще происходит вокруг.

— Бейв, твои глаза! — Воскликнула Милит. Теперь ее лицо стало совсем другим, брови заползли высоко на лоб, а рот широко открылся. Удивление? Скорее всего, — Они… стали… цветными!

— Я вижу, Милит. Я вижу тебя! — Только произнеся это вслух, я понял, что это правда. У нас получилось.

Она глубоко вздохнула и сползла со своего сиденья прямо на пол, ко мне. Руки Милит за считанные мгновения обвили мою шею, а ее голова легла мне на плечо. Я сжал девушку так крепко, как только мог, и мы замерли в этих объятиях, пока я не понял, что вот-вот задохнусь. То ли от слез, то ли от счастья.

— Бейв, как же это… — Шептала на ухо девушка, — Я не могу поверить!

— Я тоже. — Честно заявил я. Даже во снах мне не приходилось видеть что-то подобное.

Мы разомкнули объятия, но Милит не сдвинулась с места, оставшись на полу и подогнув под себя ноги. Устало прикрыв веки, она тяжело вздохнула и потерла висок.

— Эй, что-то не так? — Спохватился я.

— Да нет. — Милит улыбнулась мне, — Все в порядке. Голова просто кружится.

Признаться, у меня тоже кружилась. Наверное, это побочный эффект после использования такой хитроумной магии и вмешательства в разум.

— Это пройдет. Обещаю.

Милит долго-долго всматривалась в мои глаза, не произнося ни звука. За окнами кареты все так же скрипели колеса и цокали копыта, но теперь эти звуки стали для меня… логичнее, что ли? И да, они отошли на второй план.

Я хотел увидеть весь этот мир, хотя бы раз в жизни, узнать каждый цвет, каждый его лучик, и я мог начать прямо сейчас. Начать с Милит.

Такой ли я ее представлял? Когда девушка рассказала мне, как она выглядит, я попытался сложить какой-то образ в голове, что у меня, естественно, не получилось. Теперь же я имел возможность запомнить ее, каждую черточку, каждый волос на ее голове.

Я не знал, какого цвета ее глаза, ведь она не сказала мне о них тогда, но ее ресницы действительно были чем-то… необыкновенным. Да, мне было не с чем сравнивать, но разве я не мог восхититься первым человеком, которого я увидел за свою жизнь?

Волосы, которые по ее словам были чуть светлее моих, действительно обрамляли лицо крупными завитками, сплетаясь в небрежную косу за спиной. Нос у нее был прямой, как у меня (я знал это наощупь), но гораздо меньше размером, да и не такой острый.

А потом я обратил внимание не ее фигуру, скрытую под форменной жилеткой и рубашкой с воздушными рукавами, и Милит показалась мне такой тонкой и хрупкой, что я удивился — как ей удается бегать, сражаться, тренировать меня, будучи такой… слабой на вид? Внезапно мне вспомнилась та сила, с которой она сжимала мое плечо после обморока — с этой девушкой нужно всегда быть начеку.

— Неужели я столь сложна, что меня можно изучать так долго? — Внезапно произнесла она.

Я опомнился и попытался перевести внимание на убранство кареты.

— Неплохие шторы, — Я кивком указал на куски ткани, которыми можно было прикрыть маленькие оконца, — Свет, наверное, не пропускают…

Милит придвинулась чуть ближе. Она ждала ответа на свой вопрос, но моя выходка и без того была слишком неприличной. Пусть я и думал, что это меня не коснется, я знал, что смотреть в упор на леди столь долго просто недопустимо.