Случайностей на свете не бывает - Елизавета Пузырева

Другие улицы были значительно шире, по ним ездили интересные транспортные средства, чем – то напоминающие коляски позапрошлого века, у кого с открытым верхом, но у большинства с закрытым, на высоких рессорах, в движение приводимые двигателем, по крайней мере лошадей я не видела ни одной. А жаль. Лошадей я любила. Еще со времени пребывания в приюте, где была одна лошадка, старенькая, доживавшая свой век, но необыкновенно умная, и на удивление всех, кто знал об ее возрасте, бодрая. Я проводила с нею уйму времени, и когда меня удочерили скучала большей частью по ней.

Дома также отличались от тех, что я видела в Шнуре. Они казались просторней, выше, да и расстояние между домами было пусть и небольшое, но все же не так, как в Шнуре, где дома казались специально подгоняли друг к другу, словно опасаясь, что случайный ветер задует на улицу и пойдет, заблудившись гулять по всему Шнуру. Впрочем, я не обольщалась, прекрасно понимая, что районы в городе разные. Если здесь были пусть и не элитные особняки, но все же вполне комфортабельные дома, то на окраине могло быть не так комфортно и уютно. И вопрос дружелюбия и безопасности там бы стоял-таки открыто.

Сначала меня удивило то, что Марта посоветовала мне обувную лавку в таком районе. Вряд ли обувь здесь могла стоить дешево. Но потом, все оказалось вполне объяснимо. Владелец лавки был пожилой мужчина, хотя, судя по удлиненным ушам, что виднелись из-под седых, почти белоснежных волос, перехваченных тонкой кожаной повязкой вряд ли это был человек, и возраст его точно определить я не смогу. Так вот, по его же словам, он лично хорошо знаком с моей бабушкой и покойным дедушкой. Вот так – то. Мне было все еще не по себе, что не с того, не с сего у меня появилась бабушка и пусть почивший, но дедушка. Никогда не думала, что услышу такие слова, и что в чьих-то глазах я буду чей – то внучкой. Непередаваемое, непривычное ощущение, скажу я вам. Как это оказывается здорово быть чьей – то внучкой.

Кайрос Лиримини встретил меня тепло, хотя, не переставал с интересом разглядывать. Интересно, что он хотел увидеть? Черты сходства? Я же вспомнила слова Кассиля, сказанные в помелоте о том, как надо правильно приветствовать эльфов, и постаралась повторить жест приветствия. Не думаю, что я ошиблась в происхождении господина Лиримини, уж больно характерные у него были ушки. Медленно положив правую руку на грудь, я наклонила голову чуть набок и слегка поклонилась.

– О, юная госпожа Вайрес, вы очень учтивы! Приятно видеть в молодых людях знание этикета и врожденную грацию. Вы приветствовали меня, словно настоящая эльфийка. Скажите, оттуда от куда вы родом, вам часто приходилось общаться с представителями эльфийского народа? Что – то в вас есть неуловимое, словно дымка на горизонте. Возможно, у вас были в дальнем родстве эльфы?

Я сглотнула, стараясь унять внезапную дрожь. Да что же это я! Откуда на Земле эльфы! Не откуда – их там нет. И здесь тоже не у каждого встречного должно быть происхождение этакое, с изюминкой. Так что держим плечи прямо, взгляд не опускаем. Я чистокровный человек – имею право им быть!

– Нет, к сожалению, – вежливо отозвалась я. – Эльфов я видела лишь издалека.

Причем это чистая правда, я даже не слукавила, действительно видела представителей эльфийского народа лишь издалека, если можно так сказать о господине Блуме, с его Леголасом на телеэкране. А последнее никто уточнять у меня не просил. Так что в моих словах не было и тени лукавства.

Что ж, господина Лиримини мой ответ вполне удовлетворил и похоже он на самом деле был рад нашему знакомству. И подозвав девушку продавщицу попросил помочь ее подобрать мне удобные туфли. Девушка тоже оказалась эльфийкой, только совсем молоденькой, тоненькой, стройной и на редкость грациозной с длинными светлыми волосами ниже пояса, собранными в высокий хвост. Впрочем, что я могу знать об эльфах? Да и вряд ли было возможным судить о возрасте девушки. Ей могло быть и семнадцать как мне, и с таким же успехом семьдесят, как Марте. На эльфах возраст сказываться не торопился.

Туфельки мне подобрали из тончайшей кожи, светлого оттенка, как мне сказали – цвет слоновой кости, нынче в моде. И по уверению продавщицы сноса им не было, так как сшивались они нитями горнохрустального шелкопряда, да и вышивка на туфлях была из этих же нитей, только теплого песочного цвета. Именно они не позволяют коже ни рваться, ни промокать, ни, что самое на мой взгляд главное, натирать ногу владельца. Денег с меня за такую покупку взяли подозрительно мало, всего четыре серебряника. Но на мои вопросы обувных дел мастер ответил безапелляционно:

– Я не буду получать прибыль от единственной внучки моих друзей.

Вот так – то.

Я направилась к дверям, держа в руках пакет, в котором лежала красочная увесистая коробка, в которую вместо туфель я положила мои кроссовки. Вот уж ее то я точно не выброшу – тяжелая, с красиво подбитыми металлическими вставками по краям, она сама казалась произведением искусства. Найду, что в ней хранить. Будем считать это первым моим приобретением.

Мне надо было просто открыть дверь и выйти. Но, оказалось это задача для меня невыполнимой. Куда уж мне до мистера Круза, у него совсем другой масштаб невыполнимых миссий. Я не знаю, чем объяснить мою торопливость, ведь за мной никто не гнался, никто не прогонял, в спину не дышал, возможно, виной тому было мое настроение, на душе было легко, хотелось летать, порхать. В туфельках было комфортно, они не только прекрасно сидели на моих ногах, но и делали их визуально более красивыми, аккуратными и утонченными – я не могла налюбоваться. Я попрощалась с господином Лиримини, улыбаясь, кивнула девушке продавщице, и не глядя открыла с размаху дверь, сделав единственный шаг навстречу, взмахнув пакетом. Навстречу… Чему? Кому? Как так получилось, что тот человек, что собирался входить в обувную лавку тоже не смотрел по сторонам и я с размаху налетела на него, при этом моя рука взметнулась и коробка, лежащая в пакете, с ее массивными краями заехала мужчине по ногам. По ногам, и точка. Мне очень не хотелось думать, что она могла попасть куда – то еще. Но вот по охнувшему мужчине, с лица которого в один миг сошел весь