Ее Звали Карма - Светлана Поли

— Тогда отпустите нас с миром, — умоляюще проговорила она. Но преследователи не разъезжались, кружа вокруг влюбленных.

— Чего же вы хотите? — спросил Берджу.

— Подойди ближе, скажу, — щурился бородач.

— Нет, Берджу, нет! У него меч… — простонала Катя.

— Вам нужен я?

— Ты нам не нужон… — ответил другой всадник, направляя коня на стоявших в обнимку молодых. — Чего же ты не идешь? Вцепился в свою девку, будто клещ.

— Это не девка, это княжеская дочь. Не сдобровать вам, коли князь Василий дознается про разбой ваш. Не троньте ее!

— Ну, будет! Наслухались тебя, — прервал его бородач. — Кончать время.

Не успели молодые и слова сказать, как Катерину подхватили сильные руки всадника и, перебросив через седло, хлестнули коня.

— Берджу!

— Катя! — юноша бросился вдогонку, но не успел сделать и десяти шагов, как почувствовал резкий удар в спину…

Вдруг наступила немая, пугающая тишина… И от этой жуткой, оглушительной пустоты чудилось, будто голову сжимают безжалостные металлические тиски. Пошатнулось небо, и земля поплыла, поплыла. Время, казалось, замедляло свой ход: всадники медленно уносились прочь. Где-то далеко слышалось его имя. Кто-то звал его; звал протяжно, словно хотел пропеть это имя, такое непривычное среди русичей. Все закружилось, завертелось перед глазами, и все быстрее и быстрее, и, вспыхнув неожиданно ярким лучом, мгновенно померкло.

Упав на колени, Берджу уткнулся лицом в землю, тяжело дыша и изо всех сил пытаясь стать на ноги.

— Катя…Катя… — шептал он.

Кто-то пытался помочь ему подняться.

— Катя…

— О, Берджу! — простонала девушка. — Нет! Не умирай, радость моя! — она обняла его за голову. — Я сейчас, я помогу… — Катерина вынула клинок и, оторвав от подола своей нижней рубахи лоскут, приложила его к ране умирающего друга, который слабел с каждым вздохом.

— О, Господи, Милостивый, Всепрощающий! Услышь меня! Не отнимай у меня счастье! — она села на землю и обняла Берджу, положив его голову себе на колени.

— Катюша, я ухожу…Темно…Я ничего не вижу…

— Нет, Берджу, не оставляй меня! Господи, сжалься!

— Море далеко, а судьбина ужо в очи заглядывает… Не стала ты моей…

— Я твоя! Перед Богом я — твоя! И клянусь, любый мой, быть только твоей, — Катерина ласково гладила Берджу по щеке и волосам, вглядываясь в потускневшие глаза. Слезы туманили ее взор, не давая напоследок наглядеться на дорогое лицо, в котором таяла жизнь так быстро. На уходящее. Исчезающее. Меркнувшее лицо…

— Карма… — и Берджу замолчал.

— Берджу-у! Не-е-ет!!! — закричала Катерина и прижалась дрожащими губами к голове ушедшего друга. — Маленький мой, крошечка моя…Берджу-у-у… — простонала она.

Слезы застили глаза. Не верилось в произошедшее. Кругом шла голова. Пустота. В миг наступила пустота. Все рухнуло и умерло. Уж слишком скоро все кончилось; мечты о счастье разбились о холодное железо.

Княжна смотрела на остановившийся, застывший взор любимого человека, самого прекрасного, самого дорогого, и ей казалось, будто она видит кошмарный сон и не может никак проснуться. Рыдать уже не было сил, и слезы сами непроизвольно струились по щекам.

— Как мне жить дале? Зачем? — обняв бездыханное тело, Катя продолжала укачивать его, словно баюкая. — Спи, мой милый. Спи, родной. Скоро я приду к тебе. Никто теперича тебя не потревожит. Спи, маленький. Спи…Сейчас…Я иду к тебе… — она подняла с земли клинок, пальцем стерла с лезвия кровь и нанесла ее себе на волосы. Потом отрешенно глянула на блестящий предмет, который так безжалостно оборвал жизнь дорогого человека, и, отведя его в сторону, уже собралась вонзить себе в живот, как вдруг чья-то рука схватила ее за запястье.

— Нет! — пробасил кузнец Матвей. — Не бери грех на душу, княжна!

Катерина посмотрела на него невидящим взором и исступленно уставилась в землю.

— Вот и убежали, Матвеюшка… — еле выговорила она.

— Брось меч. Скорей! Уже горожане сюда спешат.

Только успел Матвей отбросить окровавленный клинок в кусты, как стал окружать их народ, вооруженный топорами и вилами.

Парама сидела перед распахнутым окном и невесело теребила шерсть, которая вовсе была ей ни к чему. Но как еще удержать сына в доме, пока Катерина не уедет с мужем? Как вразумить горячую голову юноши, что рано или поздно несбыточным мечтам приходит конец? Как убедить в том, что чем раньше ты познакомишься с реальным миром, тем легче свыкнуться с мыслью, что бремя каждого тяжело по-своему, что все люди ходят под одним Богом, и Он видит всех без исключения. Всех. И никто не избежит должного воздаяния. Никогда не избегал. Никто.

Женщина посмотрела на догоравшую в углу лучину и поднялась, чтобы заменить ее на новую. Подпалив свежую щепку, она вернулась на прежнее место у корзины с шерстью. Задумалась. Вдруг ее сердце бешено заколотилось и, положив руку на грудь, она с тревогой глянула через открытое окно на улицу. Позади что-то затрещало. Парама оглянулась. Только что зажженная лучина погасла, надломилась и осыпалась в лохань с водой. Женщина с тревогой задержалась взглядом на погасшей лучине и, быстро поднявшись со скамьи, поспешила выйти во двор. Тревога нарастала. Погасший огонь в доме означал по восточному поверью несчастье или смерть близких. Сейчас же погас огонь, зажженный ее рукой. Женщина распахнула двери и, тяжело дыша и растерянно глядя по сторонам, побежала со двора, сама не зная куда. Ноги несли ее к площади.

— Берджу… — шептала мать, задыхаясь от спешки. — Сынок… Берджу…Нет, только не это…

На площади уже гудел и собирался народ. Расталкивая толпу, Парама протиснулась в центр и очутилась перед повозкой. Увидев женщину, люди стали медленно расступаться, опуская головы и молча переглядываясь.

— Б-Берджу… С-сынок, — прошептала она, беспомощно протягивая руки к голове мертвого сына, покоившейся на коленях Катерины.

Тайный палач молча следовал за князем Василием по дворцовым коридорам до окна, из которого открывался обзор на все, что происходило внизу, на площади.

— Уведите Катерину и приставьте к ней лекаря, — распорядился он.

Парама прикрыла рот дрожащей ладонью и только теперь заметила княжну, державшую за руку ее мертвого сына. Вмиг улетучилась боль с лица матери и, исказившись от ненависти, оно из бледного стало пунцовым.

— Ты! Это ты погубила моего сыночка! — закричала она и ударила Катерину по лицу. Та, немного придя в себя, заплакала. Но скорее от того, что, наконец, осознала произошедшее, чем от боли. Матвей схватил Параму за руки, стараясь оттащить от княжны.