Цветок пустыни - Кэтлин Миллер

Шофер быстро перевел этот вопрос и, не дожидаясь моего ответа, сказал: «Да, ей восемнадцать». Моему возмущению не было предела – зачем этот шофер на меня наговаривает!

Шофер быстро перевел этот вопрос и, не дожидаясь моего ответа, сказал: «Да, ей восемнадцать». Моему возмущению не было предела – зачем этот шофер на меня наговаривает!

– Вам нужно заполнять таможенную декларацию?

– Что?

– Варис, что у тебя за вещи с собой?

Теперь у меня осталась только одна сандалия – ее я и показала таможеннику.

Закатив глаза и покачав головой, он махнул рукой за собой и отпустил нас.

Ведя меня за собой на выход из аэропорта, шофер начал мне объяснять:

– Слушай, в твоем паспорте сказано, что тебе восемнадцать. Поэтому я то же самое сказал тому человеку на таможне. Ты должна делать то же самое, если вдруг тебя кто-то спросит, понимаешь?

– Что? Мне и близко нет восемнадцати, я не такая старуха!

– Да? И сколько тебе лет?

– Ну, точно не знаю… около четырнадцати, думаю. Но точно не восемнадцать!

– В этой стране тебе столько лет, сколько указано в паспорте. Запомни.

– Да что ты все про паспорт и про паспорт! Это же неправда, я лучше знаю, сколько мне лет. Почему там вообще такое про меня написано?

– Так сказал господин Фарах.

– Ну, тогда он точно выжил из ума! Подумать, что мне восемнадцать! Еще и посол!

В какой-то момент мы просто стали друг на друга кричать, пытаясь доказать, чья правда лучше. Тем временем в Лондоне падал снег, и я босиком в своем цветастом наряде смотрелась очень неуместно, как с другой планеты свалилась. И было очень холодно! Даже когда остывает ночью пустыня, было куда теплее.

Я ехала в машине и печально наблюдала за городом – вокруг куча машин, люди все хмурые и мертвецки бледные. О Аллах, куда же ты меня завел? Я отчаянно трусила и хотела обратно в Сомали, в теплые мамины объятия. Шофер, хоть и был единственной ниточкой, соединяющей меня с домом, вел себя очень заносчиво.

По дороге к дому дяди он рассказывал мне о семье, в которой я буду жить. Она была очень большой: дядя Мохаммед, его жена, его мать, другой мой дядя, еще один брат моей мамы, и семеро детей – моих двоюродных братьев и сестер. Шофер также в красках описал мне мою будущую жизнь – сколько всего я буду драить, что готовить, как рано вставать и поздно ложиться. Даже нет, он сказал, что я буду валиться с ног от усталости.

Я была настроена самоуверенно: может, ему она и хозяйка, но мне-то она прежде всего тетя. Разве может ко мне плохо относиться мамина сестра?

– Хозяйка, твоя тетя, очень строгая. Спуску она тебе не даст, это точно!

Я была настроена самоуверенно: может, ему она и хозяйка, но мне-то она прежде всего тетя. Разве может ко мне плохо относиться мамина сестра? Никто из моей родни не был несправедлив или жесток ко мне – мама, бабушка, Фатима, тетя Сахру. Даже Аман! В Сомали принято поддерживать и заботиться друг о дружке. С чего тете Маруим вести себя иначе? Незаметно мы свернули на Харли-стрит, один из самых шикарных районов Лондона. Да-да, здесь и находился дом моего дяди. Я буквально разинула рот, когда увидела этот роскошный дом. Ничего такого в бедной Африке мне даже и не снилось – четыре этажа, свежая желтая краска, навевающая трепет парадная дверь. В холле висело огромное зеркало в тяжелой позолоченной раме, а в нем отражались полки с книгами из библиотеки.

В центре комнаты стояла моложавая женщина в роскошном наряде – она была очень сдержанна и величава.

– Тетя! – выкрикнула я и почти собралась наброситься на нее с объятиями. Хорошо, что я передумала! Мой радостный крик был остановлен ее суровым взглядом.

– Проходи и закрой за собой дверь. Пойдем, я покажу тебе дом и объясню, что ты здесь будешь делать.

Оказавшись внутри, я поняла, какой невероятно долгий путь проделала. Соображалось с трудом, глаза то и дело слипались.

– Тетя, а можно я сначала немного отдохну с дороги? Очень хочется вздремнуть, можно?

– Ну, хорошо, иди за мной. Я тебя устрою в комнате.

Пока мы поднимались по лестнице, я успела оценить изящную гостиную: огромную люстру, белоснежный диван, утопающий в подушках, камин, в котором приветливо потрескивали дрова.

Тетя Маруим разрешила мне прилечь в своей комнате на кровати. Наша семейная хижина была меньше, чем эта кровать для одного человека!

– Поспи пока здесь, а потом я покажу тебе дом.

– Ты меня разбудишь?

– Нет, спи, сколько нужно.

Я укуталась в чудесное стеганое одеяло и подумала, что никогда еще не трогала чего-то настолько нежного и мягкого. Так я и заснула.

9

Домработница

Я продрыхла без задних ног до самого утра. Открыв глаза и увидев вокруг уютную комнату, я не поверила своему счастью. Это все правда происходит со мной! Увы, приземление в реальность было намного жестче одеяла, под которым я нежилась всю ночь.

Я было отправилась слоняться по дому, но больше мне бездельничать не разрешили – тетя поймала меня в одном из коридоров и повела на кухню.

Кухня в этом доме не была похожа ни на одну из кухонь в Могадишо. Мебель была белоснежная, словно свежие сливки, стены – цвета голубого весеннего неба, а по центру угрожающе высилась огромная газовая плита с шестью конфорками. Тетя быстро открывала и закрывала многочисленные ящики, объясняя:

– …так, здесь посуда для готовки, тут – вилки и ножи, дальше – салфетки и скатерти…

Происходящее казалось мне безумием – кому может пригодиться СТОЛЬКО разной посуды? И что мне со всей ней делать?

– Твой дядя рано уезжает в посольство, поэтому первым в доме всегда завтракает он. В шесть тридцать. Он диабетик, поэтому следует особой диете. Завтрак у него простой и всегда один и тот же – ты должна подавать ему два яйца всмятку и травяной чай. Я пью утренний кофе в спальне, ровно в семь утра. Ровно в восемь завтракают дети, чтобы успеть к девяти в школу. Для них нужно приготовить оладьи. После завтрака…

– Тетя, подождите! А как же мне это готовить? Мне же кто-нибудь покажет, правда? Особенно эти, для детей которые. Оладьи! Это что вообще такое?

Тетя разговаривала очень быстро, набирая побольше воздуха перед каждым своим пассажем. Я перебила ее ровно в тот момент, когда она приготовилась протараторить очередную порцию бытовых указаний и повести меня в другую комнату. Мои вопросы застали ее врасплох – рука так и повисла в воздухе, а в глазах бурно заплескалась тревога. Это длилось не более пары секунд – затем она собралась и сложила руки вместе.

– Варис, хорошо. В первый день я сделаю все это сама, но ты должна внимательно за всем наблюдать и запомнить все с первого раза. Поняла?

Я утвердительно кивнула, и тетя снова вдохнула побольше воздуха, продолжив экскурсию по дому.

Я запомнила все свое расписание за неделю (не без катастроф, конечно) и затем неуклонно следовала ему триста шестьдесят пять дней в году, на протяжении следующих четырех лет. За все это время у меня не было ни одного выходного. Я пару раз пробовала выбить хотя бы денек у тети, но она и слышать об этом не желала. Из беспечной девчонки, которая никогда не следила за временем и доверяла