Мемуары - Франсуа Ларошфуко

Принц Марсийак выехал из Дьеппа несколько раньше г-жи де Лонгвиль и направился в свое губернаторство Пуату, дабы иметь в своем распоряжении все необходимое для войны и попытаться вместе с герцогом Буйонским, Сен-Симоном {40} и Лафорсом {41} снова разжечь недовольство в бордоском парламенте и в горожанах Бордо и таким образом вынудить их принять сторону Принца. Этот город и этот парламент были тем сильнее восстановлены против двора, что его манифесты после заключения Принца вменяли тому в вину как наиболее тяжкое его преступление отстаивание с чрезмерной горячностью интересов Гиени. {42}

Благодаря заточению принцев и примирению с фрондерами власть двора казалась в ту пору более прочной, чем когда-либо прежде. Нормандия приняла короля с полной покорностью, и крепости герцога Лонгвиля капитулировали без всякого сопротивления. Герцог Ришелье был изгнан из Гавра; Бургундия сделала то же, что и Нормандия; Бельгард оказал постыдно слабое сопротивление; дижонский замок и Сен-Жан-де-Лон последовали примеру крепостей герцога Лонгвиля. Герцог Вандом был назначен губернатором Бургундии, граф Аркур {43} - Нормандии, маршал Лопиталь {44} - Шампани и Бри, а граф Сент-Эньян {45} Берри. В Мурон никто не получил назначения ввиду отсутствия в нем гарнизона; гарнизоны Клермона и Дамвиллье восстали. Марсен, {46} командовавший каталонской армией, подвергся аресту: у него отняли Тортосу, комендантом которой он был. Из всей Шампани только Стене сохранил верность партии принцев, и почти все их сторонники, видя, что в столь короткое время на них обрушилось столько несчастий, довольствовались тем, что жалели их, не вменив себе в долг прийти к ним на помощь.

Г-жа де Лонгвиль и г-н де Тюренн, как я сказал, удалились в Стене, герцог Буйонский - в Тюренн. Принц Марсийак, который вследствие кончины его отца, {47} последовавшей в это самое время, будет отныне именоваться герцогом Ларошфуко, находился в своих владениях в Ангумуа, {48} герцог Сен-Симон - в Блэ, комендантом которого был, а маршал Лафорс - в Гиени. Сначала все они выказывали одинаковую приверженность Принцу, и, когда герцоги Буйонский и Ларошфуко совместно составили план военных действий в Гиени, герцог Сен-Симон, которому они его сообщили, предложил принять в свою крепость герцога Энгиенского; {49} но он недолго оставался при том же образе мыслей.

Между тем герцог Ларошфуко, рассудив, как важно для его партии показать, что она берется за оружие не только ради возвращения Принцу свободы, но и ради того, чтобы ее сохранил его сын, при соучастии герцога Буйонского направил Гурвиля к вдовствующей Принцессе, {50} высланной в Шантийи и пребывавшей там под надзором приставленного к ней полицейского офицера, равно как и Принцесса, {51} ее невестка, а также герцог Энгиенский. Гурвиль имел поручение поставить в известность вдовствующую Принцессу о положении дел и указать ей на то, что, поскольку особе герцога Энгиенского грозят всевозможные преследования двора, его нужно укрыть в надежном месте, дабы он мог стать одним из главнейших орудий борьбы за свободу своего отца, и что для выполнения этого герцогу и его матери необходимо тайно перебраться в Брезе, в Анжу близ Сомюра. Герцог Ларошфуко изъявляет готовность прибыть за ними с пятью сотнями дворян и проводить их в Сомюр, если ему удастся осуществить свой замысел относительно этой крепости. На худой конец он предлагает перевезти их в Тюренн; там к ним присоединится герцог Буйонский, чтобы сопровождать их в Блэ, где они пробудут, пока не увенчаются успехом старания, прилагаемые герцогом Ларошфуко и герцогом Сен-Симоном склонить бордоский парламент и город Бордо принять их у себя. Сколь бы заманчивым ни было подобное предложение, трудно было предугадать, будет ли оно принято или отклонено вдовствующей Принцессой, которая при непостоянстве своего характера, нерешительности и скупости была мало пригодна к тому, чтобы пойти на осуществление этого замысла и твердо его держаться.

Хотя герцог Ларошфуко оставался в неведении, какое решение она изберет, он все же почел своим долгом принять все необходимые меры. чтобы быть в состоянии выполнить предложенное им через его посланца. В связи с этим он решил созвать своих друзей и единомышленников, воспользовавшись таким предлогом, который не выдал бы его истинного намерения, с тем чтобы быть готовым к выступлению, как только прибудет Гурвиль, ожидавшийся с часу на час. Он рассудил, что не найти предлога более благовидного, чем похороны его отца, которые должны были состояться в Вертее, одном из его поместий. Исходя из этого, он пригласил всю знать соседних провинций, а также приказал всем способным носить оружие из проживавших на его землях явиться туда же. Так в короткое время он собрал свыше двух тысяч всадников и восемьсот пехотинцев.

Помимо этого отряда дворян и пехоты немецкий полковник Бенц {52} обещал присоединиться к нему со своим полком, чтобы послужить Принцу, и герцог Ларошфуко, таким образом, счел себя в состоянии одновременно взяться за выполнение двух весьма существенных для создававшейся партии замыслов: один состоял в том, что он послал предложить вдовствующей Принцессе, другой - в захвате Сомюра.

Этот город после смерти маршала Брезе был отдан под начало Гито в награду за арест Принца. Названная крепость могла сделаться в гражданской войне исключительно важною, поскольку была расположена посредине королевства и на реке Луаре, между Туром и Анже. При маршале, Брезе над нею начальствовал некий дворянин по имени Дюмон, {53} который, узнав, что туда направляется племянник Гито Комменж, имея королевский приказ о своем назначении ее комендантом, и ведет с собой две тысячи пехотинцев, чтобы ее осадить в случае отказа Дюмона удалиться, воспользовался каким-то предлогом и затянул передачу крепости Комменжу, известив герцога Ларошфуко, что готов отдать ее в его руки и примкнуть к его партии, если он пожелает подойти к ней с войсками Маркиз Жарзэ также предложил пробиться со своими друзьями в крепость и ее защищать, если только герцог Ларошфуко пришлет ему письменное заверение в том, что прибудет к нему на помощь в указанный им самим срок. Эти условия были приняты и подписаны герцогом Ларошфуко тем охотнее, что оба замысла, о которых я только что говорил, связывались друг с другом и могли осуществляться одновременно.

Исходя из этого, герцог Ларошфуко распорядился собрать всю знать, съехавшуюся на похороны его отца, и, обратившись к ней, сказал, что, избегнув в Париже ареста совместно с Принцем, он считает себя отнюдь не в безопасности и на своих землях, со всех сторон окруженных войсками, которые размещены повсюду в окрестностях якобы на зимних квартирах, а в действительности, чтобы захватить его у себя дома; что ему предлагают надежное убежище в крепости по соседству и что он просит своих истинных друзей соблаговолить проследовать туда вместе с ним, оставляя всем прочим свободу поступить, как они того пожелают. Многих это приглашение привело в замешательство, и они под всевозможными предлогами удалились. Полковник Бенц был одним из первых, нарушивших слово. Но все же семьсот дворян пообещали герцогу отправиться с ним. С этим количеством конницы и набранной им в своих землях пехотой он выступил на Сомюр, следуя той же дорогой, держаться которой, чтобы встретиться с ним, должен был и Гурвиль, что и произошло в тот же день. Гурвиль доложил, что вдовствующая Принцесса одобрила переданный ей совет, что она решается ему последовать, но в силу необходимости быть осмотрительной, чтобы не навлечь на себя подозрений двора, ей нужно время и множество предосторожностей для осуществления замысла, последствия которого неминуемо окажутся весьма важными; что она не располагает большими возможностями споспешествовать задуманному деньгами и все, что она может сделать, - это послать герцогу двадцать тысяч франков. Герцог Ларошфуко, видя, что исполнение его первого замысла приходится отложить, решил все же продолжить начатое против Сомюра. Однако, хотя он прибыл туда за неделю до истечения срока, в течение которого комендант обещал в нем продержаться, он узнал, что крепость сдана и что маркиз Жарзэ также не сделал того, о чем с ним условился, и это заставило герцога возвратиться вспять. По дороге он рассеял несколько кавалерийских отрядов из войск короля и, вернувшись к себе, отпустил последовавших за ним дворян. Однако вскоре он снова уехал оттуда, так как маршал Ламейере со всеми своими войсками двигался на него, и он оказался вынужденным удалиться в Тюренн к герцогу Буйонскому, оставив в Муроне пятьсот пехотинцев и сотню всадников, которых набрал и вооружил с крайней поспешностью. По его прибытии в Тюренн герцог Буйонский и он получили известие, что Принцесса и герцог Энгиенский, последовав их совету, тайно выехали из Мурона {54} и находятся по пути в Тюренн, чтобы отдаться под их защиту. Но одновременно до них дошла весть и о том, что герцог Сен-Симон, получив письма двора и узнав о взятии Бельгарда, не остался при своем прежнем образе мыслей и что эта внезапная перемена охладила всех его бордосских друзей, до той поры слывших за наиболее ревностных приверженцев Принца. Однако Ланглад, {55} которого герцог Буйонский использовал для ведения с ними переговоров, с большим трудом, но вместе с тем и весьма искусно поднял их дух, после чего вернулся для доклада обо всем герцогу, собравшему из своих друзей и приверженцев триста дворян, чтобы выступить с ними навстречу Принцессе и ее сыну. Герцог Ларошфуко также вызвал своих людей, и вскоре, несмотря на угрозу маршала Ламейере отдать войскам на разграбление их имущество, буде они возвратятся к герцогу, к нему во главе с маркизом Сильери прибыло триста дворян.