Мрачные ноты (ЛП) - Годвин Пэм

Я не нуждаюсь в гребаных деньгах Прескотта после его ненавистных замечаний. Я шагаю прочь, перекинув ремень сумки через плечо. Жилой район Централ Сити простирается вокруг, но путь домой мне известен. Я шла этой дорогой каждый раз, после того как Прескотт трахал меня на этом месте. В пяти кварталах отсюда есть возможность сесть на автобус до дома.

Двигатель Кадиллака заводится, и через мгновение он подъезжает ко мне.

Парень протягивает руку из окна, наполненную пачкой купюр.

Я смотрю на нее, нуждаясь в этих деньгах и ненавидя себя за это.

— Как часто мне придется делать подобное?

— Так часто, как только я захочу. — Прядь светлых волос падает на его глаза. — Мое первое задание должно быть выполнено в понедельник, так что мы встретимся снова на этой неделе. В следующий раз, я все же заставлю тебя кончить.

Всплеск гнева вспыхивает в моей крови. Ненавижу его. Но он мне нужен.

Я проглатываю свою гордость и вырываю деньги из его рук.

Прескотт сверкает довольной ухмылкой и уезжает, оставляя меня стоять на обочине дороги, как шлюху, которой я являюсь.

Глава 11

ЭМЕРИК

С адресом Айвори, отмеченным на карте в своем телефоне из ее личного файла, я разворачиваю свой старый GTO на ее улицу. Это не похоже на преследование, но и сама идея не кажется разумной. Что я могу сказать? Мне не нужен предлог, чтобы надрать чью-то задницу. Я даже не имел представления, что задница, которую я сегодня надеру, будет принадлежать ее брату. И все же я здесь.

У меня нет плана, кроме того, чтобы Айвори не догадалась о том, что я здесь. Мне нужно было доложить об ее опухшей губе. Чертовски не уверен, что должен был шарить по ее телу в поисках синяков. Но это? Появиться возле ее дома? Я определенно перехожу гребаную черту.

Сумерки нависли над горизонтом, и на улице нет фонарей. Может быть, я смогу выманить ее брата наружу, чтобы она не увидела меня, и выбить ему глаз, прежде чем он запомнит мое лицо. Конечно, если она увидит мою машину, то поймет. Понтиак ГТО тысяча девятьсот семидесятого года слишком узнаваем. Если Айвори раньше не замечала машину на школьной парковке, это не значит, что она не увидит ее до конца года.

Мне нужно было взять такси, но я вовсе не подумал об этом, когда вышел из класса, направляясь прямо сюда.

Следуя GPS-навигатору, я незаметно подкрадываюсь вдоль ряда просевших домов. Вообще-то, нет, не подкрадываюсь. Американский двигатель под капотом 455 V8, с экологически вредным и громоподобным гулом заставляет жителей выглядывать из своих домов. Пешеходы останавливались, вытаращив глаза. Думается мне, что я не смогу оставить машину на этой улице, иначе ее взломают в считанные минуты.

Находясь всего в паре кварталах к северу от Французского Квартала, Трем — это место, о котором туристов предостерегают об опасности днем и ночью. Я не посещал этот район с тех пор, как был подростком-бунтарем. Я позабыл о граффити, заколоченных окнах и толпе мужчин, шарящихся в закоулках, будто они что-то скрывают. Как она может выживать здесь и не подвергаться ежедневному ограблению?

Хотя у нее нет ничего ценного, что можно было бы украсть.

Кроме ее невинности, которая, я уверен, была украдена давным-давно. Вопрос в том, каким именно способом? Мне знакома реакция Айвори при виде меня, взгляд страха и желания угодить одновременно. Это ее рефлекс на доминирующего мужчину. Но мрак и темнота таились в ее взгляде и переживаниях, которые сделали сильнее, поглощая своими долговыми обязанностями. Кроме жестокого брата и мертвого отца, здесь есть что-то еще. Какая-то нанесенная травма на сексуальной почве.

По моим венам течет гнев, подталкивая к ее дому и ожидающей меня неизвестности.

Я заметил номер ее дома на обветренной обшивке прямоугольного здания с облупленной белой краской вперемешку с гнилой древесиной. Стоять под поникшей крышей на крыльце вовсе небезопасно. Дома расположены слишком тесно друг к другу и к ним невозможно подъехать. Нет припаркованных машин у входа, внутри нет освещения, и никаких движений не отражается в окнах. Если только Айвори не сидит в темноте дома.

По дороге сюда я представлял себе худшее. Но можно утверждать, что находящийся дом рядом намного хуже. Фасад дома облицован остатками фанеры, и вся конструкция была отклонена от своего основания. Кто-то даже распылил краской надпись на соседской двери: «Дом — мимолетное чувство, которое я стараюсь исправить».

Пока я бездействую, находясь вблизи ее дома, представляя себе, насколько разрушенным выглядит ее дом внутри, меня одолевает беспокойство. Может, у нее нет электричества? Если ее мать безработная, кто оплачивает счета? Ее брат?

Мне не стоит тянуть. Боюсь, что Айвори вернется домой и заметит мою машину. В нескольких кварталах от ее дома, я въезжаю на многолюдную парковку, следуя собственной интуиции и извращенному чувству любопытства.

Ноты блюза проникают в мой слух, когда я вхожу в пиано-бар Вилли. Я никогда не был здесь, но это место не похоже на другие захудалые бары Нового Орлеана, которые я посещал на протяжении многих лет. Плохо пахнущий, похожий на пещеру со скудным освещением и стенами из кирпича, он представляет собой таверну. Именно в таких тавернах происходят перестрелки.

Где умер ее отец? Рядом с пианино? Или за теми высокими столами? Или прямо здесь, между дверью и баром, где я нахожусь?

Это место посещают любопытные туристы, поэтому я не удивлен, что никто не обращает на меня внимание. Я сканирую скромную толпу и нацеливаюсь на единственного белокожего парня. Здесь слишком темно, чтобы разглядеть его, но он, кажется, мой ровесник со светлыми волосами и бледным цветом лица, а также совпадает с найденным в Гугле изображением молодого Вилли Уэстбрука, которое я обнаружил, пока ехал к дому Айвори. Могу я быть более везучим?

Поправляя скрученные поля моей любимой фетровой шляпы и сдвигая ее на лоб, я иду к бару и подзываю барменшу.

— Это сын Вилли?

Она поднимает глаза, чтобы проследить за моим взглядом. Светлые волосы образуют нежное свечение вокруг ее темного лица.

— Ммхмм. — Она возвращает внимание на коктейль, который готовит. — Это он, сладенький.

— Благодарю. — Подцепив пальцами карманы, я передвигаюсь к полукруглой кабинке, возвышаясь над столом.

Обнимая руками девушек, его взгляд ползет вверх по моей расслабленной позе и фокусируется на моем лице.

— Я знаю тебя?

Тень от угла кабинки скрывает его выражение лица, но от меня не ускользают замедленные движения и невнятная речь парня. Наверное, он сейчас слишком пьяный или под кайфом, чтобы вспомнить меня на следующий день.

— Ты сын Вилли?

— Ага. — Он тянется за своим пивом, расплескивая его по столу. — А тебе-то что?

Мне не терпится сказать ему, для чего я здесь и что делаю, после того, как он причиняет боль своей сестре. Но если я упомяну Айвори, он может отомстить ей.

Находясь в тени, наклоняюсь над столом и ударяю кулаком ему в нос.

Девушки рассыпаются по сторонам и выскакивают из-за стола, когда его голова откидывается назад. Он закатывает глаза, а тело скользит вниз по сиденью.

Кровь течет из носа вниз по губам двумя одинаковыми струйками и капает на рубашку. Вероятнее всего, он вырубился из-за опьянения, а не от моего удара, особенно с моими нулевыми боксерскими навыками. Я надеялся увидеть, как он корчится в агонии, но хотя бы буду счастлив от того, что он проснется от пульсирующей боли сломанного носа.

Похоже, толпе абсолютно плевать на сына Вилли, потому что никто не предпринимает каких-либо попыток остановить меня, когда я шагаю к двери. Я знаю, что это прославленный хулиганский район, но, черт возьми, они даже не смотрят в мою сторону, когда я выскальзываю так же незаметно, как и вошел.

Через пару минут я паркуюсь недалеко от дома Айвори, заглушив двигатель и приковав свое внимание к двери ее дома. Она уже должна была вернуться, но в окнах было темно. Где она, черт возьми?