Короли ночи - Роберт Говард

— Ты прибыл в добрый час, Кормак, — произнес Рогнар. — Завтра ты увидишь мою свадьбу. Клянусь молотом Тора, в моей жизни было много женщин, от римлянок до датчанок, и каждый раз, когда они мне надоедали, я отдавал их на потеху своей дружине. Ни на одной из них я не был женат! Но сейчас подумал о сыновьях и нашел такую, которая для этого подходит. Эй, Озрик, Эудруг, приведите сюда британку! Ты сам сейчас ее оценишь!

Взгляд Кормака упал на сидевшего неподалеку Хакона: невнимательный наблюдатель увидел бы лишь скуку и рассеянность на его лице. Но кельт заметил, как судорога пробежала по лицу Хокона, выдавая напряжение, тщательно скрываемое под маской равнодушия.

В зал в сопровождении двух викингов вошли три женщины. Две из них подвели третью к Рогнару и отступили назад.

— Смотри, Кормак! Разве она не годится, чтобы рожать королевских сыновей?

Кормак взглянул на стоящую пред ним пунцовую от гнева девушку. Ей, безусловно, не было еще и двадцати, хотя она выглядела взрослой женщиной. Весь облик свидетельствовал о том, что она не была покорной узницей. Одетая как все норманны, она, судя по всему, происходила из другой расы. Золотые волосы, голубые глаза и светлая, чуть смугловатая кожа указывали на се принадлежность к кельтской расе, но не юга Британии. Ее поведение явно говорило о том, что она дочь народа столь же дикого, как и пленившие ее норманны.

— Это дочь вождя из западной Британии, — сообщил Рогнар. — Происходит из племени, которое никогда не склоняло голову перед Римом, а теперь, находясь между саксами и пиктами, и тем и другим дает достойный отпор. Я отбил ее у капитана саксонской ладьи, который возвращался после набега на земли ее отца. С первой минуты я понял, что это самая подходящая девка для того, чтобы родить мне сыновей. Она здесь уже пару месяцев, пришлось учить ее манерам и языку. Когда я поймал ее, это была настоящая дикая кошка! Я отдал ее для вразумления старой Эдне, но, клянусь молотом Тора, эта старая ведьма не многого добилась! Целая дюжина розог потребовалась для укрощения этой…

— Ты все сказал, разбойник? — перебила его девушка с тщательно скрываемым испугом в голосе. — Если да, то я возвращаюсь к себе. Рожа Эдны, при всем ее безобразии, все же симпатичнее твоей рыжей морды!

Раздался громоподобный хохот, даже Кормак чуть улыбнулся.

— Не похоже, чтобы ее дух был укрощен, — спокойно заметил он.

— Если бы это было так, она бы и гроша ломаного не стоила, — невозмутимо ответил Рогнар. — Баба без искры — все равно, что ножны без меча. Иди к себе, моя красавица, и приготовься к завтрашнему торжеству. Может, ты будешь смотреть на меня ласковее после того, как родишь мне трех-четырех сыновей.

Глаза девушки сверкнули, но, ни слова не говоря, она повернулась и собралась было уйти, как вдруг, перекрывая шум зала, раздался пискливый возглас:

— Стой!

Глаза кельта сузились при виде странного существа, которое, покачиваясь и подрагивая, приближалось со стороны входа. Человечек с лицом взрослого мужчины ростом не превышал ребенка. Все его тело было странно деформировано. Искривленные ноги с огромными плоскими стопами, одно плечо намного выше другого и большой горб — все это придавало существу вид уродливого гиганта. На темном лице горели большие желтые зловещие глаза.

— Что это? — удивился Кормак. — Я знал, что вы доплываете к дальним странам, но не слышал, чтобы кто-то из вас побывал у ворот ада. Это создание словно прямо оттуда.

— Именно в пекле я его и поймал, — оскалился в усмешке Рогнар. — Византия во многом похожа на пекло. У греков есть обыкновение ломать и криво составлять кости детям, чтобы из них вырастали уродцы на потеху императору и его свите. Чего ты хочешь, Анзаце?

— Господин, — пропищала безобразная тварь, — завтра ты женишься на этой девице. Разве нет? О да, да! Но знаешь ли ты, о великий, что Торула любит другого?

Торула взглянула на карлика с презрением и страхом.

— Э-э, — пробурчал вождь. — Любит другого? Ну и что же? Мало кто из девок любит своих будущих мужей. Что мне до ее любви?

— А если я скажу тебе, что один из твоих людей с ней в сговоре? И они разговаривали прошлой ночью, кстати, и раньше тоже, через решетку в окне? Это тебя тоже не касается?

Рогнар в бешенстве ударил рогом о стол и разбил его на куски. В зале стало тихо, все взгляды устремились на вождя.

— Рогнар, — прервал тишину голос покрасневшего от гнева Хакона, — если ты позволишь этой падали оскорблять твою, как бы там ни было, будущую жену…

— Ложь! — одновременно с ним крикнула девушка. — Я…

— Тише! — зарычал Рогнар. — А ты, порождение ада, говори, и быстро. Если ты солжешь, то сдохнешь, как собака!

Он схватил карлика за тунику; лицо того сделалось серым, но это не помешало ему бросить на Хакона разъяренный взгляд.

— Мой господин! — заскулил он, — я подсматривал много ночей и наконец увидел. Один из твоих людей тебя предал. Прошлой ночью, лежа под деревьями недалеко от ее окна, я слышал, как они планировали побег. Господин, ты был бы обворован! И у тебя не было бы жены!

Рогнар затряс его, как легкое перышко.

— Собака! — прорычал он. — Назови имя того, о ком говоришь, или я спущу с тебя шкуру!

— Я докажу, что говорю правду, — возмущенно пропищал карлик. — Прошлой ночью я захватил с собой человека, которого все знают как самого честного. Тостиг!

Высокий мрачный бородач поднялся с лавки; это был один из тех, кому Кормак утром преподал урок фехтования.

— Тостиг, — пискнул карлик, — скажи нашему хозяину, что я говорю правду! Скажи, ведь ты лежал этой ночью в кустах и слышал, как его самый близкий сподвижник, якобы уехавший на охоту, строил с этой девкой планы предательства и побега сегодня ночью!

— Он говорит правду, — тихо подтвердил Тостиг.

— Один, Тор и Локи! — взвыл Рогнар, отталкивая от себя карлика и стуча по столу огромным кулаком. — Кто этот пес? Говори, я должен свернуть ему шею!

— Хакон! — взвизгнул урод с нескрываемой радостью. Твоя правая рука — Хакон!

— Правда, это был Хакон, — подтвердил Тостиг.

У Рогнара от неожиданности отвисла челюсть. Некоторое время ничто не нарушало тишину, а потом молнией блеснул меч Хакона, и воин с проклятиями бросился на своих врагов. Анзаце с воплем пытался спастись бегством, Тостиг же выхватил меч и стал биться с Хаконом. Но ярость победила — одного удара оказалось достаточно, чтобы Тостиг свалился к ногам Рогнара с разрубленным черепом. В тот же миг Торула наклонилась и с такой силой ударила карлика по лицу, что тот, окровавленный, без сознания, очутился на полу. Скалла закипела, как адский котел: викинги рвались в бой, не слишком, впрочем, понимая, кого следует бить и на чью сторону стать. Лояльность воинов подверглась жестокому испытанию: ситуация вынуждала выбирать одного из вождей. Поблизости от Рогнара оказалась небольшая группа ветеранов его походов, они не привыкли сомневаться. Их обязанностью была охрана вождя, и на этот раз они тоже закрыли его щитами от Хакона, который, яростно атакуя, старался снять голову с плеч своего бывшего покровителя.