Время убивает - Василий Головачёв

Анна кивнула:

– Вот почему мы так легко проникли сюда.

– У меня был ключ, – напомнил Никифор.

– Да, был, но дверь не открылась бы, если бы квартира стояла на сигнализации. А теперь самое интересное.

Пальцы женщины порхнули по клавиатуре, и один из завитков «тернового венца» начал пульсировать красным светом.

– Сейф? – предположил Виктор.

Анна посмотрела на Сомова:

– А вы как думаете?

– Бомба! – сказал Никифор. – Точнее, мина.

Женщина рассмеялась:

– Удивительное чутьё! Может быть, и не мина в прямом смысле этого слова, но какое-то мощное разрядное устройство, накапливающее электричество. Суперконденсатор на два миллиона вольт. Соединён с антенной и с камерами на антресолях.

– Два миллиона?!

– Может быть, и больше.

– Мы вроде бы всё обыскали…

– Вот он. – Анна кивнула на плоский шкафчик на стене, соединённый с «люстрой» пучком кабелей.

– Ага, – сказал Климчук, – а я думал – блок питания.

– Да, он питает и антенну, и остальную аппаратуру, и накапливает электрическое поле.

– Зачем?

– Пока не знаю.

– Неплохой потенциальчик! Бабахнет не хуже молнии в мощную грозу! Может, это и есть та самая проблема, которую решал Истомин?

– Не поняла.

– Истомин мог сконструировать конденсатор, или что оно там на самом деле, запустил, а остановить не смог. Тогда надо в первую очередь искать точное описание устройства и способ его выключения.

– Но он не смог решить проблему за двадцать лет!

– А мы на что? Прыгнем назад в прошлое, не дадим ему умереть и вместе отведём угрозу. – Климчук осклабился. – В очередной раз спасём мир.

– Оптимист, – проворчал Никифор.

– Таким уродился. Так я пойду?

Оставив Анну у компьютера, мужчины подошли к двери.

– Выглянул, спросил время и назад!

– Да помню, – отмахнулся Виктор.

Дверь открылась, выпуская капитана. Закрывать её Никифор не стал, оставив щель.

Не появлялся капитан так долго, что Никифор забеспокоился. Потоптавшись ещё несколько секунд, он открыл дверь и чуть не столкнулся с посланцем. Спросил сердито:

– Что ты там делал?

– Ничего, – пробормотал Климчук, лицо которого превратилось в маску растерянности. – Там никого нет.

– Как никого?

– Вот так. – Виктор пришёл в себя. – Тарасова нет на месте.

– Может, он просто захотел в туалет?

– Его бы подменили.

– Что случилось? – послышался голос Анны.

– Часовой исчез.

Женщина вышла в прихожую.

– Его не могли вызвать?

– Кто?

– У него командир есть.

– Я лично приказал ему никуда не отлучаться.

– Кажется, я понял, ждите. – Никифор открыл дверь, вышел, никого на лестничной площадке не увидел, набрал номер Марина.

Капитан не отвечал минуту.

– Слушаю.

– Где вы? – спросил Никифор.

– Ты о чём? – удивлённо спросил капитан.

– Твой часовой исчез.

– Так мы ещё не подъехали, – ещё больше удивился командир спецгруппы.

Зарница мысли высветила в голове причину отсутствия Тарасова.

Никифор зашёл в квартиру.

Два вопросительных взгляда встретили его выстрелами в упор.

– Нет? – жадно спросил Климчук.

– Кажется, Марин только собирается ехать в Дубну. Он удивился, когда я спросил, где он сейчас.

– Снаружи?

– Где же ещё.

– Нам необходимо точно узнать время вне квартиры, – сказала Анна. – Если наши расчёты скорости течения времени верны, значит, в квартире поддерживается вектор состояния.

– Что? – не понял Виктор.

– Один из параметров уравнения Эверетта. Он отвечает за гладкое изменение континуума.

– Что это нам даёт?

– Понимание параметров разброса времён. Для Эверетта не существовало времени как процесса изменения реальности и смены событий. Он утверждал, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно в комплексном гильбертовом пространстве, а человеческое сознание лишь скользит вдоль хронопейзажа от прошлого к будущему.

– Бред!

Никифор улыбнулся:

– Теорий времени много, существует и такая. На мой взгляд, она противоречит наблюдениям. Не понимаю, зачем Истомин решил взять эту концепцию, опираясь одновременно на динамическую версию Шрёдингера.

– Я тоже, – грустно призналась Анна. – Не могу сообразить, зачем Истомин усложнил уравнение Уилера, добавив расчёты Шрёдингера и Эверетта.

– Да и фиг с ним, – сказал Климчук. – Главное, что его формула работает, иначе мы бы здесь не сидели.

– Я быстро спущусь вниз, – решил Никифор, – выясню показания часов и вернусь. Если время снаружи течёт ламинарно, мы дождёмся возвращения утра, выйдем и отыщем Истомина.

– И сколько придётся ждать?

– Со всеми моими уходами-приходами прошло уже часа четыре.

– По каким часам?

– По внешним, на «большой земле», так сказать. Поскольку мы знаем, когда сюда приедет Марин с группой, то, уточнив цифры, рассчитаем наш следующий выход с точностью до минуты. Но выйти наружу придётся по-любому.

– Послушайте, господа учёные, вы так легко говорите: выйду, спрошу, посмотрю, вернусь… – Виктор дёрнул себя за ухо. – Но ведь должны проявляться парадоксы.

– Что ты имеешь в виду?

– Время в квартире течёт назад, время за её пределами – вперёд. Отсюда следует, что если ты выйдешь, пробудешь там минут пять, то здесь пройдёт десять минут, и ты вернёшься к нам до того, как выйдешь. Так почему же ты ещё не вернулся и не встретил самого себя?

Никифор и Анна переглянулись.

– Это вопрос! – проговорил следователь.

– Парадокс, – кивнула женщина. – Есть маленькая надежда, что время в квартире идёт толчками, пульсирует, сбивая нас с толку. Либо мы манипулируем короткими отрезками времени.

– Либо не понимаем главного, – скептически заявил Виктор.

– Иду разбираться дальше. – Анна вернулась в кабинет.

– Кофе принести? – крикнул ей вслед Климчук.

– Если нетрудно.

Климчук направился в кухню.

– Подожди меня здесь, – остановил его Никифор, испытывая необычное волнение будто перед прыжком с парашютом. Ему уже приходилось прыгать на полигоне во время соревнований в среде оперативных подразделений, и ощущения перед каждым прыжком приятными назвать было трудно. – Дверь не закрывай.

– Хорошо.

Стараясь двигаться быстро и в то же время казаться расслабленным, он спустился на первый этаж, встретив лишь двух девчонок-школьниц, с хохотом обсуждавших каких-то мальчиков, перемежая речь матерными словечками. Спрашивать у них он ничего не стал, вышел во двор.

Ноябрь встретил следователя порывом сырого холодного ветра. Облака закрыли небо, но ни дождя, ни снега не было.

Оглядев двор с полусотней машин и не увидев бойцов Марина, Никифор спросил у первого же прохожего, пожилого мужчины:

– Извините, не подскажете время?

– Начало первого, – скупо ответил прохожий, не останавливаясь.

Никифор хотел добавить: уточните, пожалуйста, – но мужчина уже входил в подъезд. Чертыхнувшись, следователь догнал женщину в легкомысленной курточке, с непокрытой головой.

– Простите, ради бога, который час?

Женщина смерила его подозрительным взглядом, но достала смартфон, высветивший цифры: двенадцать десять.

– Спасибо! – поблагодарил он, возвращаясь к подъезду.

Лифт вознёс его на шестнадцатый этаж.

Он засёк время, потраченное на короткую прогулку, вошёл в квартиру.

Климчук шарахнулся от него, как чёрт от ладана.

– Б-блин! Напугал!

– А ты не стой под дверью. Сколько я отсутствовал?

– Минут десять. Я уж начал беспокоиться, подошел к двери, а тут ты.

– Забавно. Дверь была закрыта.

– Тебе показалось. Она была открыта, щель осталась, ты же предупреждал.

– Слава богу, а то сердце ёкнуло. Анна, вы заняты?

Вышла Анна.

– Если бы дверь закрылась, возникла бы…

– Очередная хронопетля! – подхватил Климчук. – И мы остались бы одни.

Никифор усмехнулся:

– Скоро ты станешь специалистом по хронопетлям.

– Я ещё и лампочки менять могу, – фыркнул Виктор. – Что-то опять не стыкуется с вашими теориями.

– Да, – сказала Анна, отвечая скорее своим мыслям.

– Нет, – одновременно с ней сказал Никифор.

Климчук издал смешок:

– Вы уж определитесь, господа эксперты, что имеете в виду. Лучший ответ был бы: да нет, наверно. Кстати, это словосочетание, которое мы понимаем отлично, не переводится ни на один западный язык.

– Давай