Журналист - Павел Солнышкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увы, это не помогло. Сын старого инспектора скончался в больнице от полученных травм. Второй пострадавший получил инвалидность. Сбежавших мафиози так и не нашли (да и не выяснили достоверно, кого именно надо искать). Зато прокуратура успешно возбудила уголовное дело по заявлению Дуба о необоснованном применении оружия. И «сайги» у «Тигров» официально отобрали, а также запретили им останавливать лесовозы на трассе в отсутствие инспектора ГАИ.
Обо всем этом Павлик подробно рассказал в своем репортаже в «МК», за который получил по 8 рублей за строчку. Репортаж немного помог: уголовное дело против «тигров» было закрыто. Но карабины им так и не вернули. С тех пор грозная специнспекция могла лишь скрипеть зубами, глядя на колонны лесовозов, полных ворованного дуба и кедра, направлявшихся к китайской границе. И да, завод IKEA в итоге был открыт в Китае.
Глава 8
О любви
Рано утром в понедельник 20 декабря 1999 года Павлик вышел из общежития №3, чтобы отправиться на открывающий зачетную неделю зачет по предмету «Журналистика и право», и его взгляду открылась удивительная картина. В могучем белом сугробе, что высился на дальней от общаги обочине улицы Пограничной, полуметровыми буквами было написано «Лена! Я тебя люблю!». Оригинальности фразе придавал способ ее написания — точнее было бы сказать «написсания» — струей желтой мочи. Автор произведения явно долго тренировался и достиг очень серьезных художественных результатов: надпись была выполнена ровным, хорошо поставленным почерком и даже с завитушками.
— Я ссаниной только слово Х*Й могу писать! — восхитился таланту неизвестного мастера-начертателя Тимсон Хабаров, который вышел из общаги вместе с Павликом, чтобы пойти на свой зачетпо политологии в гуманитарный корпус ДВГУ.
Павлик же мысленно проследил, из какого окна желтая фраза на белом снегу будет лучше всего видна, и понял, что чисто теоретически получателем любовного признания могла бы быть его однокурсница Лена Стогова. «А ведь и я мог бы… мог бы», — с сожалением подумал Павлик, вспоминая, как позапрошлой осенью из возрастных соображений остановил свои ухаживания за красавицей Леной буквально в зародыше.
Впрочем, и навыков ухаживания Павлик, увы, не имел, все шишки был вынужден набивать сам. На первом курсе, пытаясь ухаживать за 16-летней Кристиной Кортиковой с филфака, что жила на Первой Речке, он месяц ходил к ней в гости, пока она не спросила, чего он зачастил. Он, заикаясь, ответил «Ну… ты мне нравишься…», и получил ответ «больше сюда не приходи». Подвергнув свою тактику ретроспективному анализу, Павлик сделал вывод, что ответить надо было «Я тебя люблю», тогда бы, возможно, был шанс продолжить отношения. На втором курсе он попытался приударить за огнегривой хохотуньей Жанной по кличке Пью (у которой были две подружки: Катя Лью и Ира Ставлю) с первого курса журфака. Ей он пел песню «Я хочу быть с тобой» Нау и «Полонез» Чижа, усиленно вздыхал и робко приобнимал, когда «случайно» оказывался сзади в тесном трамвае. Но Жанна, хотя и принимала подкаты Павлика (и не одного его), в итоге не сдала свою первую сессию и пропала с радаров, уехав в родное Сибирцево. На третьем курсе Павлик «замутил» с Улей Банкиной — и вот ей он первой сказал «Я тебя люблю». Точнее, сначала он пригласил ее и ее однокурсницу Олеську Захарову в университетскую столовую, где купил им и себе по стакану компота. Заняв дальний угловой столик, они быстро выпили компот, а потом Павлик налил в эти же стаканы портвейн «777» из спрятанной в сумке бутылки. Всего бутылок было три, и парень с двумя девушками засиделись «за компотом» до самого закрытия столовки, а потом Павлик отправился провожать Улю до дома — тогда-то и узнал, где она живет. Потом он зачастил к ней в гости и вот, на третий или четвертый визит они гуляли под ручку по району Школьной, и он после паузы в разговоре произнес:
— А я вот иду и думаю: сейчас мы дойдем до того дерева, и я ей скажу «Я тебя люблю». Но мы дошли, а я не сказал. Теперь вот думаю, дойдем до того — и скажу.
Фраза ему самому понравилась, а Уля промолчала, и они дошли до дерева и остановились.
— Я тебя люблю, — сказал Павлик. Само признание показалось ему несколько фальшивым — по сравнению с первой, подготовительной фразой. И еще более фальшивым показался ответ Ули:
— Сейчас тогда мы дойдем до вон того дерева, и я скажу тебе ответ.
Они дошли, и Уля произнесла:
— Я тебя тоже люблю.
И Павлик робко поцеловал ее в губы. Сам поцелуй был приятным, хотя словесное обрамление вышло довольно наигранным. Тем не менее, потом они две недели целовались без остановки. Но дальше Павлик заходить не решался: во-первых, он был девственником, и не был уверен, что все сделает правильно, несмотря на то, что соседи по общаге обсуждали свои эротические опыты и фантазии с самыми смачными подробностями, а во-вторых, с одной стороны, ему хотелось бы на Уле жениться, но с другой, на третьем курсе об этом думать ему казалось рановато. Кончилось все тем, что, придя в очередной раз к возлюбленной в гости, он натолкнулся на непривычную холодность, и Уля сказала:
— Я не вижу смысла нам дальше встречаться.
Как действовать в такой ситуации, Павлик еще не знал. Будь он поопытнее в сердечных делах, пошел бы в атаку на бастионы Ули, взял бы их решительным натиском и делом доказал бы, что смысл есть, даже если сразу его и не видно. Но история не терпит сослагательного наклонения.
На ватных ногах Павлик спустился по лестнице, вышел из подъезда, дошел до трамвайной остановки и поехал в центр. Пока доехал до Фуникулера, решил, что поедет на нем наверх, в общежитие №2, где жил тогда его приятель Мишка Стебанцов по кличке Майкл — поклонник тяжелого рока и третьекурсник физико-математического факультета ДВГУ. Вышел из трамвая и шатающейся походкой доплелся до вагончика фуникулера… который прямо перед ним закрыл двери и поехал вверх. Павлик встряхнулся и, поддаваясь мгновенному порыву, побежал вверх по обледенелой лестнице наперегонки с вагоном на электротяге. Преодолевая одышку и напряжение мышц, он пробежал 200-метровую лестницу, отстав от фуникулера на 40 секунд. Запыхавшийся и
