Город праха - Кассандра Клэр

Хватит! Усилием воли Джейс отогнал видение. Мертвые не встают из гробов. Кроме того, здесь покоятся нефилимы, такие же, как он, — его павшие братья и сестры! С какой стати ему бояться?! Джейс сжал кулаки, так что ногти впились в ладони. Охотнику не подобает испытывать страх. С этим постыдным чувством должно справляться, подавлять его в зародыше. Джейс вдохнул полной грудью, стараясь взять себя в руки, но тут снова раздался оглушительный вопль, что-то грохнуло совсем рядом, и во тьме вдруг расцвел ослепительный огонь.

Перед решеткой с факелом в руке возник брат Иеремия. Его шатало. Капюшон цвета пергамента упал на плечи, обнажая лицо, искаженное гримасой ужаса. Крупные стежки, прежде сшивавшие губы Брата, разорвались и свисали кровавыми клочьями, рот был разинут в немом крике. Кровь, заливающая светлые одежды, в свете факелов казалась черной. Брат Иеремия замер на миг перед изумленным Джейсом и рухнул на каменный пол. Факел выпал из безжизненной руки архивариуса и покатился к неглубокой канавке, выбитой в полу у самой решетки.

Джейс тут же упал на колени и попытался дотянуться до факела. Не хватало совсем чуть-чуть. В тусклом свете угасавшего пламени Джейс видел обращенное к нему лицо брата Иеремии. С угла его раскрытого рта капала кровь, черные зубы скалились в смертной гримасе. Джейс почувствовал, как грудь сковывает невероятная тяжесть. Безмолвные братья никогда не размыкали губ. Такие нечеловеческие вопли могли быть исторгнуты лишь из груди тех, кто полстолетия не произносил ни единого звука. Что могло повергнуть Безмолвных братьев в такой глубокий ужас, в ужас сильнее древней руны Безмолвия? И где остальные Братья?

Джейс хотел позвать на помощь, однако не смог выдавить из себя ни звука. Грудь будто сжимало в стальных тисках так, что невозможно было вдохнуть. Он всем телом рванулся к факелу. В запястье хрустнула кость, руку пронзила боль, но удалось продвинуться еще на дюйм и наконец дотянуться до древка. Джейс вскочил на ноги, сжимая разгорающийся факел, и в этот момент услышал еще один звук, от которого волосы встали дыбом. Глухой отвратительный звук, как будто что-то тяжелое волочат по полу. Дрожащей рукой Джейс выставил факел перед собой, разгоняя его пляшущим светом густую тьму… Во тьме ничего не было.

Это открытие не принесло ему никакого облегчения — напротив, ужас лишь усилился. Джейс хватал ртом воздух, как выброшенная из воды рыба. Чувство страха было для него совершенно незнакомым, и от этого становилось еще хуже. Что произошло? Он внезапно стал трусом?

Джейс изо всех сил дернул скованной рукой в надежде, что боль поможет прийти в себя. Бесполезно. Вновь донесся глухой скользящий звук, теперь его сопровождал едва различимый шепот. Никогда в жизни Джейс не слышал ничего более ужасного. Почти обезумев, он вжался в стену, размахивая перед собой пылающим факелом.

На мгновение он смог увидеть подземелье во всех деталях, как при дневном свете, — камеру, решетку, мертвое тело брата Иеремии на каменных плитах, а прямо за ним — дверь. Дверь медленно открывалась, и в подземелье вползало нечто огромное, темное и бесформенное, с ледяными сверкающими глазами. Глаза взирали прямо на Джейса в каком-то злорадном веселье. А потом бесформенная тварь метнулась вперед. Перед лицом юноши возникла волна темного дыма. Пламя факела заискрилось голубым и зеленым, угасая, — и в следующую секунду все поглотила тьма.

Целоваться с Саймоном было приятно. Все равно что лежать в гамаке летним днем с бокалом лимонада и любимой книжкой — удовольствие из тех, которые никогда не надоедают. Клэри могла бы провести так целую вечность, никуда не спеша, ни о чем не печалясь, кроме, пожалуй, того, что какая-то дурацкая железка впивается между лопаток.

— Ай! — пискнула Клэри, безуспешно пытаясь отодвинуться.

— Тебе больно? — тут же спросил Саймон, отстраняясь. — Прости.

Вид у него был встревоженный.

— Ты ни при чем, это все кровать, — заверила Клэри. — Настоящее орудие пыток.

— Я не заметил. — Саймон подобрал с пола упавшую подушку и подложил Клэри под спину.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась она. — Где мы остановились?

— Ну, примерно в том же положении, только гораздо ближе…

— Очень романтично, — сказала Клэри, притягивая его к себе.

Через тонкую футболку она чувствовала, как бьется его сердце. Саймон нежно целовал ее, опираясь на локти, чтобы не придавить своим весом. У него оказались длинные пушистые ресницы, чего Клэри раньше не замечала за очками. Теперь они касались ее щек, и Клэри было щекотно. Она рассмеялась немного нервно и прошептала:

— Все так странно, правда?

— Нет. Когда то, о чем очень давно мечтал, происходит на самом деле, чувствуешь…

— Разочарование, — подсказала Клэри.

— Нет! — Саймон отпрянул от нее и посмотрел с укором. — Никогда так не говори. Вовсе не разочарование! Это… Это…

Он замешкался, подбирая слова, а Клэри просто распирало от сдерживаемого смеха.

— Неописуемо?

Саймон прикрыл глаза и невесело улыбнулся:

— Теперь мне надо бы сказать что-нибудь остроумное в ответ, но думать я могу только о том…

— …что хочешь секса, — подколола Клэри.

— Хватит издеваться! — возмутился Саймон, поймав ее руки и прижав обе кисти к кровати. — Я думаю только о том, что люблю тебя.

Темные глаза смотрели на Клэри очень серьезно, но она не могла отказать себе в удовольствии подразнить его:

— Значит, секса ты не хочешь?

— Этого я не говорил, — ответил Саймон.

Клэри опять рассмеялась и толкнула его в грудь:

— Пусти меня.

— Ты обиделась? — испугался Саймон. — Я ведь не сказал, что хочу только секса…

— Да нет же! Я просто хочу переодеться. Не могу целоваться всерьез, валяясь на постели в носках.

Не обращая внимания на его скорбный вид, она вытащила из комода пижаму и направилась в ванную, скорчив рожицу на прощание:

— Я на минутку.

Если Саймон что-то и ответил, за дверью она этого уже не услышала. Клэри почистила зубы и, вместо того чтобы выключить воду и выйти из ванной, уставилась в зеркало. Волосы растрепаны, щеки раскраснелись… Интересно, это и называется светиться? О влюбленных ведь всегда говорят, что они светятся. Или это о женщине, ждущей ребенка?… Сразу не вспомнишь. Но в ней определенно должно было что-то перемениться, ведь она впервые целовалась с кем-то так долго. И надо сказать, ей понравилось — так приятно, так спокойно, так уютно…

Конечно, это не первый в ее жизни поцелуй. Она уже целовалась с Джейсом в свой день рождения: в ее теле тогда как будто открылась новая жила с чем-то сладким, горячим… Глаза Клэри потемнели. Не думать о Джейсе!.. Увы, тело помнило о нем, даже если рассудок приказывал забыть.