Антология мировой фантастики. Том 1. Конец света - Айзек Азимов

Безусловно, самым распространенным вариантом «неядерной» катастрофы с 60-х гг. XX в. стала катастрофа экологическая, вызванная нарушением биологического равновесия в окружающем нас живом мире, — как правило, ставшего следствием деятельности человека. Популярность экологической темы в мире год от года растет, подогреваемая сообщениями о реальных бедах — авариях на атомных станциях и химических заводах, загрязнении рек и атмосферы, крушениях нефтяных танкеров. Именно экологический «конец света» был описан в классическом романе Джона Браннера «Взглянули агнцы горе» (The Shepp Look Up, 1972).

He оставляют в покое писатели-фантасты и традиционные стихийные бедствия, способные продемонстрировать мощь воистину катастрофического масштаба, — землетрясения, извержения вулканов, ураганы, наводнения, торнадо… В результате землетрясения гибнут США в рассказе Бена Бовы «Незначительный просчет». Фантаст описал, как под воду ушел огромный кусок американской территории — только не к западу, а к востоку от Калифорнийского тектонического разлома, воспринимавшегося как граница безопасной зоны. Нельзя не упомянуть и о романе Саке Комацу «Гибель Дракона» (1973), описывающем затопление Японии в результате тектонической катастрофы. Несколько раньше всемирный катаклизм описал другой классик японской фантастики — Кобо Абэ, но в его романе «Четвертый ледниковый период» (1959) катастрофическое наводнение, вызванное таянием полярных шапок, угрожает не только Японии, но и всей Земле. Катастрофа, описанная в романе Джеймса Балларда «Затонувший мир» (The Drowned World, 1962), предельно реалистична — вследствие мощных солнечных бурь рассеялись верхние слои ионосферы, ослабив защиту Земли против радиации. Началось быстрое таяние ледников Гренландии и Антарктиды и катастрофическое повышение уровня Мирового океана. Баллард вообще отличался неравнодушием к жанру глобальной катастрофы — этой же теме посвящены его романы «Ветер Ниоткуда» (The Wind from Nowhere, 1962), «Сожженный мир» (The Burning World, 1964) и «Хрустальный мир» (The Crystal World, 1966). В них автор последовательно уничтожает земную цивилизацию серией невероятной силы ураганов, засухой и, в конце концов, убивает все живое спонтанным процессом кристаллизации органической ткани.

Распространенным вариантом романа-катастрофы в англоамериканской НФ 40-50-х гг. было описание гибели западной цивилизации в результате вторжения захватчиков-варваров. Сначала роль таких варваров играли вооруженные до зубов орды коммунистов, оккупирующие Европу и Соединенные Штаты (как в романе Роберта Хайнлайна «Шестая колонна» — Sixth Column, 1949). С окончанием же «холодной войны» роль разрушителей цивилизации все чаще стали играть либо фашистские диктаторы, либо инопланетные агрессоры.

Вообще XX век дал своеобразное сращение романа-катастрофы с жанром антиутопии. Начало этому положила небольшая повесть англичанина Эдгара Моргана Форстера «Машина останавливается» (1909), в которой регламентированное и механически управляемое общество разрушается лишь от того, что разучилось жить самостоятельно, без управления извне. Впрочем, в большинстве подобных произведений сама катастрофа вкупе с ее подробным описанием отходит на второй план.

Чаще авторов занимает описание общества, возникшего после катаклизма. Классическим примером подобной книги стал роман западногерманского писателя Герберта Франке «Зона Ноль» (Zone Null, 1970), рассказывающий о двух оставшихся после мировой войны очагах цивилизации — противостоящих друг другу антиутопиях, разделенных «Зоной Ноль», своеобразным аналогом Берлинской Стены. А в романе англичанина Лесли П.Хартли «Правосудие налицо» (FacialJustice, I960) на развалинах уничтоженной ядерной войной цивилизации возникает уравнительная «феминистическая утопия». Противоположностью этому роману служит книга «Прогулка к границе мира» (Walk to the End of the World, 1974) американки Сьюзи Чарнас, описывающая господство в пост-ядерном мире злобных и воинственных мужчин.

Большинство «катастрофных» произведений, даже высочайшего литературного качества, как правило, исследуют проблему на макроуровне, задаваясь судьбой человечества в целом — и не заостряя внимания на трагедии отдельных его представителей. В этом плане пример приятного исключения демонстрирует американец Альфред Бестер, всегда отличавшийся повышенным вниманием к отдельно взятой человеческой личности. В рассказе «Адам без Евы» (1941) он описывает всемирную катастрофу с совершенно другой точки зрения — через призму восприятия одного-единст-венного человека. Последнего человека на Земле.

Традиционным вариантом картины мира после катастрофы стало описание средневековых порядков, воцарившихся на руинах цивилизации. И если для авторов фэнтези такой исход становится всего лишь поводом к описанию очередных волшебно-героических приключений, то авторы «немагических» произведений, как правило, смотрят на происходящее куда более трезвым и пессимистичным взглядом. Можно сколь угодно восторгаться феодальной романтикой и рыцарским образом жизни, однако на практике средневековый мир плохо приспособлен для жизни современного человека, воспитанного на либеральных ценностях, привыкшего к высокому уровню жизни и городскому комфорту. К тому же реальный мир, если следовать строгой логике, должен оказаться слишком беден для того, чтобы пряников хватило на всех. Следовательно, обязательно появятся те, кто этих пряников будет лишен, — и, скорее всего, таких окажется множество. Именно поэтому «пост-ядерная» фэнтези с самого начала обречена была стать литературой игровой, авантюрной, но не социальной.

Классическим примером подобной фантастики, описывающей мир с известной долей условности, стал цикл рассказов Джека Вэнса «Умирающая Земля» (The Dying Earth), впервые опубликованный единым сборником в 1950 г. Автор описывает не наш мир, а некое его лубочное отражение — впрочем, лубок этот, надо признать, сделан с юмором и большой долей фантазии. Собственно тема катастрофы отходит здесь на второй план (хотя автор при необходимости, может вспомнить и о ней), перед нами — яркий и увлекательный мир, существующий по заранее заданным законам, в котором наука неотличима от магии. Придуманная Вэн-сом система магии вот уже два десятка лет с успехом используется в настольных ролевых играх типа «Подземелья и драконы» (Advanced Dungeons and Dragons — AD amp;D), откуда плавно перекочевала и в сопутствующую фэнтези. У нас из произведений этой серии более всего известен цикл романов о Драконьем копье (DragonLance). В дальнейшем Джек Вэнс продолжил сериал об Умирающей Земле, на русский язык переведены еще три книги из цикла — «Глаза Чужого мира», «Сага о Кугеле» и «Риальто Великолепный».