Узник Марса - Эдмонд Мур Гамильтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты в порядке, Уиллер? — спросил Лэнтин быстро. Я заверил его, что да, но слабость и головокружение, которые я чувствовал, были очевидны. Лэнтин печально усмехнулся.
— Каким дураком надо было быть, чтобы разбиться прямо об эту крышу! — Он указал на голубое небо, и, подойдя к окну рядом с ним, я посмотрел вверх с любопытством.
И я увидел то же мерцание в небе, что я заметил сверху, неуловимые, колеблющиеся вспышки света, что, как я знал теперь, было вызвано сверканием лучей солнца на плоской прозрачной крыше.
— Крыша покрывает весь город? — спросил я у Кетры.
— Весь Ком лежит под ней, — согласился Кетра. — Без нее как могли бы мы выжить?
Он очертил в воздухе широкий жест, как бы охватывая город и тонущие в садах предместья.
— Но как она построена? — спросил я. — Как поддерживается? Это стекло, или иной материал?
— Это не материал, — ответил он, поразив меня. — Это силовое поле.
Я посмотрел на него недоверчиво.
— Поле? Оно было твердым, когда мы врезались в него.
— Да, это поле. Это причина, по которой это почти невидимо, сверху или снизу, — улыбнулся Кетра.
— Это экран электрических сил, накрывающий куполом нашу страну. Он спроектирован и рассчитан так, что, поддерживаемый кольцом генераторных станций, экранирует некоторые колебания эфира и позволяет другим беспрепятственно проходить внутрь. Например, он не пропускает материи, такой как воздух, или как ваш аппарат. Весь воздух город получает через специальные шлюзы. С другой стороны, он позволяет вибрациям света и теплового излучения проникать внутрь, и поэтому наш город освещен и нагревается на солнце сам. Без такого щита мы жили бы в городе мрачном и холодном, как равнины, которые окружают его.
— Значит, мы врезались в невидимый энергетический щит, — сказал я и покачал головой. — Он казался достаточно твердым, когда мы ударились в него.
— Самой мощной силой в мире невозможно пробить его, и это счастье, что вы летели не на высокой скорости, иначе вы бы погибли. Когда это случилось, мы обнаружили, вас обоих, лежащих бессознательно в вашем аппарате, вверху на силовом щите, и, так как мы можем нейтрализовать его по своему желанию в любой точке, мы смогли доставить вас в город.
— А наша машина цела? — встревоженно воскликнул я. Кетра покачал головой.
— Она едва ли повреждена, — заверил он нас. — Нос был помят, но это мы уже отремонтировали.
Он остановился на миг, а затем сказал поразительную вещь:
— Ваша машина делает вам честь, отличная конструкция. Сожалею, что после создания этого аппарата и путешествия так далеко в будущее вы не смогли найти вашего друга.
Я ахнул и посмотрел на Лэнтина. Его лицо вытянулось от изумления.
— Я не говорил ему, Уиллер. Я клянусь, что я не говорил! Кетра улыбнулся.
— Ни один из вас не говорил мне. Но вы пролежали бессознательно не один день, и в это время мы узнали все, друзья мои, и узнали, как вы пришли сюда, чтобы предупредить нас об опасности с севера, об угрозе того, кого вы называете Захватчиком.
— Но как? — растерянно спросил я.
В ответ он коснулся кнопки в стене и указал нам на стулья около окна. Слуга в зеленой униформе принес металлическую шкатулку и передал ее Кетре.
Это была продолговатая коробка из черного металла, ярд длиной, не более. Наш компаньон коснулся элемента узора на полу своей ногой, обутой в сандалию, и небольшой квадратный участок пола выдвинулся вверх на четырех ножках, или опорах, образуя столик. Установив шкатулку на этом столике, наш друг открыл ее.
Внутри был маленький блестящий аппарат, состоящий из плоской коробочки, на котором был установлен рожок подобный раструбу мегафона, но гораздо меньший. Из коробки торчал гибкий шнур, разделенный на своем конце на три отдельных шнура, каждый из которых был снабжен металлическим наконечником. Установив этот прибор на стол, Кетра вынул из шкатулки три или четыре небольших бесформенных объекта, серых и морщинистых, меньше размером, чем бейсбольный мяч.
Кетра обратился к нам.
— Этот механизм, — сказал он, указывая на блестящий аппарат, — является тем, что мы называем мозгосканером. Как вы знаете, мозг сохраняет в своих извилинах неизгладимую, неизменную запись каждого слова и действия. Когда мы вспоминаем вещь, мы просто считываем эту запись, которую мы вызываем в памяти. И этот аппарат, при подключении к человеческому мозгу посредством нервной системы, считывает записи памяти.
Быстрым движением он прикрепил три металлические пластины к своему телу — одну выше лба, одну на шее, и еще одну на затылок.
— Эти пластины осуществляют непосредственный контакт с нервной системой через кожу, и к ним я присоединяю три шнура от мозгосканера.
Это было сделано, он нажал переключатель на коробочке под раструбом, и сразу металлический голос раздался из этого раструба, на кан-ларском языке.
Голос Кетры прервал речь прибора.
— Это отчет о моем опыте в течение последних нескольких часов, и, если его не остановить, прибор перескажет всю мою жизнь. Его также можно использовать для того, чтобы извлечь из памяти нужные конкретные сведения, даже о событиях, которые я осознанно не помню. Механическая, идеальная память! — Он щелкнул выключателем и снял пластины. — И это еще не все, — добавил он, в то время как мы изумленно уставились на маленький механизм.
— Это, — он взял в руку один из сухих серых предметов, — человеческий мозг, мозг одного из великих мужей нашего народа, который умер пять веков назад. И все же его память и все мысли и ощущения жизни доступны нам с помощью мозгосканера.
Он быстро установил над засушенным мозгом полые полушария из металла и подключил к ним шнуры аппарата. Щелчок переключателя — и мертвый голос прибора начал излагать мысли и чувства человека, умершего пять веков назад! Я невольно
