Синтез - Токацин

— Вдох! Не дыши, — скомандовал по громкой связи медик. — Считай до десяти.

Слегка защипало в глазах, и сармат прикрыл их. «Газовая дезинфекция,» — информация сама всплывала в памяти — её заложили ещё при клонировании. За стеной что-то лязгнуло — открывалась ещё одна камера.

— На выход! Налево и прямо, — пластины отъехали в разные стороны. Гедимин вдохнул и закашлялся — в горле жгло.

Узкий и очень ярко освещённый коридор, пропахший хлорной известью, вывел его к пятачку, от которого расходились короткие, по полметра, ниши, заканчивающиеся массивными дверями из металла и полупрозрачного стеклянистого фрила. Медик в защитном костюме указал Гедимину на одну из них и попятился, освобождая проход. Стоило сармату войти, дверь с грохотом захлопнулась. Небольшая металлическая пластина медленно поднялась.

— Руку! — приказал медик, за толстой стеклянной преградой расплывшийся в неузнаваемое пятно тумана. Гедимин просунул правую руку в окошко и почувствовал, как в кожу втыкается игла. От неожиданной резкой боли сармат стиснул зубы. Сильное жжение расплывалось по руке.

— Ты чего?! — он отдёрнул руку, хотел выглянуть в окошко, но оно уже закрылось намертво. — Я ничего тебе не сделал!

— Это блокатор, — буркнул медик на той стороне. — Знаю, что больно. Без него сдохнешь. С ним… скорее всего, тоже.

Рядом задребезжал тревожный звонок, и медик развернулся и вышел из поля зрения. Гедимин услышал тихое шипение пневмозатворов и лязг закрывающейся двери. Звонок задребезжал снова — кто-то ещё выбрался из камеры дезинфекции.

Сармат огляделся. Он стоял посреди пустой комнаты с гладкими стенами и единственным тусклым светодиодом под потолком. Её длины еле хватало, чтобы лечь во весь рост, ширины — чтобы вытянуть ноги. Гедимин сел, посмотрел на свои ладони, и его передёрнуло. «Я должен был распознать эа-формирование!» — он повернулся к светодиоду, тщательно ощупал кожу на пальцах — пока податливые опухоли не появились, и слизь по ладоням не текла. «На нём не было слизи,» — запоздало вспомнил сармат. «Горячая сухая шкура. Только глаза слезились. Он знал, что с ним? Если бы знал, наверное, крикнул бы мне. Не стал бы заражать. Интересно, блокатор сработает?»

Место укола горело и ныло при каждом неосторожном движении. Гедимин лёг на спину, положил руку чуть в сторону, чтобы не задеть её. «Если заражение началось… Интересно, как быстро я что-то почувствую? Мне не позволят разложиться, добьют раньше. Но, наверное, мозг уже погибнет. Эа-клетки быстро до него доберутся. Читал, что это не больно… А, чтоб мне сдохнуть!»

Скрипнув зубами, он перекатился набок, осторожно пристроил рядом руку. «Ожоги болели меньше,» — отметил он и судорожно вздохнул — в памяти всплыл погружённый в воду твэл, блеск металла и синее свечение со дна. «Так и не доделал. Кто теперь заберёт его?»

В коридоре загромыхало железо, кто-то коротко вскрикнул, лязгнула, открываясь, очередная дверь.

— Hasulesh! — пронзительно крикнул кто-то, наваливаясь на перегородку; засовы заскрежетали, но грохота лопнувшего металла Гедимин не дождался.

— Заткнись! — крикнули из коридора. Сармат прижался к полупрозрачной двери и увидел, как охранники в синих экзоскелетах разворачиваются и уходят.

— Руку дай, — шумно выдохнув, попросил медик. Гедимин видел только часть его скафандра — соседняя дверь просматривалась плохо.

— Hasukemu zaa kemewaske! — глухо донеслось из-за перегородки. Гедимин узнал голос Алексея и сокрушённо покачал головой. «Он жил рядом с мутантом. Видимо, общались. Плохо.»

— Чего? Выживешь — извинишься, — буркнул медик. — Руку сюда. Введу блокатор. Ты жить хочешь?

Пластина заскрежетала, отходя в сторону, и лязгнула, возвращаясь в пазы. Гедимин постучал в стекло.

— Ага, и ты давай руку, — медик подошёл к его двери. — Семнадцать контактов, но обнимался с ним ты один.

— Со вчерашнего дня ещё болит, — сузил глаза Гедимин, но руку в окошко просунул. Ранка за ночь даже не прикрылась коркой, сукровица размазалась по предплечью. Очередная доза блокатора влилась под кожу, и сармат стиснул зубы.

— Хорошо, что болит, — буркнул медик. — Нервы целы. Есть хочешь?

Би-плазма в контейнере, просунутом под дверь, была разбавленной — воду и питательную смесь влили в одну ёмкость. Допив остатки, Гедимин хотел вернуть контейнер, но окошко уже закрылось, а медик ушёл. Сармат снова лёг на пол, но спать не хотелось; он попытался подумать о получении радия, потом — о том, как разделить изотопы стронция, но ничего внятного на ум не шло. «Кажется, блокатор действует,» — он покосился на две незаживающие ранки на правой руке. «Регенерация уже заблокирована. Нет, даже сломанная нога болела меньше…»

За стеной послышался глухой стук. Гедимин приподнялся, опираясь на локоть.

— Эй, там, — кто-то снова постучал в стену; по голосу ремонтник узнал Алексея. — Ты живой?

— Да… пока, — Гедимин стукнул в ответ и сел, прислонившись к стене. — Ты тоже… контактировал с мутантом?

— Жил в соседней комнате, — отозвался Алексей. — Он в дневную смену работал, я — в утреннюю. Только вчера его видел. Пришёл к себе, полежал, пошёл наверх. Нормальный сармат. А сейчас… Ты что, правда его обнимал?!

Гедимин досадливо сощурился.

— Хотел довести его до барака, — буркнул он. — Думал, он ранен или отравлен. Как получилось-то… Если ты его не трогал, наверное, не заразился.

— Ага, — Алексей снова стукнул в стенку — судя по звуку, двумя кулаками. — Он весь барак облазил. А эа-клетки из него уже лезли. И что мне теперь делать?! Я не хочу, Джед. Не хочу гнить живьём. Сколько нас тут продержат?

— Медик подойдёт — спроси, — отозвался Гедимин. — Ты слышал о таком металле, как радий?

— Ah-hasu! — Алексей ударил по стене кулаком и зашипел от боли. — Какой радий?! Мы сдохнем тут, Джед, ты это понимаешь?! Мы уже дохлые!

— Заткнись! — крикнул незнакомый сармат из другой камеры. Алексей выругался на северянском. Гедимин посмотрел на своё запястье, крепко сжал пальцами складку кожи, — пока мышцы в слизь не превращались. Из соседней камеры доносились глухие удары, прерываемые стонами, — кто-то бился о стену, сползал по ней и снова поднимался. Гедимин глубоко вдохнул, задержал ненадолго дыхание, — от этих звуков ему казалось, что грудь стягивает обручем, и воздух в лёгкие не попадает.

— Не надо так, — попросил он, постучав костяшками по стене. — Повреждения ускорят мутацию.

— А ты спец по мутациям, — донеслось с той стороны; послышался ещё один удар — вполсилы, сармат коротко вскрикнул, и дальше Гедимин слышал только приглушённый вой, иногда переходящий в хрип. Он снова постучал по стене.

— Эй, там, — он понизил голос. — Знаешь, когда открыли радиоактивность, ещё не знали, что она делает. Макаки… учёные находили всё новые вещества, а макаки пытались пристроить их… разными способами. Они брали радий и смешивали со своей едой, напитками, тем, чем мазали кожу, — со всем подряд. Продавали эту дрянь друг другу, обещая, что она лечит. Тогда были странные представления о…

Глухой удар — ещё сильнее прежних — прервал его рассказ.

— Мать твоя пробирка! — крикнул Алексей. — Заткнись со своим плутонием! Самое время сейчас о нём думать! Этим вечером я говорил с Джессикой, я видел Харольда… Он уже непохож на гусеницу — у него глаза, как у сармата, как у разумного существа… и он ходит на двух ногах! Он знает моё имя, только пока не может выговорить… Джессика сказала, что он научился открывать все замки в доме. А когда его отвели в ангар и показали глайдер…

— Эй! — крикнул кто-то из запертых в карантинных камерах. — Ты, hasukemu! На кой нам твоё мартышечье отродье?! Тот сармат рассказывал интересное. Эй, где ты? Расскажи, что было дальше с теми макаками! Они в самом деле ели радий?!

Где-то рядом зашипели пневмозатворы, с тяжёлым гулом отодвинулась массивная крышка люка. Гедимин встал, подошёл к полупрозрачной двери. Сарматы замолчали.

— Только на пять минут и сквозь стекло, — донёсся из коридора недовольный голос медика. — В виде исключения.

— Значит, у него… подтвердилось?

Гедимин вздрогнул — второй голос, едва не дрожащий от волнения, принадлежал, несомненно, Хольгеру. Сармат прижался к стеклу, вглядываясь в расплывающиеся силуэты. Их было три.

— Не проверял, — буркнул медик, подходя к двери. — Неделю поколем блокатор, потом пойдут проверки. Эй! Руки!

Один из белых силуэтов качнулся, отступая от полупрозрачной створки. Гедимин прижал к стеклу ладонь. С той стороны неуверенно помахали.

— Можете говорить — он вас слышит, — сказал медик, отходя в сторону. — Ничего не трогать!

— Эй, Гедимин, — третий голос принадлежал Линкену — это он тянулся к стеклу. — Как ты там? Живой?