Синтез - Токацин

— В зад им пиротехнику, — угрюмо кивнула Лилит. — Иджес сказал бы больше. Без тебя он не стесняется. Джер даже пообещал исключить его, если он не замолчит.

Вой сирены прервал их разговор.

— Внимание! — Гай Марци, судя по голосу, был встревожен и даже напуган. — Срочное сообщение от координатора! Всем, кто в здании, подняться в кинозал! Повторяю…

У кого-то на центральном информатории дрожали от волнения руки — связь никак не устанавливалась, изображение рябило и расплывалось и только через три минуты сложилось в чёткую картинку. Немногочисленные сарматы сидели молча, ожидая, что им скажут.

— Поздравляю вас с Рождеством, мои собратья, — сказал, глядя прямо перед собой, Джеймс Марци. Его одежда сегодня выглядела ещё более нелепой — что-то выпирало из-под неё в плечах, вокруг рёбер, на левом колене, приподнимая ткань. Гедимин озадаченно мигнул. «Жёсткие повязки? Он ранен?»

На руках сармата, прямо поверх одежды, лежали узкие металлические браслеты с ровными рядами выступов-бляшек. Гедимин вспомнил, где он видел нечто подобное, и невольно вздрогнул.

— Как у Саргона, — прошептал он.

— Дозаторы, — еле слышно отозвалась Лилит. — Непрерывный впрыск чего-то в кровь. Уран и торий… Что, и у этого эа-мутация?

Гедимин, вздрогнув, внимательно посмотрел на лицо Джеймса. Тот выглядел нездоровым, измотанным, но неприятной мути в глазах не было, и при взгляде на него не хотелось удрать.

— Он ранен. Нуждается в анестетиках, — прошептал Гедимин.

— Я должен извиниться перед вами, — продолжал между тем координатор. — А также перед людьми, которые доверились мне. Я был нетерпелив. Желая мира и понимания между нашими народами, я чрезмерно ускорил наше сближение. Я прошу прощения у тех, кто пострадал из-за этого. Мои дерзкие планы привели к озлоблению, кровопролитию и жертвам. С этого года проект «Слияние» признаётся преждевременным и сворачивается.

Гедимин изумлённо мигнул, повернулся к Лилит, — она недоверчиво покачала головой.

— Вскоре филки — новые сарматы — будут переселены на отведённые нам территории, где они будут в безопасности, — продолжал после секундной паузы Джеймс. — Те сарматы, кто уже нашёл друзей среди людей, смогут общаться, как и раньше. Тех, кто считает это неприятным для себя, никто не будет принуждать. Живые свидетельства близости и дружбы наших народов — сулисы, сарматы-гибриды — получат свободу выбора. Больше никакой спешки — медленная и кропотливая работа по сближению, шаг за шагом, пока и люди, и сарматы не будут готовы к мирному сосуществованию. Ваше доверие поддерживало меня до сих пор. Я надеюсь, что и дальше вы мне в нём не откажете. С Рождеством вас, мои собратья.

Он склонил голову, и голограмма снова зарябила. Звук пропал, через полсекунды исчезло и изображение. Гедимин и Лилит переглянулись.

— Дошло наконец, — пробормотала самка, отдёргивая руку — пока Гедимин смотрел на голограмму, её ладонь пробралась под его комбинезон и осторожно поглаживала грудь. — Даже не верится. Он сам додумался — или «чистые» подсказали?

— Это… хорошо, — кивнул, подумав пару секунд, Гедимин. — Так будет спокойнее.

«Сулисы. Он назвал гибридов сулисами, от слова «sulesh»,» — промелькнуло в голове. «Кто-то рассказал макакам, как мы называем их. Они разрешили оставить сарматское название. Это странно.»

Они вышли на лестничную площадку. Сарматы, негромко переговариваясь, проходили мимо, — всем было о чём подумать.

— Если проект закрыт — может, нас наконец перестанут травить мутагенами? — сердито сощурилась Лилит. — Эти постоянные приступы возбуждения надоели вкрай.

Она стояла вплотную к Гедимину, и ему невольно вспоминался жаркий влажный воздух убежища, пар над фторным реактором и холодный синий свет вокруг урановых стержней. Напряжение стекало вниз, от мышц груди к паху, и сармат на долю секунды стиснул зубы. «Так и есть. Это очень… утомительно,» — он мигнул, прогоняя наплывающий туман. «Очень мешает думать.»

— То же самое, — кивнул он. — Слишком много мартышечьей дряни в крови. Дойдёт до того, что мы начнём кидаться на каждую самку. Если у макак так всегда — я больше не буду удивляться их тупости.

— Верно, — прошептала Лилит, оглядываясь на опустевший кинозал. — Грёбаная отрава…

— Тебе помочь? — спросил сармат. Мысли путались, но он ещё мог просчитывать варианты. «Не здесь. Не в информатории. В комнате?»

— Пошли в душевую, — тихо сказала Лилит. — Хоть туда комендант не полезет. Хорошо, что ты тут. Хорошо, что помогаешь.

Дверь ремонтного ангара закрылась за последним сарматом и тут же распахнулась опять. Внутрь заглядывал медик.

— Альфа-один-одиннадцать-сорок три, — он скосил глаз на список, который держал в руке. — В медчасть на анализы.

Дверь захлопнулась. Ремонтники переглянулись.

— Иди, Гедимин, — Торкват кивнул в сторону ворот. — Без тебя рудник не остановится.

«Приятно слышать,» — недовольно сощурился Гедимин, выходя из ангара. Его тревога немного улеглась, когда он увидел нескольких рабочих, идущих к медчасти. «У них что, внеплановые проверки? Интересно, по какому принципу.»

— Что вы все так дёргаетесь при слове «медчасть»? — проворчал медик, цепляя кровезаборник на тыльную сторону ладони Гедимина и переходя к следующему сармату. — Обычный сбор анализов. Для вашей же пользы.

— Что вы ищете? — спросил Гедимин. — Эа-клетки?

Медик, собирающий наполненные кровезаборники, остановился и хмуро посмотрел на него.

— Ты заметил, что никто больше не спрашивает?.. Это анализ на уровень гормонов.

…Холодный ветер ударил сармату в спину — кто-то снова открыл ворота. Ремонтники возвращались на базу. Гедимин придирчиво осмотрел отмытые перчатки, снял их и пристегнул к поясу. Другой сармат, спешащий вымыть руки, осторожно толкнул его в плечо, отодвигая от умывальника.

— Обед! — закричал, протискиваясь между съезжающимися створками ворот, Иджес. Руки у него были заняты пятнадцатью парами контейнеров, обмотанными скотчем. Гедимин подошёл к нему, чтобы помочь с грузом, и настороженно хмыкнул — на упаковках были хорошо заметны жёлто-чёрные знаки биологической опасности.

— Ага, — кивнул, перехватив его взгляд, Иджес. — Опять.

— Посмотрим, чем нас травят, — невесело ухмыльнулся Торкват, отцепляя от контейнера поясняющий листок.

— Тут ещё какие-то значки, — заметил один из сарматов, переворачивая контейнер. — Кольцо и стрела. Что это значит?

Торкват нетерпеливо отмахнулся.

— Надо же… — он перечитал пояснения ещё раз и недоверчиво хмыкнул. — Все позавчера слышали Джеймса? Оказывается, он говорил серьёзно. Вот, читайте, — «уменьшает выработку половых гормонов, понижает фертильность, вызывает долговременное падение либидо». Антиразмножительный мутаген! Что, уран и торий мне в ангар, случилось с нашим Джеймсом?! Он ведь так мечтал нас размножить…

Торкват изобразил на лице сочувствие, и окружащие сарматы захмыкали. Иджес широко ухмыльнулся и хлопнул Гедимина по плечу.

— Вот такие мутагены мне нравятся. А тебе? Будешь скучать по самкам?

— Ну тебя, — отмахнулся ремонтник, разглядывая листовку. «Теперь мозг не будет отключаться на ровном месте. Хорошо. Ещё бы уменьшить потребность в сне — четырёх часов было бы достаточно…»

— Я знаю, почему Джеймс передумал, — сказал один из ремонтников, сделав большой глоток из контейнера. — Читал в сети — врачи мартышек изучали sulesh в разных странах. Оказалось, они все бесплодны, и самцы, и самки. А мутагены на них почти не действуют. Из-за мартышечьих генов. Так что плодиться они не будут. Бедняга Джимми!

Сарматы дружно хмыкнули.

— Тогда неправильно называть полукровок «sulesh», — сказал Торкват. — Они не могут никого родить. Им больше подойдёт «hasulwash», «рождённые животными». Интересно, как быстро «чистые» от них избавятся? Успеют кого-то из них довезти до территорий — или закопают там же, где вытащили?

Гедимин молча пил Би-плазму и ни на кого не смотрел. «Джеймс ещё что-нибудь придумает. Он не может остановиться на полпути. Он всё-таки eateske, хоть и предатель. Пока он будет жив, он будет думать… и что-нибудь придумает.»

«Шахтные хвостохранилища такого типа обычно отмечают знаками опасности, так что их трудно не заметить,» — Герберт Конар поместил под строкой ссылку на фотографию, сделанную где-то в Гренландии, — кольцо из скал и искусственно построенных дамб, прикрытое массивной остроугольной крышкой с огромными знаками химической опасности. «Любой, у кого есть глаза, без труда обнаружит их и поступит единственно разумным путём — отойдёт как можно дальше. Пытаться проникнуть в хвостохранилище уранового рудника было бы чистейшим самоубийством. Такого рода отходы во много раз опаснее сырой руды — не только из-за токсичности, но и из-за высокого содержания быстрораспадающихся изотопов, в частности, радия. Как вам известно, впервые радий был обнаружен и добыт именно из такого бросового сырья. Однако ни один разумный человек или сармат не станет в наше время повторять такие опыты.»