Личностный потенциал. Структура и диагностика - Коллектив авторов

3. Свобода и ответственность имеют различные генетические корни и в онтогенезе развиваются относительно независимо друг от друга: свобода – через постепенное обретение спонтанной активностью ценностного обоснования, личностной целесообразности и смысловой регуляции, а ответственность – через переход от «интер-» к «интра-» ( Выготский , 1983), интериоризацию механизмов регуляции поведения все более высокого уровня. Пути их развития пересекаются в подростковом возрасте. Суть подросткового кризиса заключается в смещении движущих сил личностного развития извне вовнутрь на основе интеграции и полноценного развития механизмов свободы и ответственности. Именно их интеграция в свободной самодетерминированной активности зрелой личности обеспечивает здоровое разрешение подросткового кризиса.

4. Вместе с тем эта интеграция происходит далеко не всегда. Гораздо чаще мы встречаемся, даже в возрасте несомненной хронологической зрелости, либо с неразвитой саморегуляцией, без которой свобода вырождается в импульсивное бунтарство, либо с неразвитой субъектной активностью, без которой ответственность ограничивается добросовестным исполнительством, либо с конформным отказом и от свободы, и от ответственности. Дальнейшее развитие личности тормозится, его динамика принимает непоследовательные, деструктивные, либо инволюционные формы. Нездоровые формы разрешения подросткового кризиса связаны с недостаточно развитыми механизмами свободы и/или ответственности.

Эта концепция не содержит принципиальных противоречий с широко известной теорией самодетерминации Э. Деси и Р. Райана ( Deci , 1980; Ryan, Deci, Grolnick , 1995; Ryan, Deci , 2000); вместе с тем она ставит в центр внимания другие структуры и процессы. В частности, развитие самодетерминации в теории и исследованиях Деси и Райана предстает как закономерный и последовательный естественный процесс; наш подход, опирающийся прежде всего на положения экзистенциальной ( May , 1967; Kobasa, Maddi , 1977) и культурно-исторической ( Выготский , 1983) психологии, подчеркивает активность личности не только по отношению к внешнему миру, но и к своим собственным психологическим процессам, связывая самодетерминацию с такими процессами, как сознание, усилие и опосредствование.

Исследование 1:

Паттерны личностного развития в подростковом возрасте

Цель исследования Е.Р. Калитеевской, Д.А. Леонтьева (2006): выявить различные варианты соотношения психологических предпосылок свободы и ответственности в подростковом возрасте и показать их связь с родительским отношением и самоотношением. Родительское отношение важно для нас как предпосылка, в известной мере прогностичная для успешного развития и интеграции свободы и ответственности. Авторы, изучавшие предпосылки развития автономии и уверенности в себе ( Coopersmith , 1967; Ryan, Deci, Grolnick , 1995), независимо друг от друга дают очень сходные рекомендации по стилю воспитания: принятие, или эмоциональная вовлеченность; уважение и поддержка инициативы ребенка; задание структуры, или четкое обозначение ограничений. Обобщенно можно обозначить соответствующее родительское отношение как доверие, которое способствует развитию позитивной самооценки и доверия к самому себе, дает личности право на активность, и одновременно стимулирует развитие внутренних механизмов саморегуляции. Самоотношение интересует нас как тонкий феноменологический индикатор отношений личности с миром, косвенный показатель психологического благополучия.

Гипотеза исследования

В подростковом возрасте возможны различные варианты соотношения психологических механизмов свободы и ответственности, которым соответствуют характерные паттерны родительского отношения и самоотношения.

Методы и организация исследования

Респондентами были 70 школьников, учащихся 8-х классов (14 лет) одной из московских средних школ, в том числе 28 мальчиков и 42 девочки. Первичные данные были собраны в 1989 г. П. Кучегашевой в дипломной работе, выполнявшейся под руководством Е.Р. Калитеевской (МПГУ).

Квазиэкспериментальное исследование включало в себя заполнение нескольких опросников. Мы использовали следующие методики:

1. Методика исследования самоотношения (МИС) С.Р. Пантилеева (1993), дающая профиль самоотношения по 9 шкалам: открытость опыту, самоуверенность, саморуководство, отраженное самоотношениие, самоценность, самопринятие, самопривязанность, внутренняя конфликтность, самообвинение.

2. Тест родительских отношений А.Я. Варги и В.В. Столина (1988). Стандартная процедура предполагает заполнение опросника родителями, мы же предлагали нашим испытуемым самим выполнить эту процедуру за них, причем дважды – от лица отца и от лица матери. При этом предполагается, что именно «отраженное» родительское отношение влияет на формирование самоотношения у детей и подростков (мы реагируем не на то, что нам говорят, а на то, что мы слышим). Шкалы этого теста: принятие или отвержение, социально-желательная кооперация, симбиотические связи или автономия, авторитарная гиперсоциализация и инфантилизация или доверие.

3. Самоактуализационный тест ( Гозман, Кроз , 1987), представляющий собой русскую версию теста личностных ориентаций Э. Шострома. Мы учитывали только результаты базовой шкалы опоры (внутренней или внешней) в выборах и принятии решений, рассматривая ее (с оговорками) как меру свободы.

4. Тест-опросник уровня субъективного контроля (УСК) Е.Ф. Бажина, Е.А. Голынкиной и А.М. Эткинда (1993), который наряду с общим показателем интернальности локуса контроля дает также дифференцированные показатели по отношению к разным сферам деятельности, а также по отношению к успехам и неудачам. Общую интернальность мы, также с оговорками, рассматриваем как меру ответственности.

Данные заполнения опросников были подвергнуты факторному анализу. Обрабатывалась как суммарная матрица всех 70 респондентов, так и раздельные данные мальчиков и для девочек. Мы не будем останавливаться на данных факторизации суммарной матрицы, поскольку если по отдельности и мальчики, и девочки дали четкие, хорошо интерпретируемые и разнящиеся между собой факторные структуры, то суммация данных привела к их нивелированию и довольно размытой картине. Это лишний раз напоминает о половых различиях, которые не только весьма остро выражены в данной возрастной группе, но и отягощены неравномерностью темпов возрастного развития у мальчиков и у девочек. Поэтому сколько-нибудь углубленный анализ личности подростка без учета пола попросту невозможен.

Результаты

Ниже мы рассматриваем факторные структуры до ротации, поскольку ротация привела к выделению факторов, каждый из которых полностью соответствовал одной методике либо ее части.

В подвыборке мальчиков 9 значимых факторов в совокупности покрывают 82,9 % дисперсии. Фактор 1 (19,5 %) включает все позитивные аспекты самоотношения, внутреннюю опору выбора, общую интернальность, интернальность по отношению к успехам и в сфере семейных отношений, а также воспринимаемые принятие, отсутствие кооперации и отсутствие инфантилизации со стороны обоих родителей. Фактор 2 (15,3 %) сложнее: самообман, самообвинение, самоконтроль, внешняя опора выбора, интернальность (по большинству шкал, особенно по отношению к неудачам и в учебной деятельности). В этот фактор с заметным весом вошли только параметры отраженного материнского (но не отцовского) отношения, в частности, отвержение, кооперация и авторитарная гиперсоциализация. Фактор 3 (11,7 %) включает шкалы теста родительских отношений: воспринимаемые симбиоз и инфантилизация со стороны матери и приписываемые отцу гиперсоциализация, инфантилизация и отсутствие кооперации, а также самообман, ожидаемое принятие другими, самоценность, самопривязанность, внутренняя конфликтность, внутренняя опора и несколько менее выраженный внешний локус контроля. Остальные факторы включали с заметным весом лишь единичные шкалы или небольшие однородные их группы, например, фактор 4 – негативное отраженное отношение отца (с обратным знаком), фактор 5 – отвержение со стороны обоих родителей, самообвинение и внутреннюю конфликтность, и т. п.

В выборке девочек мы обнаружили 7 значимых факторов (77,7 % дисперсии). Фактор 1 (25,3 %) включал 8 из 10 шкал теста родительского отношения; если это не методический артефакт, то его можно расценивать как фактор внешних влияний. Фактор 2 (16,7 %) включал все позитивные шкалы опросника самоотношения, наряду с внутренней конфликтностью и самообвинением, а также материнское отвержение, внешнюю опору деятельности и внешний локус контроля, в особенности по отношению к успехам и учебе. Фактор 3 (10,7 %) включал самообвинение, внутреннюю конфликтность, инфантилизацию со стороны отца, внешнюю опору, внутренний локус контроля, особенно по отношению к неудачам и учебе, самообман и отвержение, приписываемое матери. Фактор 4 (9,4 %) содержал уверенность в себе, самоконтроль, самопринятие, самопривязанность, отсутствие самообвинения и внутренней конфликтности, внутреннюю опору, внутренний локус контроля, особенно в семейных отношениях. Три последних фактора интереса не представляют.