Богач, бедняк - Ирвин Шоу

— Ну, как он там?

— Как обычно, — небрежно бросила она. — С каждым годом чуть хуже, но вообще-то, по существу, не меняется. Думаю, пора его бросить, но ведь я ему так нужна. Он, конечно, не очень-то понимает, что во мне нуждается, никуда не денешься, но не как в женщине. В моем возрасте это даже лучше, что в тебе нуждаются по иным причинам.

На палубе показалась Джин в своих красных, сдвинутых на бедра хлопчатобумажных брючках и кашемировом свитере. Она посмотрела на стаканы в их руках, но ничего не сказала.

— Как там Инид? — спросил Рудольф.

— Спит сном праведника. Спросила меня, сохранят ли Кейт и дядя Томас свои обручальные кольца. — Она дрожала. — Мне холодно, — сказала она, прижимаясь к плечу Рудольфа. Он поцеловал ее в щеку.

— Фи-фо-фам! — воскликнула Джин на манер знаменитого людоеда в английской сказке. — Чую кровь британца!

Тоник, конечно, не обманул. Ни на секунду не ввел в заблуждение.

— Дай капельку! — попросила она.

Рудольф колебался. Будь они одни, он, конечно, протянул бы ей свой стакан. Но здесь Гретхен. Она пристально смотрела на них. Ему не хотелось унижать перед сестрой жену. Он отдал ей свой джин. Она сделала крошечный глоток и вернула стакан.

На палубу поднялся Дуайер и начал накрывать на стол.

— Пора ужинать.

Он расставлял тяжелые медные лампы на случай урагана с горящими внутри свечами. На борту они всегда со вкусом убирали обеденный стол. По вечерам ставили свечи, клали соломенные салфетки для посуды, ставили вазочку с цветами, большую деревянную миску для салата. Следя за работой Дуайера в его опрятных, отглаженных хлопчатобумажных штанах и голубом свитере, Рудольф заметил, что у каждого из трех взрослых членов экипажа — свой собственный стиль во всем. Горящие за толстым стеклом свечи мигали, словно светлячки, образуя маленькие теплые островки света в центре большого выскобленного стола.

Вдруг раздался глухой удар по корпусу яхты, а за кормой послышался треск, что-то дробно застучало. Вся яхта задрожала, под палубой что-то лязгнуло. Уэсли тут же выключил двигатели. Дуайер подбежал к кормовому борту и, побледнев, напряженно вглядывался в оставляемый судном пенистый след.

— Черт возьми! — выругался он, указывая рукой на какой-то черный предмет в воде.

— Мы напоролись на бревно. Вон, видите?

Рудольф видел лишь какую-то тень, плывущую над поверхностью воды на высоте двух-трех дюймов. Из каюты на палубу выбежал Томас, босой, обнаженный по пояс, со свитером в руках. Кейт бежала за ним следом.

— Напоролись на бревно, — сообщил ему Дуайер. — Полетела одна, а может, обе лопасти винта.

— Мы потонем? — испуганно спросила Джин. — Может, сходить за Инид?

— Оставь ребенка в покое, — спокойно ответил Томас. — Мы не собираемся тонуть.

Натянув свитер, он вошел в рубку, взял в руки штурвал. Судно сбилось с курса и теперь немного кренилось на легком ветерке, покачиваясь на волнах. Томас запустил левый двигатель. Он работал нормально, винт исправно крутился. Но стоило ему запустить правый, как снова послышался металлический скрежет внизу под палубой и «Клотильда» начала судорожно вздрагивать. Он тут же вырубил его, и они плавно поплыли вперед.

— Все дело в винте правого двигателя. Может, и вал полетел.

Уэсли был готов расплакаться от досады.

— Папа, — сказал он, — прости меня. Я правда ничего не видел.

Томас похлопал сына по плечу.

— Это не твоя вина, Уэсли, — успокоил он мальчика. — Ну-ка спустись в машинное отделение, посмотри, нет ли там в трюме воды. — Он выключил левый двигатель, и теперь они плыли по течению. — Вот тебе и свадебный подарок от Средиземного моря, — беззлобно сказал он.

Набив табаком трубку, раскурил ее и, обняв жену за талию, ждал, когда на палубу вернется Уэсли.

— Там все сухо, — сообщил Уэсли.

— Яхта надежная, — любовно сказал Томас. — Старушка «Клотильда». — Заметив в руках Рудольфа и Гретхен стаканы, спросил: — Что, торжества продолжаются?

— Всего один глоток, — оправдывался Рудольф.

Томас кивнул.

— Уэсли, — строго сказал он, — стань к штурвалу. Возвращаемся в Антиб на одном левом двигателе. Сбавь обороты и внимательно следи за показаниями масла и охлаждением. Если резко упадет давление либо начнет перегреваться двигатель, немедленно его вырубай!

Рудольф чувствовал, что Том сам хотел стать за штурвал, но все же предоставлял это право своему сыну, чтобы мальчишка избавился от чувства вины за столкновение.

— Ну, люди, — сказал Томас, когда Уэсли запустил левый двигатель и «Клотильда» медленно повернулась носом назад, к берегу. — Улыбнулось нам Портофино!

— Ты о нас не беспокойся! — сказал ему Рудольф. — Лучше думай о своей яхте.

— Сегодня мы уже ничего не сможем сделать, — объяснил им Том. — Завтра утром наденем маски, поднырнем под нее, посмотрим, в чем там дело. Если это то, что я предполагаю, нам понадобится новый винт, а может, и новый вал. Я бы мог, конечно, пойти в Вильфранш, но в Антибе можно все приобрести куда дешевле.

— Да, ты прав, — поддержала его Джин. — Мы все очень любим Антиб.

— Какая ты милая девочка, — похвалил ее Томас. — А теперь, может, сядем за стол и поужинаем?

На одном двигателе они могли идти со скоростью только четыре узла и, когда вошли в Антиб, там стояла гробовая тишина. Никаких тебе труб, рожков, свистулек. Никто их не приветствовал. Никто не бросал цветы вслед «Клотильде».

Сквозь сон до Томаса донесся негромкий настойчивый стук в дверь. Вырываясь из крепких объятий Морфея, Томас подумал, что это Пэппи, и открыл глаза. Он был в своей каюте, лежал на своей койке, Кейт посапывала рядом с ним. Он добавил к нижней койке еще одно ложе, и теперь они могли спать вдвоем с Кейт, не испытывая особых неудобств. Днем его убирали, чтобы не мешало ходить по крохотной каюте.

Стук продолжался.

— Кто там? — прошептал он. Ему не хотелось будить Кейт.

— Это я, — послышалось в ответ. — Пинки Кимболл.

— Минутку… — Том не стал включать свет, оделся на ощупь.

Кейт спокойно спала, утомившись за трудный день.

В свитере и брюках, он босыми ногами прошлепал по полу до двери, вышел в коридор, где его ждал Пинки. От Пинки сильно разило перегаром, но в коридоре было темно, и Томас не мог точно определить, до какой стадии он надрался. Том пошел впереди него в рулевую рубку мимо каюты, в которой спали Дуайер и Уэсли. Посмотрел на часы. На фосфоресцирующем циферблате было два пятьдесят. Поднимаясь по лесенке, Пинки несколько раз споткнулся.

— Что стряслось, Пинки, черт бы тебя подрал? — раздраженно спросил Томас.

— Я только что из Канн, — сказал тот, еле ворочая языком.

— Ну и что из этого? Ты всегда будишь других, когда возвращаешься из Канн?

— Нет, ты, приятель, прежде послушай, — сказал Пинки. — Я видел там твою свояченицу.

— Ты напился, Пинки, — с отвращением сказал Томас. — Пойди проспись!

— В красных брючках. Разве мог я запомнить такую деталь, если бы ее не видел? Я ведь видел ее сегодня весь день. Провалиться мне на этом месте! И я не настолько пьян, чтобы не узнать женщину, которая целый день торчала у меня перед глазами. Я страшно удивился. Подошел к ней, спросил, почему она здесь. Я думал, что вы в это время идете к Портофино. А она сказала, что вы до Портофино не добрались, у вас произошла авария и вы прекрасно вернулись в Антиб, где вам всем чертовски хорошо.

— Она не могла сказать «чертовски хорошо»! — возразил Томас.

Ему не хотелось верить пьяной болтовне Пинки. Джин никуда не могла уйти, она сейчас спит без задних ног здесь, на «Клотильде».

— Подумаешь, речевой оборот… Но я на самом деле ее видел.

— Где именно? — Он понизил голос, чтобы не разбудить других.

— В баре со стриптизом. «Порт роз» на улице Бивак Наполеона. Она была в баре с каким-то громадным югославом или кем-то вроде этого. Этот тип был в габардиновом костюме. Я его уже прежде там видел. Он — сутенер. Отсидел срок.

— Господи! Она была пьяна?

— В стельку, — сказал Пинки. — Я предложил отвезти ее назад в Антиб. Но она отказалась, сказав: «Этот вот джентльмен отвезет меня туда, как только мы освободимся».

— Подожди здесь, — бросил Том. Спустившись в салон, он прошел по коридору мимо кают, в которых спали Гретхен и Инид. Там все было тихо, ни звука не доносилось из-за дверей. Он толкнул дверь главной каюты. В коридоре всю ночь горел свет на случай, если Инид захочет в туалет. Приоткрыв дверь пошире, он увидел Рудольфа. Тот мирно спал на широкой койке, в пижаме. Один.

— Да, ты прав, — сказал он, возвратившись к Пинки.

— Ну и что ты собираешься делать?

— Поеду туда и привезу ее на яхту.

— Мне поехать с тобой? Там довольно разношерстная компания. Грубияны.