Из истории русской, советской и постсоветской цензуры - Павел Рейфман

Кратко остановимся на структуре Главлита. Говоря о ней, нам приходится иногда нарушать хронологические рамки, выходить за границы периодов. Но позднее мы вновь вернемся к изложению событий в их хронологической последовательности. Положение о цензуре пересматривалось несколько раз. Главлит переходил из одного подчинения в другое. Но неизменным оставалось одно: его всеобъемлющий характер (пускай и все более подконтрольный партии), все расширяющиеся функции. До 37 г. начальники Главлита — литературные критики рапповско — напостовского толка. Ярая борьба их с попутчиками, «гнилыми интеллигентами». Их литературные статьи, как и официальные доклады — доносы по начальству. Первым руководителем Главлита (22 — середина 31 г., почти 10 лет) назначен П. И. Лебедев-Полянский (хотя формально вначале руководил Главлитом председатель редакционной коллегии Гиза Н. Л. Мещеряков). Полянский — старый большевик (с 902 г.), но к литературе имевший весьма косвенное отношение… Образование — духовная семинария во Владимире, отдельные курсы по разным специальностям (в том числе по медицине) в различных университетах. Ничего не кончил, систематического образования не имел. Председатель Пролеткульта, ортодокс-марксист. Постоянно боролся с «прекраснодушием» Луначарского и, как правило, побеждал, при поддержке идеологического аппарата партии.

В установочном докладе на совещании заведующих республиканскими и областными Главлитами, «О политико-идеологическом контроле над литературой в период реконструкции», сделанном вскоре после назначения, он утверждал следующее: ранее основное внимание было ориентировано на враждебные элементы, которые вне наших рядов, а теперь внимание к тому, что в наших рядах; нужно цензуровать самих себя; таким образом будет установлен двойной контроль; недостаточно искать «голой контрреволюции», необходимо внимательно следить за разными направлениями и уклонами, которые появляются в нашей печати; генеральную линию партии нужно применять не только в области чистой политики, экономики, но и во всех областях практической деятельности, в частности, в области исторической, художественной, даже детской литературы.

К началу 30-х гг., в связи с усилением прямого партийного вмешательства в дела литературы, фигура Лебедева-Полянского как начальника Главлита уже не устраивала высшие партийные органы (Жирк291). Он уходит в отставку, занимается «академической работой», не имея никакого понятия о науке. Входит во многие редколлегии. Изучает наследие революционных-демократов. За год до смерти (46 г.) сделан академиком по отделению словесности. Считался большим авторитетом и эрудитом. К началу 30-х гг. отставлен от руководства министерством просвещения и Луначарский. На место его назначен А. С. Бубнов. К этому времени власть Главлита почти безгранична. Происходит подчинение ему всех республиканских цензур.

Появляются списки Главлита, перечисляющие запретные темы, так называемые закрытые зоны. Эти зоны, всё расширяясь, продолжали существовать до второй половины 80-х гг., до перестройки. Затем, после перерыва, они вновь возникают. Список запретных тем впервые издан Главлитмом в 25 г., в виде отдельной 16-страничной брошюры «Перечень сведений, составляющих тайну и не подлежащих распространению в целях охранения политико-экономических интересов СССР». Он включал 96 параграфов. В нем содержались и ранее опубликованные запретительные циркуляры, и новые распоряжения. Такие распоряжения рассылались и ранее. Так в 24 г. запрещены сведения о работе и структуре ОГПУ, всякого рода известия, (кроме поступающих из РОСТА), о крушении поездов, о политике регулирования цен и т. п.; здесь же говорилось о необходимости просмотра стенных газет «достаточно развитыми партийными товарищами». Но запрещения были не столь обширны, как в новом списке, не были упорядочены, приведены в систему. В дальнейшем такие «Перечни» выходили регулярно, становились основным руководством деятельности всех цензурных органов. Перечни рассылался всем местным цензурным инстанциям, издательствам, книжным магазинам, библиотекам (см. в библиотеке Тартуского университета фонд 4 опись 4).

В перечне 25 г. запрещалось публиковать сведения «о беспризорных и безработных элементах», контрреволюционных налетах на правительственные учреждения, о столкновениях органов власти с крестьянами при взымании налогов, принуждении к выполнению трудовой повинности, сведения о санитарном состоянии мест заключений, о наличии медикаментов, о неурожаях и медицинской помощи в районах, охваченных неурожаем, о количестве политических преступлений, партийном составе обвиняемых и заключенных, о количестве приговоренных к высшей мере наказания, о цензуре, самоубийствах и умопомешательствах на почве безработицы и голода, сведения о Кремле и его стенах, выходах и входах, как современного, так и исторического характера. В 27 г. выходят дополнения к перечню: запрещено сообщать о забастовках, беспорядках, манифестациях, о политических настроениях рабоче-крестьянских масс, о роспуске кулацких и буржуазных Советов и репрессиях в их отношении; и снова требования не пропускать «материалы, дискредитирующие работу цензурных органов», предварительного и последующего цензурного контроля, а также «раскрывающие существующие формы и методы цензурной работы». Разрешалось изображать (рисунки, фото) использование колхозами кулацкого имущества (в доме кулака ныне школа), но нельзя было показывать сам процесс раскулачивания; сведения о вредительствах можно сообщать только по согласовании с ОГПУ; нельзя печатать известия об административных высылках, о порядке конвоирования, о содержании мест заключения, о структуре и деятельности органов ОГПУ без согласования с ними; запрещалось разглашать заранее маршруты, остановки, места выступлений (на съездах, митингах) в отношении членов правительства и ЦК.; не разрешены без согласования сведения о самоубийствах партийных и советских работников, выдержки из материалов с грифом «Секретно», «Только для членов партии». Активная деятельность Главлита по засекречиванию информации. Циркуляры по запрету сведений: «О хлебном экспорте», «О зараженности хлеба вредителями», «О выдаче части зарплаты облигациями», «Об организации руководящих органов СССР» и пр. (Жир260). Позднее список запретных тем все увеличивался. Например, запрещалось сообщать размер ячей в рыбацких сетях (см. «КГБ…»). Запрещен целый ряд сведений: о погоде и т. п.

Функции цензуры все расширяются. Происходит все большая специализация и дифференциация ее. В 91 г. Главлит ликвидирован. Один из последних его приказов 2 апреля 87 г. Полу разрешительный — полу запретительный. Разрешается публиковать сведения об объеме продукции, о войсках в Афганистане, «отдельных случаях ранений и героической гибели советских военнослужащих при выполнении ими боевых заданий», о фактах награждения «за боевые подвиги, героизм и мужество, проявленные при проведении боевых действий, оказании интернациональной помощи» Афганистану. Из документа, подписанного начальником Главлита В. А. Болдыревым, видно, как медленно и туго проникала гласность в сферу действий Главлита. Даже разрешая публикацию каких-то сведений, Главлит был верен себе, ограничивая разрешенное. Опасность восстановления «Министерства правды», изображенного Д. Оруэллом, продолжала и продолжает сохраняться. Возможность появления новых запретительных «Перечней…» не исключена. Давление на печать, на СМИ внушает серьезные опасения. Изменения, происходящие в России, увеличивают вероятность восстановления цензурных учреждений в том или ином обличии. PS. Я говорил об этом, читая магистрантам и докторантом Тартуского университета спецкурс в 2002 г. Такая вероятность давно стала очевидной реальностью, о чем пойдет речь в последних главах (декабрь 06 г.).

Мы остановились на запретах Главлита сравнительно раннего периода, но они продолжали существовать до самого его конца. О них подробно рассказывает M. Горбачев в книге «Жизнь и реформы» (гл. 10. «Закрытые зоны»), вспоминая период Брежнева. Безусловно запрещалась критика деятелей «верхнего эшелона»: «Это было просто немыслимо». Разрешалась критика на уровне района, даже председателя райисполкома. «Но первого секретаря, пока его не снимут сверху, — не тронь. Это было железным правилом“. Когда работники все более высокого ранга стали выпадать из “ зоны вне критики», многие возмущались, жаловались, пытались оказать давление. Закрыто всё, касающееся армии, в частности военных расходов. Даже члены Политбюро не знали реальной картины. Расходы прятались в бюджете разных министерств (в частности министерства Сельского хозяйства). Курирующий «оборонку» Устинов, распоряжался ими по сути монопольно. Еще одна закрытая зона — внешняя торговля, особенно сведения о поставках оружия. Запрещена публикация материалов о торговле зерном (они печатались во всех иностранных справочниках, но для советских людей были недоступным секретом). Вне сферы информации и критики находилось ГПУ… КГБ (иногда появлялись сообщения о высылке какого-либо шпиона или о связях диссидентов с империалистической разведкой, но и только). К закрытой зоне, по существу, относилась вся статистика (данные по экономике, социальным вопросам, культуре, демографии если и публиковались, то не соответствовали действительности; то же можно сказать про сведения о преступности, жизненном уровне населения, медицинским показателям). Тайной был не только военный, но и государственный бюджет. Никто не знал об его дефиците, для покрытия которого незаконно делались заимствования из Сбербанка. Не знали и о том, что темпы роста расходов на оборону в полтора-два раза превышали плановые и реальные приросты национального дохода. В проекте бюджета была статья «другие расходы» (примерно 100–120 миллиардов рублей, пятая часть бюджета). И никто из депутатов Верховного Совета не рискнул спросить, что это такое. На редкие попытки получить информацию не давали ответов или говорили, «что этого не допускают государственные интересы». Открывать «закрытые зоны» в конце 80-х гг. было невероятно трудно. Приходилось преодолевать «Отчаянное противодействие соответствующих ведомств, ворчание хранителей секретов и стенания идеологов».