Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции - Евгений Васильевич Цымбал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последний банкет
После смены директор картины Александра Тимофеевна Демидова пригласила всех в группу на междусобойчик, посвященный окончанию съемок. Мне нужно было убрать реквизит из павильона, поскольку декорацию сразу после просмотра отснятого материала должны были ломать. Это заняло минут сорок, и когда я пришел в дирекцию, народу там было немного, человек десять, но было дымно, как в павильоне, ибо, выпив, почти все закурили. За столом сидели осоловевшие от безумной усталости люди.
Тарковского не было, и царила Лариса Павловна. Она была уже навеселе, чувствовала себя тамадой, широко размахивала руками, хохотала, громко выкрикивала тосты. В дальнем конце стола сидела грустная Маша Чугунова. Я протиснулся, сел рядом с ней. Мне налили водки. Я чокнулся с Машей: «За вас». Мы выпили. Маша тихо сказала мне: «Знаете, Женя, у нас опять новый второй режиссер. Теперь уже официально». — «И кто же это? Надеюсь, мы с вами, как обещал Андрей Арсеньевич». — «Нет, — тихо сказала Маша. — Это Лариса Павловна». Я посмотрел на Машу. Она молча кивнула. Мне показалось, что в глазах ее стояли слезы. Немного посидев в радостной, но почти засыпающей от нечеловеческой усталости компании, я ушел с этого праздника. Такого ожидаемого и ставшего таким невыносимым. Уходя, я мимоходом посмотрел на Ларису Павловну. Она поймала мой взгляд, вероятно слишком недвусмысленный, и громко спросила: «Женя, за что вы меня так не любите?» Мне было горько и противно от такой торжествующей наглости. «А за что я вас должен любить?» — вопросом на вопрос ответил я и ушел из комнаты. Меня не переставало удивлять: такой твердый и несгибаемый в творчестве и противостоянии власти художник оказался таким слабым и безвольным в личной жизни. Жена вертела им как хотела.
Нэлли Фомина, дружившая с Тарковской, в книге «Костюмы к фильмам Тарковского» написала: «Лариса Павловна также выполняла обязанности секретаря, а позднее стала и вторым режиссером. Все административные и бытовые хлопоты Андрей передавал ей. Она прекрасно понимала, с кем имеет дело, и часто говорила: „Андрюша, вы гений!“»[506] Память немного изменила Нэлли Ефимовне. Обязанности секретаря Тарковского в придачу ко всем остальным бесчисленным обязанностям выполняла Марианна Чугунова. Вторым режиссером Лариса Павловна числилась в документах, которых мы не видели, фактически же эти обязанности выполняли Чугунова и я. О том, что Лариса Тарковская — второй режиссер, мы узнали после завершения съемок, когда реальные функции второго режиссера стали не нужны. А вот заключение договоров, подписывание писем, устраивание скандалов, выбивание и получение денег за Тарковского — это действительно было прерогативой Ларисы Павловны. И она чувствовала себя в этой роли как рыба в воде.
Я не помнил, как добрался домой, упал в кровать и проспал мертвым сном до полудня, хотя выпил совсем немного. Правда, после месяца двенадцати-шестнадцатичасовой работы без единого выходного дня. Но студийная премия была спасена. Увы, к тем, кто работал на «Сталкере», это не относилось.
Так в декабре 1978 года закончилась съемочная эпопея «Сталкера», начавшаяся в феврале 1977-го. Андрей Тарковский и его съемочная группа сняли картину, вошедшую в золотой фонд мирового кино.
13 декабря 1978
л. 39
№ 854
ПРИКАЗ
О запуске в монтажно-тонировочный период
двухсерийного фильма «Сталкер»
На основании заключения сценарно-редакционной коллегии и 2‐го Творческого объединения и акта об окончании съемочного периода от 11.12.78 г.
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Приступить с 12.12.78 к проведению монтажно-тонировочных работ по двухсерийному художественному цветному фильму «Сталкер».
2. Установить срок сдачи фильма «Сталкер» Генеральной дирекции киностудии «Мосфильм» на 2‐х пленках 19.03.79.
3. Представить фильм «Сталкер» в Госкино 27.03.79.
4. Установить срок окончания производства кинофильма на 2‐х пленках 19.04.79.
5. Установить срок сдачи исходных материалов по фильму 12.06.79 с представлением 3‐х фильмокопий в Госкино СССР 14.05. 1979.
6. Сметную стоимость монтажно-тонировочного периода утвердить в сумме 126 442 рубля.
Н. Т. СИЗОВ[507]
Несколько дней я приходил в себя от чудовищного напряжения и усталости. Я был болен, как и другие члены съемочной группы. К концу недели позвонили из производственного отдела и сообщили, что я назначен ассистентом режиссера на постановочно сложную картину — фильм Никиты Михалкова «Несколько дней из жизни И. И. Обломова». Директором там был Вилли Геллер, с которым мы работали на «Восхождении», первом и втором «Сталкере». Я позвонил ему. Вилли все объяснил: «Это я затребовал тебя к нам. Картина, конечно, нелегкая, но тебе не привыкать. Зато команда подобралась хорошая, работать легко. Так что отдохни еще денек-другой и выходи, у нас с 3 января экспедиция в Пущино».
В понедельник вместе с Владимиром Хотиненко, работавшим на «Обломове» с лета, мы отбирали реквизит для зимней натуры, а сразу после Нового года уехали из Москвы почти на месяц.
1979 год
Перед Италией
3 января. Перед отъездом в новую экспедицию я зашел в павильон, где двадцать дней назад стояла декорация «Сталкера». Он был пуст, никаких колонн и строений уже не было. На студии умели быстро строить и еще быстрее — ломать и убирать уже отснятые декорации. По самому большому в Европе павильону гуляли вечные мосфильмовские сквозняки. Я вспомнил фразу, как-то сказанную здесь Тарковским: «Не люблю приходить на „Мосфильм“ — или просквозит, или настроение испортят». Он сказал это под конец съемок, как бы шутливо, в тот миг, когда у него было хорошее настроение. Тогда здесь было много людей, техники, света, кипела жизнь. А сейчас уже не было ничего.
И только запах «Сталкера» еще оставался. Фабриков и Сафиуллин использовали для декорации обожженные листы старого кровельного железа. К ним добавился запах сгоревшей бутафорской паутины, смешавшийся с запахом пиротехнического дыма. Саша Кайдановский, придя в павильон, сказал: «Здесь запах серы. Так, наверное, пахнет в аду».
В чем-то он был прав. И декорации, и запахи производили впечатление не только размерами и фактурами, но и какой-то общей инфернальностью. Особенно это касалось трубы или тоннеля, изогнувшегося на половину павильона. При включенных осветительных приборах, в жестком контрасте, ее отверстие было исполнено какого-то черного, потустороннего эротизма, создавало впечатление дьявольского пути в «Комнату исполнения желаний». Или в преисподнюю, куда отправлялись наши герои. Да и сама
