Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Их любят, о них говорят - Федор Раззаков

В Каннах его фильм «Утомленные солнцем» поделил второй приз с китайцем. Но это решение я считаю несправедливым. Ему вообще ничего не нужно было давать. Покойный Кайдановский, который был в тот год одним из членов жюри, мне когда-то говорил, что этот приз для Михалкова выдавил он. Был бы я тогда в жюри, не дал бы этой картине ничего. Мне такое искусство не нравится. Оно не имеет никакого отношения к реальности…»

Из других интервью А. Германа: «Я всегда был мрачным. Я всегда ненавидел свое кино и всегда его дико боялся. Иногда прихожу и думаю: сейчас со страху лягу на пол. Ничего не понимаю, что я делаю. У меня два страха: один — сделать плохой фильм и другой — все остальные страхи. Но страх сделать плохой фильм сильнее…

У моей жены Светланы критический ум. И, очевидно, я бы не смог ни с каким другим человеком так работать. Светлана сидит за машинкой, я по спине Светланы чувствую, что ей не нравится, и начинаю беситься, она даже голову не повернет, но я по спине понимаю, что пошло не туда. Я не скрываю, что вряд ли смог бы стать известным режиссером без Светланы. Но и могла бы без меня Светлана писать — сказать не могу.

Таких режиссеров, как Сергеев (Виктор Сергеев снял фильмы — «Гений», «Шизофрения» и другие. — Ф. Р.), должно быть большинство. А я занимаю другую нишу — «трудного» кино, к которому относятся и «Зеркало» Тарковского, и «Рим» Феллини. Я вот не умею читать детективы — прочел как-то полстраницы, отложил и больше не брался. А жена их любит…

Я хотел бы поработать в театре. Мне это интересно. Там, конечно, гораздо меньше денег зарабатывают, но зато ситуация иная, нежели в кино. Мне надоело ходить с протянутой рукой, что-то просить, клянчить. А потом, если в кино все лопнуло, то в театре этого не произошло…»

P. S. В начале января 1999 года в Москве, в Малом театре, прошло седьмое вручение Российской независимой премии поощрения высших достижений в области литературы и искусства «Триумф». Среди пяти награжденных — статуэткой «Золотого эльфа» и премией в 50 тысяч долларов — был и режиссер А. Герман.

Александр ГРАДСКИЙ

Александр Градский родился 3 ноября 1949 года в городе Копейске, в Челябинской области. Его отец — Борис Градский работал инженером на заводе, мать — Тамара Павловна была артисткой драматического театра. В свое время ее приглашали играть во МХАТ, но она вынуждена была отказаться и уехать вместе с мужем на Урал, куда его распределили после окончания института на один из заводов. В Москву Градские вернулись в 1957 году. Однако ввиду чрезмерной занятости родителей (отец работал на заводе, мать руководила театральными кружками, а затем была литературным сотрудником в журнале «Театральная жизнь») Александр несколько лет жил за городом, у бабушки, в деревне Расторгуево Бутовского района. Только в 1961 году он переехал в Москву, на Вторую Мосфильмовскую улицу. Гранит среднего образования Градский «грыз» в школе № 76.

Проча своему сыну карьеру классического музыканта, мать отдала его в 7-летнем возрасте еще в одно учебное заведение — Гнесинскую музыкальную школу по классу скрипки. Однако через полтора года обучения педагог Градского Соколов Виктор Васильевич перевелся в другую школу — имени И. Дунаевского; следом за ним туда же перевелся и весь его класс. И все же увидеть своего сына в лучах славы Тамаре Павловне было не суждено — в 1963 году она скончалась после продолжительной болезни.

Вскоре после смерти жены отец Александра женился во второй раз, и около двух лет они жили вчетвером: отец, мачеха, бабушка (другая — московская) и Александр. Но года через два «молодые» с квартиры съехали, и Градский остался на попечении бабушки. По его же словам, несмотря на то что отношения с отцом продолжались, жили они порознь и Александру пришлось стать самостоятельным. В его жизнь навсегда вошла музыка.

Рассказывает А. Градский: «Я находился в привилегированном положении: мой дядя, танцор в фольклорном ансамбле Моисеева, часто ездил на Запад (тогда это была редчайшая возможность) и привозил оттуда настоящие пластинки. И вот в эти годы я впервые получил возможность слушать эти высококачественные пластинки на фирменной аппаратуре. Мне это сразу понравилось. Особенно Элвис Пресли тогда был очень хорош. Запомнились и первые блюзы. Была еще пластинка Луи Армстронга, и была пластинка саксофониста Стена Гетца, ну и другие вещи. Всего пять или шесть пластинок. Короче говоря, благодаря дядиным пластинкам и дядиной роскошной заграничной стереосистеме с великолепным звучанием у меня появилась возможность в лучшем виде представить себе самую модерновую, по мировым понятиям, музыку, в то время как здесь был период совершенного неведения. Я начал имитировать услышанное лет в двенадцать: ставил диски и пел вместе с Пресли и прочими. Когда мне было тринадцать, я пошел в студию «звуковых писем» на улице Горького и записал там «Тутти-Фрутти» Литл Ричарда. До сих пор эта вещь где-то у меня валяется. Но рок-н-ролл не был для меня всем. Я учился в музыкальной школе, и там мы слушали Шаляпина и Баха. Дома я «попугайничал» не только с американскими хитами, но и подпевал Леониду Утесову и даже Клавдии Шульженко. Я любил советские музыкальные фильмы, особенно «Волга-Волга», «Веселые ребята», «Карнавальная ночь».

Короче, я хотел петь, но в голове творился полный сумбур. И так было до 1963 года — тогда я впервые услышал «Битлз». Пришли эти ребята и сразу же поставили все на место. До них была только прелюдия. К тому же в 64-м папа купил мне желанный магнитофон — «Яузу-5».

Между тем первые рок-группы в Советском Союзе появились в самом начале 60-х (рижская группа «Ревенджерс» начала свои выступления в конце 1961 года), а в Москве рок-бум начался два года спустя. Первые столичные рок-группы состояли в основном из иностранцев — студентов МГУ, занимавшихся в университетском интерклубе. Наиболее известными рок-группами начала 60-х считались: «Экватор», состоявшая из студентов-индонезийцев, и «Тараканы», костяк которой составляли студенты из Польши. В 1965 году в составе последнего коллектива пробовал свои силы и 16-летний Александр Градский (он играл на семиструнной ритм-гитаре и исполнял несколько песен, в основном на английском, хотя была в его репертуаре и одна русскоязычная — знаменитая песня Арно Бабаджаняна «Твист в Москве»). Но продолжалось это недолго. В июле того же года на свет появилась первая серьезная советская рок-группа — «Братья» («Бразерс»), два месяца спустя еще один коллектив — «Соколы» под управлением Юрия Ермакова (продюсером группы был известный ныне Юрий Айзеншпис). В конце того же года Градский ушел из «Тараканов» и вместе с тремя единомышленниками — Михаилом Турковым, Вячеславом Донцовым и Виктором Дегтяревым — создал собственную рок-группу «Славяне». Все названные коллективы занимались подражательством, исполняя исключительно западную музыку в основном из репертуара Била Хейли, Элвиса Пресли, «Битлз». Так как «Братья» довольно быстро распались, в Москве остались только две рок-группы, которые конкурировали между собой. При этом группа Градского ориентировалась на репертуар «Битлз», а «Соколы» играли песни «Роллинг Стоунз» и чуть позже «Манкиз».