Мы — есть! - Иар Эльтеррус

— Да, — рассмеялась она. — Вы тогда были такой смешной и такой гордый первым офицерским чином.

— А вы такая строгая, с косой, — тоже рассмеялся Никита Александрович. — Приятно снова вас встретить. Бог ты мой, десять лет прошло… Очень рад, что могу помочь.

Афанасий удивленно смотрел на Ксению. Кто бы мог подумать, координатор непонятной организации оказался ее старым знакомым.

— Оставим прошлое прошлому, — вздохнул Никита Александрович, снова становясь серьезным. — Его, к сожалению, не вернуть. Я расскажу и покажу вам кое-что, поверить во что почти невозможно. Как я уже говорил вашему мужу, у вас на выбор будут два варианта. Оба они связаны в переездом в другую страну. А если точнее, то в другой мир.

— Другой мир? — изумленно переспросил Афанасий.

— Да, смотрите.

Стена напротив вдруг исчезла и перед ошеломленными людьми возник покрытый клочьями облаков голубой шар со смутными очертаниями материков.

— Что это? — ошеломленно спросила Ксения.

— Наша родная планета, — улыбнулся Никита Александрович. — Один из бесчисленных миров во Вселенной. Картинка транслируется с зависшего на высоте многих тысяч миль звездного корабля, предназначенного для перемещения между этими бесчисленными мирами.

Затем координатор принялся показывать и рассказывать о галактике, о том, что такое орден и по каким критериям он отбирает для себя людей. О самом себе и как он оказался среди Аарн. Рассказ занял добрых полчаса.

— Значит теперь вы прилетели, чтобы помочь кому можно? — спросила Ксения.

— В общем, да, — кивнул Никита Александрович. — Мы вполне могли обойтись без русских легионов, народу в ордене хватает. Но я не мог забыть, что на моей родине на задворки жизни вышвырнуты сотни тысяч умных, честных и талантливых людей. Нам мало кто подходит, душа человека должна быть хотя бы относительно чистой, чтобы он мог стать одним из нас. Стремиться к небывалому, не желать зла другим. Но для остальных честных людей остается Фарсен. Вы оба можете избрать орден, а можете отправиться с генералом Глассом. Ни в том, ни в другом случае вам не придется больше жить в нищете.

— Слышать мысли и чувства друг друга… — протянула молодая женщина, подперев подбородок руками. — Непросто так жить, должно быть…

— Все имеет свою цену, — вздохнул координатор. — Но вы даже представить не можете как трепетно Аарн относятся друг к другу. Обидеть кого-то из своих для нас просто немыслимо.

— А чужих?

— Иногда приходится. Иначе нас очень быстро уничтожат. Мы вынуждены быть сильными, выхода другого нет. Потому так не любим выбираться во внешний мир. Очень, знаете ли, неприятно после всеобщей любви и доброты сталкиваться с подлостью и ненавистью.

— Наверное, — передернул плечами Афанасий. — А что на этом Фарсене?

— Планета, приходящая в себя после страшной войны. Им нужны люди. Много людей. Придется, конечно, переучиваться, ваши знания устарели лет эдак на тысячу. Но это не проблема, год обучения на пограничных планетах ордена, и вы прибываете на Фарсен подготовленным специалистом.

— Мы должны посоветоваться, — сказала Ксения.

— Я подожду снаружи, — встал координатор. — Только прошу вас, недолго. Повторяю, меня очень мало времени и очень много работы.

Он вышел и скрип ступенек сказал о том, что Никита Александрович спустился во двор. Муж с женой остались наедине. Они внимательно смотрели друг на друга, приходя в себя после невероятного рассказа. Если бы только рассказ. Афанасий покосился на стену, на которой только что проходили невероятные картины жизни иных миров. Думал ли он, выходя утром на поиски работы, что с ним может случиться такое? Нет. И не мог подумать. Всегда считал себя рациональным, не верящим в чудеса человеком. И вот на тебе.

— Что молчишь? — спросила Ксения.

— Думаю.

— А у нас есть выбор?

— Никита Александрович сказал, что можно выбрать или орден, или Фарсен. В Харбине оставаться смысла нет. Зима на носу, а нас трое маленьких детей на руках. Ты себе представляешь зиму в этой мансарде?

— И представлять не хочу! — вздрогнула женщина. — Уже сейчас холод собачий, а что дальше будет?

— Кошмар, — вздохнул Афанасий. — Потому Харбин отпадает. Но что выбрать?

— Знаешь, а ведь жить среди людей, не способных на зло, наверное хорошо… — мечтательно протянула Ксения.

— Может быть. Но чем мы там заниматься станем?

— Мне кажется, найдется чем. Я бы выбрала орден, если честно. Хотя…

— Вот именно, что хотя… — проворчал Афанасий. — Не знаю. Не понимаю.

— А может плюнуть на все и рискнуть? — внимательно посмотрела на него жена. — Как рискнули бежать от красных.

— Рискнуть? — прищурился инженер. — Рискнуть, говоришь…

Он на пару минут задумался, потом поднял взгляд, в котором загорелась решимость.

— Рискуем, черт с ним!

— Рискуем! — рассмеялась Ксения, с любовью смотря на мужа. — Пусть будет орден.

Они быстро собрались, сообщили координатору о своем решении и нашли на улице своих детей. Мальчишки-погодки пяти, шести и семи лет были очень удивлены, что мама забрала их от друзей так рано и долго ныли. Еще через несколько минут неподалеку взвихрилась черная воронка, в которую и вошли Афанасий с Ксенией, ведя за собой притихших детей.

Никита устроил семью Кавишевых, показал, что мог. Муж с женой произнесли Призыв, и в ордене стало на два человека больше. Точнее на пять, мальчишки ведь вырастут уже аарн и среди аарн. Альфа-координатор с удовольствием поводил бы Афанасия с Ксенией по крейсеру, но времени не осталось. Через три дня корабли и боевые станции ордена покидают Землю. На этот раз, похоже, навсегда. Он снова посмотрел вслед Кавишевым, которых увел кто-то из Целителей, чтобы осмотреть детей, и улыбнулся. Пусть будут счастливы, на редкость хорошие люди.

Потом альфа-координатор переместился в свой командный центр и попросил Асиарха подготовить ему отчет по количеству набранных людей. Идея полковника Бурцева о наборе людей через компании-однодневки, подобные расположившейся в ресторане Закрецкого, оправдала себя на все сто. Уже больше семидесяти тысяч человек набрано благодаря им. Если странной компанией, неизвестно куда увозящей людей, начинала интересоваться местная полиция, то компания немедленно прекращала свое существование, и никаких ее следов найти не удавалось. Впрочем, подобное случалось редко, обычно мало кто интересовался судьбой беженцев. Среди тех, кто покидал навсегда Землю, большинство были русскими, но далеко не все. Более ста тысяч человек других национальностей обживали станцию и несколько дварх-крейсеров. Больше всего, около тридцати тысяч, оказалось китайцев. Еще пять тысяч евреев, двадцать тысяч немцев, кое-кто из которых стал аарн, и Бурцев охотно принял некоторых бывших немецких офицеров в легион, прекрасно зная, как они умеют воевать. Итальянцы, французы, венгры, англичане, финны, японцы, арабы, турки, даже негры из Африки. Да мало ли кто еще. Вот кого было очень и очень мало, меньше тысячи человек, так это североамериканцев. Белых. Для большинства из них даже бога заменил его величество доллар, и такие личности ни ордену, ни Фарсену были ни к чему. Зато вывезли четыре индейских племени в полном составе, Гласс пообещал им никем не занятые острова и полную свободу на своей родной планете.

— Значит, так, — эмообраз Асиарха был, как обычно, наполнен незлобивой иронией. — Семьдесят две тысячи триста четыре человека взяли мы. Триста двадцать пять тысяч шестьсот сорок семь человек отправляются на Фарсен. Из наших сорок одна тысяча двести три человека — русские. Точнее, бывшие граждане российской империи, а национальности у них разные. Оставшиеся принадлежат к разным народам. Давать точную раскладку?

— Не стоит, пожалуй, — отозвался Никита, устало откидываясь на спинку кресла. — Потом разберемся. Конфликтов между новичками нет?

— Случаются, — фыркнул дварх. — Как без них? Обычное дело, Земля не первая планета, откуда мы берем представителей разных народов, часто ненавидевших друг друга. Опыт, как сглаживать, имеется. Я слежу, не беспокойся.

— Благодарю, — усмехнулся альфа-координатор, потирая висок. — Схожу-ка я в Стамбул, посмотрю, что там делается. Как там наши новички с набором справляются.

Действительно, Стамбулом занимались дварх-полковник Бурцев и дварх-майоры Борохов с Сысоевым. Офицеров набирали просто. К найденному кем-нибудь из двархов кандидату подходил хорошо одетый человек с предложением работы по специальности и помощи в вывозе семьи. Хоть из Совдепии, хоть из самого ада. Впрочем, страна под властью большевиков все больше и больше оный ад напоминала. Большинство немедленно соглашались, не желая упускать редкий шанс. Стамбул ведь был забит беженцами, Врангель организовал эвакуацию великолепно, сумев вывезти в Турцию почти сто пятьдесят тысяч человек. Однако, большинство людей приехали с пустыми руками, только в том, что было на них надето, и теперь лихорадочно искали способ хоть как-то заработать себе и своим родным на жизнь. А способов-то и не было… Даже до массовой эвакуации жившие с Стамбуле русские с трудом выживали, продавая за гроши все, что сумели привезти с собой. Кое-кому везло найти себе работу, но таких находилось немного. Виза во Францию стоила немалых денег, которых у нищих эмигрантов не было. Нет, встречались, конечно, люди, которые достаточно привезли с собой, но такие немедленно всеми правдами и неправдами выбирались в Европу. Потому офицеры, которым предлагалась служба в каком-то русском легионе, с радостью хватались за предоставленную возможность. А если и вправду помогут вывезти семью… Тогда вообще ничего не страшно. Многие лично знали полковника Бурцева и узнав, что командиром русского легиона является он, сразу забывали о своих сомнениях. Единственным настораживающим условием было приказание молчать о найме. Впрочем, многих забирали немедленно. Пока в Стамбуле царила неразбериха, такой подход работал. Почти никто не знал, кому удалось выехать, а кому нет. Врангель со своим штабом пытался навести порядок или хотя бы видимость его, но это пока не слишком у него получалось. Вот в Египте, Германии, Франции, Англии и Китае работать приходилось куда осторожнее, многие эвакуированные прожили там пару лет, и большинство знали друг друга. Никита строго-настрого приказал избегать распространения ненужных слухов. Ему совсем не хотелось заинтересовать чью-нибудь разведку, там вполне могли оказаться люди, способные, как Семен Феоктистович в свое время, понять, что именно происходит. Понять, что в их родном мире действуют гости извне. Такое понимание ни к чему хорошему привести не могло, рановато землянам знать о галактике и ордене, пусть себе спокойно развиваются.