Крушение России. 1917 - Вячеслав Алексеевич Никонов

которые, хотя и не желали иметь ничего общего с «тучковскими молодцами», но и не могли упустить момент, когда рабочие впервые с начала войны потекут на улицы. «Наше предложение сводилось на практике и по существу к переходу от разрозненных выступлений экономического характера и случайных политических выступлений к организованной массовой политической борьбе»[1642], — вспоминал Шляпников. 28 декабря на совместном с Петербургским Комитетом заседании Бюро ЦК большевиков предложило использовать 9 января, «чтобы вызвать на улицы пролетариат, провести необходимую политическую раскачку после мертвой полосы первых лет войны, когда было прервано рабочее движение»[1643].

По данным властей, в тот день в Петрограде бастовали 144,7 тысячи рабочих на 114 промышленных предприятиях. На страницах либеральной и рабочей легальной печати фигурировала цифра в 300 тысяч[1644]. Первый «Осведомительный листок» Бюро ЦК большевиков, изданный 22 января, сообщал: «Все партийные ячейки повели агитацию за стачку, и стачка в этом году отличалась большим количеством участников. Бастовали Путиловский, Обуховский и даже С.-Петербургский Арсенал, не знавший стачки уже с 1905 года. По районам стачка шла следующим образом: Выборгский — всеобщая, Невский — всеобщая, Городские — большинство и слабо на Васильевском острове, Петербургская сторона — большинство. Число стачечников определяют в 300 000 рабочих». Петербургский комитет партии были более скромен в оценках, но и по его мнению, «блестящий успех забастовки превзошел все самые смелые ожидания… В общем число бастовавших было не менее 160–170 тысяч… Успешное проведение 9 января очень подняло дух масс»[1645].

Выступления были еще не слишком воинственными. Спецслужбы отмечали, что «всего бастовало не более 10 % всех рабочих. При прекращении работ рабочие почти повсюду расходились спокойно, без всяких эксцессов, и только рабочими некоторых предприятий… были сделаны попытки пройти по улицам с пением революционных песен»[1646]. Однако волнения этих дней отмечались как во многом переломные для массовых настроений. Петроград наполнился слухами о беспорядках, которые способны электризовать обстановку не хуже самих беспорядков. «Слухи эти распространялись с быстротой молнии: остановка 8 января электрического тока, продолжавшаяся не больше одного часа, вызвала на огромной территории столицы упорные слухи о начале забастовки: публика безумно ломилась в вагоны трамвая на Садовой улице, где всякого рода проходимцы говорили, что «этот-то трамвай еще дойдет, а вот те, которые выйдут после 7 часов, — про те сказать трудно». Не лучше было и 12 января, когда толпы публики в несколько минут собирались у всякого вывешенного листка на стене… И вывод, делаемый из подобного настроения рабочими партиями, правилен: идея всеобщей забастовки со дня на день приобретает новых сторонников и становится популярной, какой была и в 1905 году»[1647], — констатировало Охранное отделение.

Пролетарские партии и организации воспрянули духом и с удвоенной энергией они стали готовиться к новым классовым боям. Заметно повысилось настроение в Русском бюро ЦК большевиков. «Товарищ Молотов подвел итоги этой кампании в середине января на расширенном заседании Петербургского комитета с участием активных районных работников. Товарищ Молотов констатировал, что хотя 9 января и не удалось устроить всеобщую уличную демонстрацию, но выступления рабочих в этот день явились пробой революционных массовых действий на улицах города»[1648].

Что же касается Рабочей группы ЦВПК, то в качестве следующей крупной акции она стала готовить забастовку и демонстрацию, приуроченные ко дню открытия заседаний Государственной думы. Для этого представители группы «организовали и подготовляли демонстративные выступления рабочей массы столицы», чтобы та двинулась к Таврическому дворцу, дабы заявить депутатам свое «требование незамедлительно вступить в открытую борьбу с ныне существующим правительством и верховной властью и признать себя впредь, до установления нового государственного устройства, Временным правительством»[1649]. Гучков и его соратники сочли, что настало время для подключения трудящихся масс к прямому штурму власти. Министерству внутренних дел и военным властям Петрограда это показалось чрезмерным.

Еще 3 января начальник столичного гарнизона генерал-лейтенант Хабалов направил Гучкову официальное письмо, где возмущался, что в заседаниях Рабочей группы принимают участие посторонние лица, а обсуждаются вопросы политического и революционного характера, включая немедленное заключение мира или свержение правительства. Ссылаясь на закон от 1 сентября 1916 года о контроле над деятельностью общественных организаций, Хабалов требовал впредь уведомлять о заседаниях, чтобы на них мог присутствовать представитель власти. Гвоздев выступил на Бюро ЦВПК, заявив, что в таких условиях Рабочая группа функционировать не может. 13 января Гучков ответил Хабалову издевательским письмом, в котором высказал свое резко отрицательное отношение к закону об общественных организациях и отказался информировать власти о деятельности Рабочей группы.

Правоохранительные органы не отступали. 17 января в здание ЦВПК, где Рабочая группа и проводила свои заседания, явился пристав, чтобы убедиться в отсутствии нелегальной активности. Через два дня Хабалов вновь направляет Гучкову послание, в котором говорит, что будет просто обязан принять меры, чтобы пресечь продолжавшееся обсуждение вопросов в революционной тональности. На следующий день пристав посетил ЦВПК и, несмотря на протесты подвернувшегося Терещенко, закрыл очередное собрание Рабочей группы. Ответ Гучкова не замедлил себя долго ждать. 23 января он «разрешил к размножению» несколько документов Рабочей группы, включая «Об административных преследованиях Рабочих групп в Петрограде и в других городах» и «О переписке с Хабаловым»[1650]. Гучков провоцировал власти на действия, и они последовали.

В ночь на 27 января полиция арестовала 11 из 16 членов рабочих групп Центрального и Петроградского областного военно-промышленного комитетов — все меньшевики во главе с Гвоздевым. Взрыв общественного возмущения был неописуемым, и больше всех возмущались и беспокоились Гучков и Коновалов. Первым их шагом стали протесты в прессе: «Председатель Центрального военно-промышленного комитета А. И. Гучков и товарищ председателя А. И. Коновалов заявили властям, что в случае привлечения Рабочей группы комитета к суду они желали бы также разделить ответственность вместе с группой»[1651]. Вторым шагом стал визит Гучкова к премьеру князю Голицыну. «Если бы вам приходилось арестовывать людей за оппозиционное настроение, то вам всех нас пришлось бы арестовать», — сказал Гучков. Глава правительства «отнесся благосклонно», свалил все на МВД и Протопопова, обещал пересмотреть дело[1652]. Голицын действительно отчитает министра внутренних дел за «ошибку» с арестом Рабочей группы, но вот дело пересмотрит уже сам ход событий.

Третьим шагом стал созыв 29 января в помещении вещевого отдела ЦВПК в доме № 59 по Невскому проспекту большого совещания руководителей военно-промышленных комитетов, лидеров Прогрессивного блока Госсовета и Госдумы, представителей Земского и Городского союзов, влиятельных депутатов-социалистов, оставшихся на свободе руководителей Рабочей группы. Гучков председательствовал и ограничился кратким вступительным словом, предоставив делать оценки другим. Всех удивил Милюков, заявивший, что диктовать условия