Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 14
Александр проехал верхом по руинам своего лагеря, среди пожарищ и опустошения, в едком дыму, стоявшем в тяжелом неподвижном воздухе. Он искал шатер Барсины и тут услышал плач маленького мальчика. Это был Фраат, который сторожил тела матери и брата, все еще сжимающих друг друга в последнем объятии.
Царь слез с коня и подошел, не веря увиденному.
– О боги! – воскликнул он с полными слез глазами. – За что, за что столь горькая судьба невинному созданию?
Он опустился на колени рядом с окровавленными телами, осторожно перевернул Этеокла на спину, стараясь уложить юношу получше, и накрыл его плащом. Он убрал с лица Барсины волосы, нежно погладил ее лоб. Ее глаза еще хранили блеск последних слез и словно глядели вдаль, высматривая какую-то удаленную точку на небе, до которой не доносилось ни шума битвы, ни криков ненависти и ужаса. Казалось, они следят за таинственной мечтой, которую погибшая лелеяла так долго и которая вдруг исчезла.
В нереальной тишине, опустившейся на разоренный и опустошенный лагерь, отчаянный плач мальчика казался душераздирающим. Александр повернулся к рыдавшему Фраату и сказал:
– Не плачь. Сын Мемнона Родосского не должен плакать. Наберись сил, мальчик, прояви мужество.
Но Фраат все повторял сквозь слезы:
– Почему умерла мама? Почему умер мой брат?
И на этот вопрос не мог ответить даже самый могущественный на земле царь. Он лишь спросил:
– Скажи мне, кто убил твою мать, Фраат, и я отомщу за нее. Скажи мне, прошу тебя.
Мальчик сквозь слезы попытался ответить, но не смог вымолвить больше ни слова и только указал на агриан, снимавших одежду с одного мертвого персидского всадника. И тогда Александр понял. Он с горечью осознал, что его собственный приказ защищать Барсину любой ценой стал причиной этого двойного убийства.
В это время мимо проходили носильщики из отряда педзетеров, собирая мертвых. Они приблизились к трупу Этеокла, чтобы забрать его. Царь отдал им юношу, а после отослал их. Он сам взял Барсину на руки и отнес в свой уцелевший от огня шатер. Там он положил ее на постель, собрал ее волосы, погладил по бледной щеке и поцеловал в бескровные губы. А потом закрыл ей глаза. Она все еще была прекрасна.
– Спи, любовь моя, – тихо прошептал Александр, после чего взял Фраата за руку и вышел.
Тем временем с поля боя вернулись солдаты, и лагерь огласился победными криками. Пленных отправляли в загон, в одну сторону – греков, в другую – варваров. Пришел Гефестион и обнял Александра:
– Я сожалею о ней и ее сыне: злая судьба, которой можно было бы избежать. Очевидно, Мазею поставили задачу прорвать наш левый фланг и освободить семью Дария. Еще чуть-чуть, и ему бы это удалось: Парменион ранен, Пердикка и Кратер – тоже и у нас много погибших.
В это время мимо провели женщин из гарема Великого Царя вместе с их детьми и царицей-матерью, чтобы доставить в более спокойное место, где установили новый шатер. Там Гефестион увидел и Каллисфена, который следовал за двумя рабами, тащившими корзину папирусов и сундук его личных вещей.
Александр кивнул племяннику своего учителя, а потом вернулся к разговору с Гефестионом:
– Сколько погибло?
– Много. По меньшей мере две тысячи, если не больше, но и персы понесли большие потери. Тысячи трупов разбросаны по равнине, других добивает наша конница, бросившаяся вдогонку.
– А что Дарий?
– Бежал вместе с Бессом. Вероятно, в Сузы или Персеполь, не знаю. Но мы захватили Мазея.
Александр на мгновение задумался.
– Есть известия об Артабазе?
– Кажется, среди знатных персидских пленников я видел и его. Он должен быть с Мазеем, если не ошибаюсь.
– Отведи меня к нему.
– Но, Александр, солдаты ждут тебя, чтобы воздать тебе почести и выслушать твое поздравление. Они сражались как львы.
– Отведи меня к нему, Гефестион, и распорядись, чтобы кто-нибудь позаботился о них, – сказал царь, указывая на тела Барсины и Этеокла, которого носильщики укладывали рядом с матерью. Потом повернулся к Фраату. – Идем, мальчик.
Персидских начальников, сатрапов, полководцев и родственников Великого Царя привели к Евмену, находившемуся поодаль от поля боя, и поместили в большой шатер, где проводились военные советы. Секретарь также распорядился, чтобы войсковые врачи обязательно оказали им первую помощь. Хирурги были невероятно заняты: им приходилось заниматься сотнями раненых, взывавших о помощи с поля боя.
Когда вошел Александр, все склонили головы. Некоторые подходили к нему и склонялись так, что лбом касались земли, а правую руку подносили к губам, посылая ему поцелуи.
– Что это? – спросил Александр у Евмена.
– Персидский обычай – поцелуй для владыки. По-гречески мы называем это «проскинезис». Он означает, что все эти люди признают тебя своим законным монархом, Великим Царем, Царем Царей.
Александр ни на мгновение не отпускал руку мальчика и все выискивал среди присутствующих одно лицо, а потом сказал:
– Этого мальчика зовут Фраат, он сын Мемнона Родосского и Барсины. Он потерял обоих родителей и своего брата Этеокла. – Произнеся эти слова, Александр увидел, как глаза одного пожилого знатного перса, державшегося в глубине шатра, наполнились слезами, и понял, что это и есть тот самый человек, которого он искал. – Надеюсь, – снова заговорил Александр, – что среди вас находится его дед, сатрап Артабаз, последний из оставшихся у него членов семьи, который может позаботиться о нем.
Старик вышел вперед и сказал по-персидски:
– Я – дед этого мальчика. Можешь отдать его мне, если ты мне веришь.
Не успел толмач перевести эти слова, как Александр наклонился к Фраату, который вытирал слезы рукавом хитона:
– Смотри, это твой дед. Ступай к нему.
Мальчик поглядел на царя блестящими от слез глазами, выделявшимися на чумазом лице, и сказал:
– Спасибо.
А потом бросился к старику, который упал на колени и прижал его к себе. Присутствующие онемели и расступились, освобождая проход. Какое-то время слышались лишь всхлипы мальчика и приглушенные рыдания старого сатрапа. Даже Александром овладело волнение, и он обернулся к Евмену:
– Пусть они изольют свою боль, а потом устрой похороны Барсины, как пожелает ее отец, и скажи ему, что он может вернуться к своим обязанностям правителя Памфилии. Он сохраняет все свои привилегии и собственность и может воспитывать мальчика так, как сочтет нужным.
Тут его внимание привлек другой персонаж – немолодой воин, все еще в боевых доспехах и со следами
