Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вперед! – кричал Александр. – Вперед!
Обнажив меч, он бросился на отряд Бессмертных, прикрывавший квадригу Великого Царя. За ним устремилась македонская конница, сметая все на своем пути. Скорость и масса огромного Буцефала, покрытого доспехом из жесткой кожи и бронзы, были таковы, что все, кого он хотя бы задевал, летели на землю. «Острие» во главе с царем совершило широкий маневр, а потом растянулось по фронту в четыре ряда с гетайрами на флангах и железной лавиной обрушилось на персидский центр.
Тем временем македонский лагерь был захвачен уже почти весь, и повсюду носились мидийские и касситские всадники Мазея, предавая шатры огню, круша все и опустошая; другой отряд бросился туда, где оставались женщины. Фессалийцы сражались как львы, но, уступая врагу числом, начали отступать, оттесняемые гирканцами. Парменион уже не мог контролировать ход битвы и сам сражался с мечом и щитом, как юноша в расцвете сил. Внезапно увидев рядом вестового, он крикнул:
– Скачи! Скачи к Александру и скажи ему, что мы больше не можем держаться! Нам нужна помощь! Скорее! Отправляйся! Скачи!
И вестовой поскакал. Перепрыгивая через опрокинутые повозки и поваленные шесты шатров, он промчался сквозь гущу воинов, сошедшихся в жестокой схватке, и выбрался на свободное пространство в центре. Из последних сил он погнал коня туда, где в отдалении, посреди яростной битвы, виднелось развевающееся знамя Аргеадов.
Подвергшись удару с фланга и с тыла, Бессмертные Дария, сдерживавшие плотный натиск греческих наемников, проявили незаурядную доблесть, но вскоре были опрокинуты сокрушительной атакой отряда Александра. Рядом с царем Гефестион массивным ясеневым копьем пронзал всех, кто приближался к ним. Леоннат орудовал тяжелым топором, с которого текла кровь, а Птолемей и Лисимах яростно рубились мечом и фракийской саблей, прикрывая фланги и отражая долгую, ожесточенную контратаку греческих наемников и Бессмертных. Упорное сражение продолжалось, и никто не хотел уступать, думая, что это – последний случай отогнать врага и спасти свою жизнь.
На правом фланге конница Бесса натолкнулась на массу тяжелой греческой пехоты. Всадники продолжали снова и снова волнами бросаться в атаку, как морские валы на прибрежные скалы. Крайние отряды, обогнув греческий строй, встретились с фракийцами, защищавшими правую оконечность лагеря, бо́льшая часть которого уже находилась в руках врага.
На левом фланге положение сложилось действительно отчаянное. Парменион со своими людьми был окружен почти полностью, а Пердикка, Мелеагр и другие не могли прийти ему на помощь, так как получили приказ с копьями наперевес атаковать центр Дария с фронта, в то время как сам царь с конницей продолжал давить с фланга и тыла.
Мазей ворвался в шатер царицы-матери и, тяжело дыша, опустился перед ней на колени.
– Великая Царица-мать, – проговорил он, – скорее следуй за мной! Теперь или никогда ты можешь обрести свободу и свое царское достоинство, вновь соединившись со своим царственным сыном!
Но царица не пошевелилась. Она продолжала неподвижно сидеть на троне:
– Я не могу пойти с тобой. Я слишком стара, чтобы скакать верхом. Оставь меня здесь дождаться исхода этого дня, какой будет угоден Ахурамазде. Ступай, не теряй времени! Если сможешь, забери царских наложниц и их детей.
Мазей снова взмолился:
– Заклинаю тебя, Великая Царица-мать, заклинаю!
Но все было тщетно. Царица не двинулась.
Чуть поодаль в другой шатер, где окончания этой страшной битвы ожидала Барсина, вбежал юный воин:
– Мама! Скорее! Я пришел освободить тебя! Скорее беги! Возьми коня и скачи отсюда! Где мой брат?
– Этеокл! – воскликнула Барсина, потрясенная этой встречей. – Сын! – и бросилась вперед, чтобы обнять его.
Но в это мгновение путь ей преградили двое агриан с длинными ножами. У них был приказ: никто не должен прикасаться к женщине Александра. Обнажив меч своего отца, Этеокл попытался прогнать стражей, но он был всего лишь мальчик. Один из агриан выбил у него из руки меч, а другой поднял оружие, чтобы докончить дело и убить врага.
С громким криком Барсина метнулась вперед, грудью на клинок, и рухнула на землю. Этеокл, раненный, бросился на врагов, замахнувшись кинжалом, но противник легко уклонился и с убийственной точностью нанес ответный удар. Мальчик упал на бездыханное тело матери.
Отважных фессалийцев уже вытеснили из лагеря, и войска Мазея строились, чтобы напасть с тыла на педзетеров и фракийцев, которые в центре сражения все еще сдерживали натиск конницы Бесса. Для Мазея битва была уже выиграна, но вдруг снова прозвучал сигнал трубы, а за ним крик тысяч воинов: «Алалалай!»
По дороге от реки приближались три отряда недавно набранной фессалийской и македонской конницы, которые ночью перешли брод. Кратер, уже получивший ранение в руку и обессилевший от долгого сражения, едва заметив их, поднял повыше знамя и крикнул:
– Воины, ко мне!
Он схватил за поводья пробегавшую мимо лошадь без всадника, вскочил в седло и поскакал им навстречу. Растянувшись широким фронтом, они устремились в атаку. Кратер занял место во главе и повел их на мидийцев и гирканцев, на касситов и ассирийцев Мазея – и снова завязалась кровавая схватка.
Исход сражения начал склоняться в другую сторону. Александр все более угрожающе налетал на вражеский центр. Он уже видел Дария на его боевой колеснице. Македонский царь взял со скобы у седла дротик и прицелился. Под прикрытием товарищей Александр с силой метнул его, но промахнулся, однако поразил возницу, и тот упал на землю. Не чувствуя правящей руки, кони помчались к северному краю персидского лагеря, и Дарий вожжами хлестал их, гоня галопом прочь с поля боя. Бессмертные, невзирая на бегство своего царя, продолжали сражаться с невероятным ожесточением, прекрасно понимая, что для них все равно не будет спасения, и только к концу дня они в изнеможении начали отступать. Многие подразделения персидского войска, сбитые с толку известием о гибели Великого Царя, бросились бежать. Бесс же, как только получил известие об исчезновении Дария, немедленно прекратил атаки на греков с левого фланга. Опасаясь, что тиара Великого Царя попадет в руки македонян, он направил свою конницу вслед за бежавшим царем – возможно, чтобы защитить его, а возможно, чтобы при данном развитии событий самому
