Огнеслава (СИ) - Марина Гамаюн

— Змей обманывал тебя?

— Нет. Тому, кто обречен, я бы тоже говорил лишь о хорошем. Хотя, сто лет мира после большой войны стали бы реальностью, если бы одна своевольная княгиня всё не испортила, — он взглянул ей в глаза пристально, не отрываясь. — Теперь нам предстоит объединять срединные земли много лет, подавлять восстания, бороться с заговорами и бунтами. Я принимаю это будущее, в конце концов, в нем будет и то, ради чего стоило остаться в живых. Но ты, знаешь ли ты, на какое испытание обрекла себя? По замыслу богов царица змей должна была наследовать венец и править своим племенем ещё очень долго, но из-за тебя она обменяла свою жизнь на мою.

— Я приму любое испытание, каким бы оно ни было! — храбро заявила Огнеслава.

— Череда событий во времени подобна дереву. Ствол, как настоящее, а варианты грядущего, как ветви, им нет числа. Но есть закономерности, которые невозможно обойти. Изменив будущее, ты создала закономерность, которая теперь связана с тобой, и я никак не смогу помешать предначертанному.

— И не нужно, — пододвинулась ближе Огнеслава. — Богиня судьбы милостива, она не тронет ни народ, ни тебя, ни сына, а остальное я выдержу без сожалений.

Горан аккуратно обхватил ладонями её щеки, словно собираясь целовать, но вместо этого просто смотрел. Вроде в глаза смотрит, а будто и нет. Медленно погладил губы, коснулся волос. Потом отстранился и, будто приняв решение, заключил:

— Не стоит она того.

— Кто? — растерялась Огнеслава.

— Власть над змеями, — уверенно ответил он, — да и знать будущее наверняка, ужасно, на самом деле. Сегодня, когда я убил того купца, я не колебался ни мгновения, а должен был. Но знаешь, что по настоящему страшно? — она внимательно слушала, силясь понять, куда он ведет. — Любой из той толпы может совершить предательство снова, кто-то более вероятно, кто-то менее, всё определяет только их выбор в определенный час. В какой-то момент мне захотелось уничтожить их всех. Теперь я понимаю, почему венец был завещан именно князю, а не тому, кто един со змеем. Горан отдал его старшему из близнецов, как знак власти, когда проводил самый первый обряд. Мой предок, тот кого звали безумным князем, волею судьбы лишившийся брата, получил венец, будучи един со змеем. Он не выдержал власти над временем, потерял рассудок, став кровожадным чудовищем.

Поймав испуганный взгляд, продолжил.

— Не волнуйся! Я сильнее его, я смогу справиться. Обратившись к воспоминаниям змея, я знаю, как научиться оставлять разум чистым. Постепенно тело и сознание привыкнут к новой форме бытия. Уйдет жар и боль. Я боюсь лишь одного, что потеряю человечность, а я неизбежно её потеряю, начав взвешивать людские грехи и добродетели, зная их наверняка. Но хуже всего то, что я уже сейчас теряю чувства, я больше не ощущаю радости, — он снова провел по её щеке, — даже страсти не чувствую! Без усмирения страстей не обрести кристальной чистоты разума. Без преобладания разума, не совладать с властью над временем. Но, Боги милостивые, как же скудна такая жизнь! Люди и события — лишь мгновения, из которых сплетена бесконечность времен…

Волею случая, он почти слово в слово повторил сказанное змеёй. Огнеслава опустила голову, борясь с собой. Теперь ясно, что значили слова, будто венец изменит его.

— Скажи, если я откажусь от венца, можно ли будет назвать это трусостью? — этот вопрос заставил её встрепенуться и снова взглянуть на мужа.

— Нет, — качнула головой Огнеслава. — Однажды ты сказал мне, что не хочешь силы больше, чем можешь контролировать. Таков был твой выбор. Разве тут не то же самое?

Вяло улыбнувшись, Горан приложил руки к вискам и вскоре уже не узор, а золотой венец оказался меж них. Сняв, он повертел его в руках и вздохнул.

— Отдашь Аскольду? — заглядывая в глаза, спросила Огнеслава.

— Нельзя. Аскольд теперь должен договариваться с Рарог, — ответил он. — Да и не хочу я, чтобы брат имел еще большую власть надо мной. Хватит той, что получил при первом обряде. Я отдам его тому, кому он очень пригодится в будущем и тому, кто никогда меня не предаст.

— Агвид еще слишком маленький, — засомневалась Огнеслава. — Не думаю, что правильно давать такую власть ребенку.

— А почему ты думаешь, что я говорю о сыне? — встретившись с ней взглядом, он хитро улыбнулся. Подавшись вперед, поднял венец, а после, вдруг став серьезным, добавил. — Он поможет тебе!

— Я теперь тоже буду видеть будущее? — с сомнением отстранилась она.

— Нет, — пододвинулся муж. — Любому кроме меня, он даст лишь власть над змеиным племенем. Поверь, она тебе очень пригодиться. Ну же…

Огнеслава покорно склонила голову.

— Так-то лучше. Я отдаю тебе власть над змеями, — серьезно сказал он, опуская венец на её чело и уже задорно добавил. — Надеюсь, ты не станешь ею злоупотреблять!

Огнеслава только головой замотала. Что она могла сказать сейчас? Когда знак власти змеиного царя оказался на голове жены, Горан снова улыбнулся, теперь уже удовлетворенно. Чувствовал, как возвращается к себе прежнему. Он снова наедине только со своими собственными мыслями, его сознание пребывает лишь в настоящем, а перед глазами только она. Будто и не было последних двух дней превративших душу в пустыню. Руки скользнули по плечам, а губы припали в поцелуе. Огнеслава обняла в ответ. С каждым движением губ, с каждым касанием тел, он чувствовал, как просыпаются, казалось навсегда утраченные, ощущения.

— Так гораздо лучше, — прошептал он, будто запоминая то, что чувствует в данный момент. — Похоже, зелье подействовало, — уткнувшись носом в ямку на шее, прижался крепче.

— Ложись, тебе нужно отдохнуть.

Руки разомкнулись, но вместо того, чтобы улечься в кровать, он опустил голову ей на колени, накрывая их ладонью.

— Я буду спать здесь, — прошептал, опуская веки. — Не хочу, чтобы ты уходила.

— А как же твой сын? — погладила русые волосы Огнеслава.

— Не пытайся хитрить, он спокойно спит ночами. Я знаю… — засыпая, ответил супруг.

Она беззвучно усмехнулась. Всё-то он знает. По тому, как замедлилось дыхание, как расслабилось тело, поняла, уснул. Кто бы подумал, что наступит момент, когда венец окажется на её голове. Возможно, именно так он когда-то оказался и на голове её праматери. Вспомнив о письме, засомневалась, но потом подумала, что не сможет жить дальше со спокойным сердцем, если не завершит то, что начато задолго до её рождения.

— Горан, — робея, позвала она, — поговори со мной.

— Что ты хочешь знать? — ни глаз не открыл, не шелохнулся, лишь губы шевельнулись.

— Огневица велела мне спросить тебя, но я не знаю о чем? — смущаясь, убрала