Охотник. Дилогия - Александр Сухов

"Ну, тварь, теперь держись!" — зло подумал он и устремился к замершей в двадцати шагах от него мантикоре, пока та не восстановила запас магической энергии и не устроила ему еще какую-нибудь подлянку.

Ему повезло, измотанный непрерывной волшбой зверь слабо отреагировал на столь решительную атаку. А может быть, не воспринял серьезно машущее с виду безобидной вещицей двуногое существо и пропустил фатальный удар. Зачарованная сталь легко пробила толстый череп и вошла по самую рукоятку в мозг магического животного. Мантикоры, хоть и считаются безмозглыми существами, но совсем без мозгов функционировать не могут. Так что Фарруку оставалось, не вынимая меча отскочить подальше, чтобы бьющееся в предсмертной агонии массивная туша не подмяла его под себя.

С минуту, пораженные до глубины души зрители пребывали в ступоре. Однако после того, как отмучившийся зверь испустил дух трибуны буквально взорвались бурными овациями.

И только тут до сознания Фаррука наконец дошло, что шоу с его участием подошло к концу. Впрочем, если хорошенько вдуматься, все было не так уж и однозначно, как планировалось в тиши хозяйского кабинета. Пару раз он был буквально на волоске от смерти.

Ничего, после боя он непременно проанализирует свои промахи и сделает соответствующие выводы. А сейчас он — герой и герой не понарошку, а заслуживший это звание в честном бою. А еще он, кажется, начинает становиться народным любимцем, чему было однозначным подтверждением бурное ликование на трибунах и дождь из золотых, серебряных и медных монет, обрушившийся на арену, а некоторые особенно экзальтированные дамы срывали с себя украшения и бросали их к ногам победителя. Местные жители были прагматиками и вместо недолговечных букетов предпочитали одаривать своих любимцев реальными деньгами.

— Этот бой, Фаррук, — наставлял юношу ланиста Патиас в карете по дороге обратно в школу, — ты провел хоть и эффектно, но глупо.

— Да знаю я, мастер, — расстроенным голосом ответил новоявленный маг-гладиатор, — увлекся немного, потерял контроль, едва не попал под калейдоскоп.

Мэтр Патиас посчитал причиной плохого настроения питомца его не совсем удачное выступление, однако это было вовсе не так. Бой закончился, и терзать себя разного рода вероятными страшилками было не в характере юноши. Выжил, и слава богам. Он был расстроен из-за того, что проклятый ошейник вновь оказался на прежнем месте. Еще совсем недавно он ощущал себя едва ли не самим Единым (да простит Создатель за столь кощунственное сравнение), а теперь он вновь жалкий приземленный червь. К тому же раб, дальнейшая судьба и сама жизнь которого в руках сидящего напротив мужчины.

Ему повезло, что Патиас оказался приличным человеком. Не унижает, содержит в приличных условиях и вообще относится вполне уважительно. Даже дал слово отпустить по истечении определенного времени, хотя за язык его никто не тянул.

Впрочем, на других условиях сам Фаррук не согласился бы выступать на арене. В Заполье магов хоть отбавляй, и многие, наверняка, обожают кровавую забаву, однако охочих стать национальными героями что-то не особенно наблюдается. А все потому, что уставы всех орденов прямым текстом порицают гордыню и настоятельно не рекомендуют адептам демонстрировать свои возможности перед непосвященными ради славы мирской.

Если бы кто-нибудь обратился к Фарруку с предложением стать бойцом арены, когда тот был свободным человеком, он с легкой душой рассмеялся бы ему в лицо и послал куда подальше. Теперь, профессия гладиатора для него единственно возможный путь к желанной свободе. И пусть на Родине его не ждут, более того, считают предателем, желание жить и не просто жить, а быть вольной птицей у него ничуть не иссякло.

— В следующий раз не увлекайся, — Кворсус Патиас наставительно помахал указательным пальцем перед своим носом. — Кстати, насчет следующего раза. Завтра Охотники привезут дюжину мертвяков из них три лича, остальные — обычные зомби. Предупреждаю сразу, все личи — древние колдуны из Курганов, крайне опасные твари. Перед схваткой непременно полистай "Справочник Охотника". Бой с ними назначен на послезавтра, так что у тебя двое суток на подготовку. Разработкой стратегии займемся завтра, а сегодня отдыхай. Отличный ужин в приятной компании, думаю, то, что тебе сейчас необходимо.

— В вашей компании, мэтр?

— Ну что ты, юноша, — задорно рассмеялся ланиста, — вряд ли тебе будет интересно в обществе ворчливого старика. Для этой цели лучше всего подойдет какая-нибудь юная прелестница. Ты у нас герой, и самые красивые женщины Фернана готовы заплатить большие деньги за ночь с тобой, но… — Патиас сделан интригующую паузу, — по закону ты — раб и не имеешь права посягать на честь свободной гражданки, даже в том случае, если она сама изнывает от желания. Жаль, здесь есть весьма состоятельные особы женского пола, и лишняя сотня золотых нам бы не помешала. А посему у меня для тебя имеется кое-что особенное. Надеюсь, разочарован ты не будешь.

Фаррук попытался сначала напрямую, а потом исподволь выведать, что же такое задумал его хозяин, но тот лишь загадочно улыбался и умело переводил разговор в какое-нибудь иное русло.

По возвращении в школу юношу для начала отвели в баню, где им занялись опытные специалисты в области гигиены и массажа. После активных процедур какое-то время он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Однако очень скоро силы вновь вернулись к нему. Обновленное тело возжелало основательно перекусить, а перспектива обещанной встречи с симпатичной незнакомкой приятно волновало и вызывало легкий зуд в паховой области.

Фаррук не забивал себе голову моральными аспектами предстоящего свидания. Точнее, по началу забивал и где-то даже терзался, что его — разумное существо вынуждают случаться с самкой как какую-нибудь домашнюю скотину. Однако он был мужчиной, половозрелым самцом, который долгое время не имел контактов определенного свойства с женским полом. Даже изнуряющие тренировки под руководством Сигэл эр-Куэнгилэ ничуть не способствовали ослаблению остроты желания. Иногда у него появлялось непреодолимое искушение прямо во время тренировки разложить эльфийку посреди арены и удовлетворить сжигающую изнутри похоть. Вообще-то он был убежденным противником межрасовых половых связей и считал их столь же мерзким явлением как гомосексуализм или скотоложство, однако вид соблазнительной женской фигурки постоянно мельтешащей перед глазами вопреки его воле способствовал чрезмерному полету фантазии и крушению некоторых взглядов и принципов. Теперь же, когда ему обещана встреча в интимной обстановке с настоящей женщиной, его не долго мучили угрызения совести или стыд. Не помирать же в расцвете лет от спермотоксикоза. Разумеется, если дама не пожелает, он не станет её принуждать, но мэтр Патиас — воробей стреляный и не подошлет к нему какую-нибудь фригидную мымру. Скорее это будет прожженная стерва, искусная во всех отношениях, а главное — доступная.