Significant Digits - Значащие цифры - Alexander D
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
≡≡≡Ω≡≡≡
Министерство Магии, Уайтхолл
17 мая 1999 года
Амелия Боунс представляла мир в виде стада двурогов: они беспорядочно топтались и вечно бодались, каждый народ пытался идти своим путём, мыча и утыкаясь лбом в препятствия, и лишь изредка могло получиться так, что два существа направлялись в одну сторону. И чтобы заставить всех бежать в одном направлении, вам нужны не только лидерские качества, но и что-то достаточно громкое, чтобы испугать всё стадо.
Боунс как раз думала об этом, когда писала письмо представителю Кореи, чтобы подтолкнуть страну к подписанию Договора сохранности жизни и независимости. Была вероятность, что Китай пойдёт на попятную, а Таиланд заявил, что не станет выступать против союза Десяти Тысяч в одиночку. Сплочённость делала их слишком сильными, давала слишком много рычагов для переговоров. Поэтому сейчас нужно было отколоть от союза небольшое, но сильное государство, при этом создавая для Рубинового Суда иллюзию, что он может заставить Россию отказаться от нового Договора.
Дело было сложным и тонким, поэтому Боунс не обрадовалась стуку в дверь.
– Войдите, – бросила она, раздражённо подняв глаза, и тут же вернула внимание к письму в надежде закончить предложение, прежде чем забудет выбранный оборот речи. Рубиновый Суд думает только о ваших интересах, канцлер Ли, написала она, и хотя у меня может быть собственное видение вопроса, я призываю вас прислушаться к нему.
Дверь открылась, и на пороге появилась небритая физиономия Рэджа Хига.
– Мадам Боунс, у вас найдётся минутка?
– Да, Советник. Пожалуйста, входите, – сказала Боунс. Она не задумываясь проглотила раздражение и совершенно спокойно поднялась со стула, натягивая дежурную вежливую улыбку, не тёплую, но доброжелательную.
– Благодарю, – сказал Хиг, усаживаясь в кресло напротив. Боунс опустилась на своё место.
– Чем я могу вам помочь? Хотели бы обсудить что-то по вчерашнему совещанию? Я знаю, нас обоих беспокоит Беллатриса Блэк, и я с удовольствием рассмотрю любое ваше решение. Все знают, как великолепно американцы умеют работать с устройствами.
– Вопросов, которые я хотел бы с вами обсудить, несколько, – сказал Хиг. – Во-первых, до меня дошли слухи о том, что ваши гоблины готовят новое восстание. Во-вторых, я хотел бы поговорить о пунктах Договора, касающихся расширения прав Созданий. Я не вполне уверен, что они применимы для кентавров: у них отсутствуют институты, которые есть у волшебников, поэтому нужно обсудить альтернативы. – Боунс открыла было рот, но Хиг поспешил продолжить: – Однако самый давящий вопрос касается мистера Поттера.
Боунс выжидательно молчала.
– После совещания, – продолжил Хиг, – у нас с мистером Поттером состоялась небольшая беседа об Исчезательных комнатах и новой торговле, которая началась после увеличения тарифов. Он тогда между делом спросил меня о законах Соединённых Штатов, касающихся безопасности волшебных исследований. Он хотел узнать, какой у нас самый строгий закон – какой самый долгий срок можно получить в американской тюрьме за создание угрозы жизням других людей в процессе проведения опасного трансфигурационного исследования, – Хиг замолчал и подался вперёд, сверля Боунс взглядом. – Интересно, к чему бы он интересовался подобным?
Боунс искренне улыбнулась. Гарри всё ещё порой вёл себя очень по-детски и не всегда задумывался о том, как в большом мире могут трактовать его слова. Так по-своему очарователен… этот его подход полной честности. Он легко мог признать свою неправоту или извиниться за случайную обиду, тем не менее, Гарри можно было назвать взрослым лишь с большой натяжкой.
– Советник, могу вас уверить, что мы не проводим в Америках никаких экспериментов. Все исследования проводятся либо здесь, в Тауэре, либо в Антарктике. Каким бы зловещим ни казался вопрос мистера Поттера, он является хорошим знаком – сейчас поймёте, почему. Вам будет полезно узнать, что мы держим в Нурменгарде волшебника, которого поймали во время первых серьёзных столкновений с Благородными, когда мы только начали давать отпор нападкам Независимых. В своё время за халатность при проведении исследований его пришлось уволить из Тауэра, а также изменить его память, чтобы не дать ему продолжать работу. Когда мы снова взяли его под стражу, то обнаружили, что он не прекратил свои опасные исследования, поэтому ему пришлось предстать перед Визенгамотом. – Дело было засекречено, поэтому Боунс изо всех сил старалась не вдаваться в детали, при этом оставаясь убедительной. Вестфальский Совет повсюду имел уши, и чем меньше им будет известно об этом деле, тем лучше. – К сожалению, мы не смогли заключить его на заслуженно долгий срок… по этой статье много прецедентов, и длительный срок в Нурменгарде привлёк бы внимание.
– В подобных случаях существуют и другие варианты, – сказал Хиг. – Когда такое происходит в Америках, вопрос решается менее официально.
Боунс кивнула.
– Конечно, это в порядке вещей. И некоторые из нас пытались донести до мистера Поттера, как на самом деле работает мир. На что он ответил, что закон, возможно, необходимо изменить, и что он не намерен бросать людей в тюрьму за опасные идеи. Так что он лишь настоял на строгом надзоре, – Боунс с сожалением покачала головой. – Мистер Поттер ещё молод и идеалистичен.
– Значит, вы полагаете, это хорошие новости, потому что он спрашивал о возможности отправить опасного исследователя в американскую тюрьму. Полагаю, это можно организовать, хотя есть и более простые решения, – задумчиво сказал Хиг. – И всё же странно, что он поменял позицию и заинтересовался более практичными способами решения подобных проблем. Совсем не похоже на мистера Поттера, насколько я его знаю.
– В последние недели, – сказала Боунс, – он кажется более жестокосердным. Он больше похож на себя из прошлого, когда он впервые пришёл в Хогвартс мальчишкой. Мне это нравится. Тогда он был достаточно смелым, чтобы предстать перед Визенгамотом и спасти друга… Перед лицом грядущих трудностей подобная твёрдость характера нам только на руку.
Хиг кивнул и откинулся на спинку.
– Понятно. Интересная мысль. По крайней мере, вы дали слово, что в Америках нет секретных исследовательских станций, и я могу быть спокоен. Давайте обсудим остальные вопросы. Кентавры. Несомненно, я рад, что мы не движемся в обратную сторону, и что юный лорд Малфой больше не пытается заставить нас разрешить охоту на кентавров. Но не считаете ли вы, что мы перегибаем палку?
На это у Боунс имелся готовый ответ, а у Хига – заготовленный контраргумент. И прежде, чем Боунс смогла вернуться к письму, прошло слишком много времени, и она сбилась с мысли. Проклятые американцы.
≡≡≡Ω≡≡≡
Форт, Мумбаи
17 мая 1999 года
8:00 утра
В
