Significant Digits - Значащие цифры - Alexander D
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сейчас павлин вышагивал на некотором удалении от Возвращённых, которые сидели на своих трансфигурированных стульях и грубых деревянных креслах. Других птиц рядом не было, но он всё равно казался особенным. Павлин склонил голову набок, пристально уставился на людей и расправил перья.
– Παγώνι, – прошептал Никита. – По-английски?
– Павлин, – ответила Сьюзи, тоже шёпотом.
Тонкс сидела, ссутулившись, скрестив ноги и спрятав ладони между ними, и нервно качала ногой. Её волосы представляли собой фантасмагорию цвета: чёрные у корней, они превращались в платиновый блонд на концах, то тут, то там виднелись отдельные яркие сине-зелёные пряди, напоминающие окрас павлина.
Наконец, она наклонилась вперёд и застонала, протяжно и тихо. Павлин застыл на месте и повернул голову, настороженно уставившись в их сторону. Ург, сидевший рядом с Тонкс, встал, чтобы оказаться с ней на одном уровне, и утешительно положил руку ей на спину.
Гермиона тихо спросила:
– Тонкс, как ты…
– Облака не белые, они разных цветов, серые, синие, жёлтые, всякие, – перебила Тонкс неестественным быстрым шёпотом. – Однажды, когда я была маленькой, я столкнулась с мужчиной в переулке за Гринготтсом, он положил руку мне на зад, и я пнула его с такой силой, что он сел на землю и охнул. На седьмом курсе я оставляла кончик пера на семидесятой странице учебника по зельеварению, чтобы быстрее её найти, потому что там были сводные инструкции по дистилляции, которая у меня плохо получалась. Я люблю бутерброды с говядиной, но только горячие, иначе они напоминают мне какую-то мерзость. У корней мандрагоры детские голоса, они кричат и кричат, но у них ведь нет лёгких, и я не знаю, откуда выходит воздух.
Джесси поднялась со своего трансфигурированного кресла, подошла к Тонкс, наклонилась и крепко обняла метаморфомага.
– Ш-ш-ш, всё хорошо.
Она бросила взгляд на Гермиону, в её пустых глазах читалось беспокойство.
Павлин собрал хвост и неспешными, но уверенными шагами направился к подлеску. Вся эта суета спугнула его.
Тонкс сделала глубокий вдох, с усилием втягивая воздух, словно это причиняло ей боль.
Эстер, сидевшая рядом с Гермионой, прошептала:
– Ей становится лучше.
Она бросила взгляд на Шарлевуа, ожидая подтверждения, и француженка кивнула.
– Да, – наконец ответила Гермиона, не отрывая взгляда от Тонкс, – Но медленно и тяжело.
– Она окклюмент, – сказала Эстер. – Нам повезло.
Гермиона кивнула. Они подождали, пока Тонкс успокоится.
Во время нападения Беллатриса заставила её выпить целый пузырёк Веритасерума. К счастью, рядом была Эстер, лежавшая без сознания после Смертельного Проклятия, – она бросилась за противоядием, как только очнулась. Большую часть сыворотки правды удалось нейтрализовать прежде, чем она нанесла непоправимый ущерб организму, но Тонкс теперь страдала «синдромом Прака», как назвал его Гарри (Жизнь, Вселенная и всё остальное, страница 223, автоматически добавил её мозг), или, по терминологии волшебной медицины, Неконтролируемым Словесным Недомоганием. Это иногда случалось с нервными людьми при применении более двух капель Веритасерума и являлось одной из причин, почему никому, даже опытным окклюментам, не давали больше трёх капель, хотя последние могли сопротивляться малым дозам.
Само по себе разбалтывание мыслей и секретов не было проблемой. В конце концов, у Возвращённых не существовало тайн друг от друга, между ними было лишь абсолютное доверие и особая, только им известная, несокрушимая любовь. Нет, опасность заключалась в том, что неконтролируемый порыв говорить только правду, любую правду, всю правду, мог повредить разум. Жертвы допросов могли остаться калеками, неспособными построить простейшую цепочку рассуждений.
– С тобой всё хорошо, – серьёзно сказал Ург, – Мы рядом.
– Я не смогу вернуться к работе аврором, – прошептала Тонкс, – Не смогу, уже не смогу.
– Нет, дорогая, ты ошибаешься, – сказала Сьюзи, – Целитель сказал, что постоянных эффектов не будет. Эстер успела вовремя.
– Нет, всё кончено, – замотала головой Тонкс, сгибаясь пополам и обнимая ноги. Её голос срывался. – Они не позволяют вернуться после подобного, после Святого Мунго. – Едва закончив фразу, она снова бессвязно затараторила: – У мадам Малкин не позволяют брать мантии с витрины, потому что не хотят, чтобы они помялись, но мне сказали, что я могу аккуратно примерить ту симпатичную бархатную. Компьютеры – это какая-то глупость, и Гарри потратил столько лет на то, чтобы построить себе игрушку, и теперь он будет только играться. Пальцы Одетты выглядят ужасно, и их не удастся исцелить, они всё равно через время снова покроются шрамами, потому что она их пожертвовала, чтобы вернуть Гермиону, но ей не стоило этого делать, если она знала, что они будут изувечены, ей следовало пожертвовать пальцы на ногах. Я правда хочу когда-нибудь завести детей, но мне нравятся волосатые мужчины, а волосатые мужчины обычно воняют, терпеть этого не могу, поэтому даже не знаю, что делать.
Ург молча похлопывал её по спине. Шарлевуа задумчиво опустила взгляд на свои руки, сложенные на подоле, её лицо не выражало эмоций.
Лучше перейти к делу, подумала Гермиона. Они собирались кое-что обсудить – ну, до того, как появился павлин.
– Я хотела поговорить с вами. Я много думала о том, что следует сделать, о перспективах будущего. Похоже, очень скоро все страны подпишут новый Договор. На первый план выйдут вопросы логистики и эффективности исцеления населения волшебного мира, сквибов и, наконец, маглов. Но обязательно появится что-то ещё, даже когда Договор будет подписан, даже когда все дементоры будут уничтожены…
Она замолчала и огляделась: все, кроме Тонкс, внимательно слушали. Гермиона продолжила:
– Об этом странно говорить, об этом странно даже думать, но так будет. Я считаю, что мы не можем и не должны перестать делать правильные вещи. «Спаси одну жизнь»… Я всегда верила и буду верить в эти слова, всегда буду стараться им следовать. Тем не менее… что дальше? Возможно, пора начать размышлять о том, что несёт с собой вечная жизнь, – она снова неловко замолчала, а затем тряхнула головой. – Просто… всего несколько недель назад Шарлевуа и Эстер сообщили, что хотят жить отдельно в собственном доме. Вы знаете об этом. И, Тонкс, ты обязательно вернёшься к работе аврором, как и хотела. Это не касается темы, но я хочу сказать, что… Я так рада за вас и так вами горжусь. Это именно то, чего я желала бы каждому из вас… чтобы вы хотели чего-то.
Она вздохнула и улыбнулась слабой улыбкой, печальной и радостной одновременно.
– Я люблю всех вас. Вы всегда в моём сердце. И мне всегда хотелось бы быть рядом.
